Обновленный мемориал памяти сожженных на Могилевщине в годы Великой Отечественной войны деревень открылся в Борках

Борки: никогда не забудем

Мемориал в кировской деревне, сожженной фашистами 15 июня 1942 года, строили всем миром

«Вот они приходят сюда: «Га-га, га-га». А в хате филенчатые двери. Открываются — фашист старуху как пихнул — она бежала, бежала, чуть не повалилась. Только стала говорить, а он из автомата: тр-р-тр-р! А у меня темно-темно в глазах… Сижу на постели, а тут сын хозяина… встал над столом, дак они — тр-р-тр-р! Тот и съехал. А потом они — на меня, я валюсь… Как валился, так пуля — вот сюда, в плечо, сюда и сюда — четыре пули во мне. Сколько лежал — не знаю. Потом подхватился: «Я живой!»


Эти воспоминания чудом уцелевшего жителя деревни Борки Кировского района выбиты на гранитной плите. Мемориал в честь всех сожженных деревень Могилевской области после масштабной реконструкции, которая шла около полугода, завершен. Здесь 15 июня 1942 года произошла одна из самых крупных карательных операций нацистов на территории Беларуси: за один день стерты с лица земли не только Борки, но и шесть прилегающих к ним поселков — Закриничье, Хватовка, Дзержинский, Пролетарский, Красный Пахарь и Долгое Поле.

Карательная операция

На трассе Могилев — Бобруйск указатель «Борки». Свернешь в сторону, проедешь километра четыре — и перед тобой небольшая уютная деревенька. И масштабный мемориальный комплекс — дань памяти погибшим жителям всех «огненных деревень» и напоминание о зверствах карателей, творившихся тут в годы войны.


Заместитель руководителя областного историко-патриотического клуба «Виккру», заместитель директора Музея истории Могилева Евгений Балберов, с которым мы накануне торжественного открытия мемориала приехали в Борки, возвращает нас в прошлое:

— 78 лет назад фашисты уничтожили здесь 2 тысячи 27 мирных жителей. В Национальном архиве Беларуси сохранилось донесение командира батальона Дирлевангера от 16 июня 1942 года: «Высшему начальнику СС и полиции г. Могилев. Вчерашняя операция против деревни Борки прошла без соприкосновения с противником».


На импровизированной улице с остовами сгоревших хат, что стала частью обновленного мемориала, — воспоминания тех, кому посчастливилось выжить. Цитаты без ретуши, и оттого еще больше цепляют за душу.

«Они зашли в хату и, не говоря ничего, выстрелили в маму. Она еще вбежала в нашу комнату с криком: «Детки!» Я на печь взлетела... У стенки была, потому и осталась. Один фашист на кровать встал, чтобы выше, стрелял из винтовки. Раз — зарядит, и снова — бах! Сестренка была с краю, и на мне еще лежали подружки, соседки наши… Убили их. А кровь на меня льется… Слышала, как немцы говорили, смеялись… Патефон завели, наши пластинки слушали… Поиграли и пошли» (Анна Синица, жительница деревни Борки).


«В Закриничье каратели брали из толпы по 8 человек, заводили в дома и расстреливали… Жена Маркевича не хотела идти — у нее на руках был годовалый ребенок. Каратель вырвал дите, взял за ноги, ударил головой о колоду — ребенок сразу скончался… Маркевич схватил вилы, ударил карателя в грудь. Воспользовавшись замешательством, я побежал в лес. По мне начали стрелять из автомата... Пуля попала под левую лопатку и вышла около шеи, но я продолжал бежать. Спрятался в лесу» (Максим Козловский, житель села Закриничье).

Это нужно живым

Калеевы, Касперовы, Заграбанец, Ждановичи, Аксюченко, Сакадынец… Читаешь пофамильный список жертв и — мороз по коже. Многие семьи вырезаны подчистую, а в них было по 5—8 детей…



Одна из уцелевших уроженок Борок Нина Калеева, ныне живущая в Могилеве, в войну потеряла многих родных: «Когда пришли каратели, мои двоюродные брат и сестра — Гена и Лида — спрятались в избе под полом. Те шарили по хате, искали людей. И тут заплакал младенец в люльке. Фашист вынул его, подбросил и застрелил на лету. Трехлетний Сережа, не понимая, что делается, играючи, бегал от печки и обратно, и изверги стали по нему палить. Ранили, потом, хохоча, добили…»

Увы, фамилии всех невинно убиенных неизвестны по сей день. Но поисковики и историки сделали большое дело. Ныне на мемориальных гранитных плитах у входа в храм в честь иконы Божией Матери «Взыскание погибших», что был открыт еще в 2008 году, около 600 имен сельчан, еще несколько лет назад их было примерно 20.



