Больная «оборонка»

А. Долголаптев:  Лихорадить военно-промышленный комплекс как раз и начало с 1989 года. Нам внушали, что «у нас нет врагов, у нас есть одни друзья по белу свету, нам оборонка не нужна». В 1998 году, когда пришло время разрабатывать первую программу реформирования, даже самые талантливые специалисты были бессильны сделать что-либо достойное. Оборонно-промышленный комплекс  нельзя просто сжимать, дробить, выделять из него какие-то предприятия, цеха и т.д. К примеру, производство космических или авиационных материалов рассредоточено по многочисленным частным предприятиям. Раньше на каждом из них была лаборатория, занимавшаяся перспективными исследованиями. Сегодня их практически нигде нет. Значит, следующий самолет нам не из чего будет делать, если, конечно, сейчас не принять меры.
Нынешняя программа вооружений до 2015 года требует нового подхода к организации оборонного производства.
В. Илюхин: Оборонный комплекс сегодня в состоянии производить чуть больше половины комплектующих изделий. Военные специалисты жалуются: «У нас боеприпасов хватит всего-навсего на два-три дня интенсивного ведения боя». Два-три года под нож приватизации  в «оборонке» пускали до семисот  оборонных заводов. Где-то приватизировали, где-то не смогли и весь процесс скомкали. Как можно приватизировать без поддержки государства? Это, по сути дела, означает породить хаос на этих предприятиях.
Главная беда оборонного комплекса – это кадры. Там была сконцентрирована самая передовая наука. Те технологии, которые разрабатывались в военном комплексе, потом использовались в мирных целях. Но произошел разрыв в поколениях – между выпускниками вузов и пенсионерами. Средний возраст ученого в оборонной науке сегодня – 59-60 лет. А вот между 20 и 59 годами –  пустота.
В последние год-полтора появились деньги на развитие современных  вооружений. Но в 2004 году Минобороны вернуло Минфину 60 миллиардов рублей. В прошлом году сумели истратить 4 миллиарда. И это при том, что Министерство обороны России покупает у российских заводов меньше вооружений, чем у наших же покупают  Индия или Китай!
Деньги есть, а осваивать эти деньги многие оборонные предприятия уже не могут.
А. Долголаптев: Совершенно очевидно, менять надо было многое. Например, сегодня «Тополь» еще позволяет нам вести себя уверенно. Но через 15—20 лет, когда системы противоракетной обороны будут достаточно развиты, это оружие устареет. Поэтому сегодня надо закладывать новую ракету XXI века, которая по техническим характеристикам сможет преодолеть будущую противоракетную оборону.
Недавно Лига содействия оборонным предприятиям и Рособоронэкспорт провели совместное совещание по технологическому развитию оборонного комплекса. Цифры – ужасающие: больше трех четвертей вложений в техническое перевооружение, отказывая себе во всем, вносят сами нищие предприятия. Роли государства практически  не видно.
Первая программа вооружений была выполнена примерно на 30 процентов. Из-за недофинансирования. Это означает, что заказ не то что с задержкой, вообще не будет выполнен. Скажем, автоматику недофинансировали – система не заработает. Не проплатили  боевую часть  – великолепная автоматика никому не нужна. Такова специфика сложных технических систем. К счастью, в стране  были и есть люди, понимающие, что Россия без хорошо вооруженной армии – не игрок в мировом пространстве.
В. Илюхин: Армия нужна не только для того, чтобы воевать. Армия –  мощный аргумент в большой политике, в большой дипломатии и в большой торговле. Почему сухопутные войска Франции по количеству почти такие же, как и сухопутные войска России? У нас одинаковые задачи? Или Франция с кем-то собирается воевать?! 
В Москве, в Тушине, есть завод «Красный Октябрь», который поставлял моторы для боевых самолетов. Заказ сделали, а оплачивать Министерство обороны отказалось. Или, к примеру,  сегодня банкротится Завод имени Дзержинского в Перми, который готовит изделия для авиационных бомб. Подобного завода у нас больше нет. И кто его банкротит? «Пермский  водоканал» (!), которому завод задолжал за воду!
Полгода ведут переписку со всеми государственными структурами – защитите, ребята, ведь нет больше такого уникального завода! Все разводят руками – не можем, законодательство не позволяет. Банкротить позволяет, а поддержать не позволяет.
А. Долголаптев: В прошлом году появилась Военно-промышленная комиссия. Это не хозяин, но, по крайней мере, координатор. При ней есть комиссия по банкротствам, которая рассматривает дела всех предприятий, занятых в производстве вооружений. И если нужно поменять владельца завода, пусть выделяют активы и передают в руки тех, кто действительно будет производить вооружения. Но в целом  банкротство – плохой знак.
В. Илюхин: Россия перестает быть индустриальной державой. Свое отечественное станкостроение мы, по сути дела, потеряли. Машиностроение потеряли...
А. Долголаптев: Нужно спасти столько, чтобы обеспечить возможность разработки пятого поколения вооружений. И  производство – в разумных пределах для обеспечения безопасности. У нас имеется несколько десятков казенных предприятий, которые государство просто взяло на содержание. Но в любом случае надо иметь цельную научно-промышленную политику, в которой интеллект работает на экономику, а оборонное предприятие загружается гражданской продукцией, конкурентоспособной на мировом рынке.
В. Илюхин: Можно проводить реформы, если они разумные, если мы постепенно будем менять старое оружие на новое. Пора решать проблему вооружения армии. Времени у нас на это не так много.