Еще совсем недавно в советской литературе к термину «маленький человек» добавляли такие характеристики–приставки, как обыватель или мещанин. На школьных уроках нам прививали сострадательное отношение к таким литературным героям, к их несостоявшимся и надломленным судьбам. Но вот недавно в разговоре с одним ученым — профессором литературы на мой простенький вопрос, изменилась ли природа маленького человека в новом ХХI веке, я получила такой ответ:
— Общественный статус маленького человека со времен Гоголя и Достоевского был ниже статуса читателей литературных журналов. Маленький человек не читал.
Значит, низкий общественный статус — это не только скромные материальные возможности, но прежде убогий внутренний мир, несвобода и духовная нищета, невежество, узкий круг интересов, разобщенность и одиночество. Каков же духовный мир современного маленького человека, который, как утверждает статистика, все реже берет в руки книги с художественным содержанием?
Понятие «маленький человек» в современном обществе давно перестало быть чисто литературным, чем–то незначительным и малоинтересным, отодвинутым на задворки социума. Но если бы все было так просто.
Тех нечитающих разного возраста с бедным словарным запасом, которые сегодня предпочитают рассматривать всевозможные визуальные картинки и видеоряды, а еще лучше комиксы; кто относится к художественным текстам скорее как к понуканию со стороны родителей и обязательной поденщине со стороны педагогов, а не благодатной потребности, — все больше и больше. Любой учитель литературы подтвердит мои слова.
А вот тех, кто всю свою сознательную жизнь спасается чтением умных книг, пытаясь понять, проникнуть в сокровенные смыслы, не всегда лежащие на поверхности, увы, все меньше и меньше. Мы, как какой–то последний, вымирающий человеческий подвид прекрасной эпохи «Homo legens — человек читающий» — не в меру рефлексирующие и эстетствующие, такие странные на взгляд все того же торжествующего и нечитающего большинства.
Статус маленького человека агрессивно расширяется и вширь, и вглубь. Теперь уже не стыдно прослыть нечитающим человеком. Скорее, человек читающий вызовет снисходительную усмешку и непонимание — «надо же, как его заносит, он еще и книжки умные читает».
Как–то лет десять назад одноклассник сына, кстати, хороший, работящий паренек, заявил мне бесхитростно и простодушно, что свойственно юности:
— А вы знаете, я не прочитал в своей жизни ни одной книги.
В его словах звучало столько торжества, будто он одержал великую победу над своими недостатками. Пришлось посоветовать, чтобы впредь он не хвастался своими сомнительными достижениями.
«Не прочитал и уже больше не прочитает, не догонит», — грустно подумалось мне. Всему свое время, постижению книги — особенно. Это как дети–маугли — человеческие детеныши, живущие с рождения в изоляции от людей, которые так и не смогли стать полноценными людьми. Уверена, человеком, сопереживающим и ранимым, страдающим и чутким, то есть особенным, который сможет откликаться не только на боль ближнего, но и чужого, может помочь сделать добрая и умная книга. Иначе...
Проснемся когда–нибудь и не узнаем знакомый пейзаж. Все те же знакомые улицы, красивые дома, старинные музеи, памятники архитектуры, а по проспектам и тихим скверам бродят стада современных маугли, изъясняющиеся исключительно на языке Эллочки–людоедки, если совершенно не мычащие.
И среди этих настоящих, а не вымышленных писательской фантазией людей господствует его величество маленький человек. Правда, к тому времени он благополучно позабудет не только книги, но и алфавит, «умные» машины возьмут на себя заботу о хлебе насущном. А где–то в специально отведенных местах, отгороженных, как в резервации, рвами и заборами, под стеклом и металлом, в тепличных условиях будут доживать остатки когда–то славного человеческого племени. Тому указатель — медная, позеленевшая от старости табличка: «Homo legens — человек читающий».
Жаль, все равно никто не прочитает надпись...
— Ну это чистейшей воды утопия, фэнтези, — скажете вы улыбаясь, и на всякий случай потянетесь к спасению — ближайшей книге, если таковые у вас еще не вывелись в доме.
Надеюсь, так далеко все не зайдет, но одной мыслью придется утешиться — мой общественный статус читателя современных литературных журналов выше статуса «маленький человек»...