Прирос мемориал и плитами с названиями сожженных и невозродившихся деревень Могилевщины. Теперь их увековечено уже не 15, а 48.

Кардинально изменился и сам комплекс.

— Старую скульптуру перенесли на погост, — показывает рукой в сторону кладбища главный инженер Кировского ПМК-255 Сергей Иваницкий— Привели в порядок прилегающую к мемориалу территорию. Это нужно живым.


«Живые» — в Борках сегодня постоянных обитателей человек 20 — свое село называют старшей сестрой Хатыни: «Наши Борки стали прототипом уничтоженных деревень, изображенных во многих фильмах о войне, книгах».

Борки в поэме «Марыйка» увековечил писатель Алесь Казека. Не случайно. Его мама Мария — одна из немногих уцелевших жителей. А всего из семи поселков остались в живых человек 30… Строки из поэмы, воспоминания спасшихся очевидцев страшной трагедии отныне на стенах сельского клуба, ставшего музеем.


Реквием сожженным деревням

После глобальной реконструкции мемориал в Борках значительно вырос по площади. А главное — ожил. Тут все понятно и без экскурсовода: фамилии, воспоминания, говорящие скульптуры. Подходишь к композиции, изображающей склонившуюся над пустой колыбелью мать, которая потеряла самое дорогое — свое дитя (в глобальном смысле это символ Родины, оплакивающей погибших детей), и слышишь скрип качающейся пустой «калыскі» — срабатывают установленные датчики движения. Ступаешь дальше — и застываешь в оцепенении у «Амбара», олицетворяющего ужас тех событий: из него, объятого огнем, пытаются выбраться люди. А за композицией из сгоревших срубов — «Колодец» с застывшей черной водой. В таком, только настоящем, 78 лет назад фашисты живьем топили маленьких детей (тех, что постарше, поднимали на штыки — экономили патроны). Теперь сюда люди несут тем, кто так и не успел вырасти, игрушки…

— Лютовали в Борках и окрестных поселках каратели страшно. Одних селян сжигали заживо, других укладывали на пол и расстреливали, — вспоминает сквозь слезы 90-летняя Мария Шпаковская, единственный свидетель тех событий из ныне живущих в Борках. — Мне тогда было 12 лет, спас меня одноклассник Олег Жданович, прибежал в хату, рассказал, что фашисты палят село. Мы успели скрыться на болоте. Как вернулись — не узнали село. Все сожженное... Уже после войны написали письмо Сталину, чтобы помог отстроиться. Но возродились только Борки, остальные шесть сел так и не оправились от горя.

90-летняя Мария Шпаковская, единственный свидетель тех событий из ныне живущих в Борках.

Мемориал в Борках — реквием по всем жертвам «огненных деревень». И строили его, нынешний, всем миром. Над проектом трудились архитекторы, скульпторы, историки из Могилева и Минска. В разработке принимали участие руководители областной вертикали, на субботниках в Борках были задействованы все предприятия Кировщины. Чиновники, депутаты, ветераны и молодежь заложили у мемориала парк. Рябины, ивы, лиственницы, березы, липы, дубы, яблони сюда везли из разных лесхозов области.


— Жертвовали на мемориал не только наши земляки. В общей сложности собрано около 200 тысяч рублей, — уточняет начальник отдела идеологической работы, культуры и по делам молодежи Кировского райисполкома Лариса Гаврилова. — Свои призовые деньги перечислили лауреаты премии «За духовное возрождение»: коллектив минских авторов, создавших фундаментальное картографическое издание «Вялiкi гiстарычны атлас Беларусi», — Александр Коваленя, Галина Ляхова и Вячеслав Носевич.

Всего на реконструкцию, благоустройство, музей и озеленение по областной инвестпрограмме выделено свыше 3 миллионов рублей.




Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter