«Бородатые» Венеры

Недавно мне попался на глаза материал в известной московской газете. Скандально известная журналистка демонстрировала свои прелести на фоне философических размышлений о специфике российской и американской порноиндустрии. А чего, интересно: тут тебе и эпатаж, и тираж!..

Как бы между прочим читателю сообщалось, что автор материала только что из–под венца, что многие участники этого увлекательного свинства таким именно образом готовят материальную базу для будущей семьи, что порноиндустрия такая же «отрасль промышленности», как сельское хозяйство или добыча руды. По страницам статьи разгуливают симпатичные геи и такие же лесбиянки, а технологический разговор своей откровенностью напоминает профессиональную заинтересованность осеменителей на скотном дворе.

И, что самое главное, весь этот бред подается так, как истина в последней инстанции. То есть то, что семьянин укрепляет благополучие собственной семьи в чужой постели, да еще перед видеокамерой — совершенно нормально. Что прямо из–под церковного венца можно попасть «в станок» профессионального порнографа и добавить к тому же «перчика», пригласив на это торжество демократизма фотокорреспондента.

Вообще–то говоря, нет более уязвимой позиции, нежели позиция записного моралиста. Не зря великие люди разных стран и народов, от Фридриха Ницше до Василия Розанова, любили повторять: «Я еще не такой негодяй, чтобы говорить о морали». Автора оправдывает то, что о морали он говорить собирается в последнюю очередь. Разговор, прежде всего, о подмене ценностей.

Вот, скажем, институт семьи. Институт бракосочетания. Им жить или они уже свое отработали? Ведь если лесбиянка — это Красная Шапочка в транскрипции современных блюстителей общественной нравственности, то кто может выступить в роли страшного серого волка? Если гей — социальный тип столь же распространенный и жизненный как привычный «муж», то существует ли вообще водораздел между этими понятиями?

Речь не о том, что для кого–то существуют «верхние этажи» общества, а кого–то надо загонять в социальные подвалы. Разговор — о понятиях, долгие века цементирующих человеческое общество. Причем все это время присутствовал не один христианский догматизм. Упоминавшийся Василий Розанов в свое время эпатировал общественность предложением оставлять новобрачных после обряда бракосочетания прямо в церкви, поставив ложе рядом с алтарем. Но даже ему, известному «семейному революционеру», не приходило в голову посягнуть на авторитет семьи. Даже ему, впервые заговорившему о «бородатых Венерах» древности, смысл семьи вовсе не сводился к разговору о «нормах» или «заповедях». Прежде всего — «детки», «жена», «муж», «мир», а уже затем догматы.

Нам надо ответить себе на простой вопрос: публичные манифестации представителей нетрадиционных, сексуальных ориентаций, соответствующие памятники известным частям человеческого тела на площадях главных европейских городов, приход к власти (мэры, губернаторы) лиц именно этой ориентации, научные съезды и конференции — что это? Новая ориентация общества на новые же ценности или сознательное расшатывание традиционных устоев этого общества с непонятными целями? Публикации статей вроде названной выше — это что: навязывание новой системы нравственных ориентиров или удар по замшелому консерватизму прошлых веков? Или все это — звенья одной и той же цепи?

Конечно, очень приятно представлять себя представителем некой новой культуры или субкультуры. Очень льстит самолюбию мысль о том, что ты расшатываешь некие устои, бросаешь кому–то вызов, выглядишь революционером хотя бы в собственных глазах. Не хочется думать о чьей–то «руке» в этих процессах, злокозненных планах американского империализма и прочих масонах. Представляется, что все же на первом плане здесь элементарные деньги, ориентация на подсознание, так и хочется написать — «низменные инстинкты обывателей».

Может, не к месту, но приведу такую параллель. В Кыргызстане во время бунта не только воровали, грабили. Молодежь с особым сладострастием уничтожала иномарки в гараже президента Акаева. Не угоняла, а уничтожала. Это принципиально. Социальная ненависть, невозможность соединить, связать сюжеты из рекламных роликов о блестящей жизни с реальностью привели именно к такой форме выброса социальной энергии. Какая здесь связь с нашей темой? Простая: если ты не имеешь возможности реализоваться в семье, у тебя всегда есть альтернатива. Стань в ряды нетрадиционалистов, беги из–под венца в бордель — все это есть всего лишь самореализация, элементы свободы, твой личный демократический выбор.

Иногда думаешь, что угроза традиционным ценностям надуманна: общество показало, что возможности его саморегулирования достаточно велики. Что «пена» может уйти так же быстро и шумно, как показалась. А с другой — навязывание естественности «новой морали» не так наивно и стихийно, как может показаться. Конечно, любой человек выбирает сам и только то, что имеет приоритет в его системе ценностей. Но хорошо бы не забывать и вторую часть этой известной максимы: выбирать можно то, что не противоречит интересам других людей, что не противоречит сложившемуся традиционному укладу, что не противоречит жизненным ценностям миллионов людей.

И что же такое «я» — первая или последняя буква в социальном алфавите? Ответ на этот вопрос дает методологическую базу для оценки тех социальных явлений, о которых шла речь. У меня нет ответа на этот вопрос. Вот только понятно одно: от однополой любви дети не рождаются. И никогда еще бордель не был синонимом семьи.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter