«Военные письма про любовь» писала в городской больнице наш корреспондент
Четыре часа дня. Если у кого-то рабочий день уже подходит к концу, то для меня он только начинается: сегодня я (на снимке) помощник дежурного терапевта в приемном отделении 9-й государственной клинической больницы Минска. Хотя помощи от меня, честно говоря, мало. «Главная твоя задача – не мешать», – напутствует мой «начальник», дежурный терапевт Ирина Казанева.
Надеваю белый халат и иду за Ириной Ивановной, попутно изучая обстановку. «Вот там сдают анализы, это мужская и женская смотровые, а здесь ординаторская, тут «водятся» врачи, — рассказывает дежурная. — Да, кстати, хочу сразу предупредить: работы много, всю смену мне приходится не ходить, а бегать». Беготня меня не смущает, я с интересом оглядываю все вокруг. «Приемной нужен челюстно-лицевой хирург», — говорит кто-то из… кармана Ирины Ивановны. Оказывается, у каждого врача есть рация, как только «скорая» привозит очередного больного, нужного доктора оперативно находят. Скучать нам не приходится, едва успев обменяться парой фраз, отправляемся осматривать пациента, как и обещала терапевт, бегом. Дедушку привезла внучка, сама по образованию врач. У него аритмия, неровно бьется сердце. Молодой доктор заливается слезами, от этого у меня что-то екает внутри, но Ирина Ивановна бодрым голосом расспрашивает мужчину о самочувствии, меряет давление. «Если его положат, то белье выдадут или своим можно пользоваться?» — шепотом спрашивает у меня супруга деда. «Не волнуйтесь, своим», — авторитетно успокаиваю я бабушку. Отправляем больного делать кардиограмму.
— Внучка — сама доктор, но привозит деда не по назначению, — комментирует Ирина Ивановна. — Больных с аритмией везут или в БСМП или в 4-ю клинику. Почему не вызвать «скорую» и не отвезти туда? У нас нет отделения, занимающегося аритмией.
— Отправите его?
— Можно, конечно, но учитывая почтенный возраст, да и внучка успокоиться не может, рыдает, сами видели. А у нас в одном из отделений на 60 мест 75 человек лежит. Как их всех разместить? Ладно, пошли писать «военные письма про любовь».
«Военные письма про любовь» — профессиональный жаргон. Так называют медицинские карточки.
У следующего пациента болит сердце. Слушаем и меряем давление – обычные процедуры.
— Какие таблетки пьете? — спрашивает Ирина Ивановна.
— Не знаю, жена дает какие-то.
— А вдруг травит? — с юмором у доктора полный порядок. Улыбается даже парень с перевязанной головой в кресле-каталке. Пару дней назад он попал в серьезную аварию. Не смешно только одному: мужчину «околдовал» зеленый змий, его единственная забота — закинуть ноги на кушетку, и это ему никак не удается. На его одежде отпечатки десятка ног, но носочки у него белые — явно он из нормальной семьи. Кстати, скоро и родственники подошли, уставшая женщина с виноватым лицом и молодой парень — жена и сын, наверное.
Таких, как он, загулявших по жизни, кладут в «депутатскую», маленькую комнату с железной дверью с решеткой. Больше всего их поступает до и после праздников. Когда «депутатская» переполняется, их укладывают на кушетках в смотровых. Они проспятся и уходят утром.
— Иногда они нам тут любовь устраивают, иногда дерутся, — рассказывает Ирина Ивановна.
Услышав наши голоса, один из «депутатов» открыл глаза и стал требовать какую-то Любу.
Следующий пациент — молодой мужчина, два дня назад ему поставили диагноз грипп, в 9-ю больницу поступил с подозрением на пневмонию. Терапевт смотрит снимок и идет советоваться с врачом-рентгенологом: «Поступил с пневмонией, но не нравится мне снимок, похоже на туберкулез». Врачу-рентгенологу снимок тоже, видимо, кажется подозрительным. «Мелкоочаговая диссеминация, — комментирует он, — но пневмония тоже может быть такой, нужно сделать анализы и узнать, где он работает».
— Вот вам и факторы риска, — по пути рассказывает Ирина Ивановна, — может, у него воспаление легких, а может, и туберкулез. А иногда к нам зэков привозят с запущенным туберкулезом, они разговаривают с врачами. Гарантии, что не заболеем сами, никакой.
К девяти часам я уже успеваю устать, а поток пациентов не прекращается. Бывает, их привозят группами, и тогда очереди около ординаторской не миновать — у каждого свои вопросы. «Мужчина, вам же сказали ждать в смотровой, не бегайте туда-сюда, врач сейчас сам к вам подойдет», — пытаюсь навести порядок и я. В ординаторской врачи не засиживаются: посмотрел одного больного — ждет следующий. «Я как-то считала, — рассказывает Ирина Ивановна, — у меня за смену было сорок семь «моих» пациентов, тех, кого по назначению привезли в нашу больницу, и больше пятидесяти «не моих». Каждого нужно смотреть быстро, иначе здесь будет толпа. А наш народ любит иногда поскандалить, пожаловаться: я только что поступил, а меня не смотрят. А то, что до него очередь, никого не интересует. Кстати, наша 9-я больница — единственная в городе, которая работает в полную нагрузку, то есть у нас находится достаточно большая часть всей хирургии города, половина нейрохирургии, вся челюстно-лицевая хирургия, детская нейрохирургия, здесь же лечат сочетанную травму и работает треть ЛОР-врачей. Соответственно, нагрузка огромная, а врачей не хватает. Распределяют студентов, но девушки выходят замуж, идут в декрет или уезжают». — «Ирина Ивановна, к вам пациенты», — раздалось в кармане. Наш выход.
— На что жалуемся? — напротив нас сидит пожилая женщина.
— На все.
— На что конкретнее? Что болит?
— Голова и сердце.
— Когда сердце начало болеть?
— 10 лет назад.
«Вот вам живой пример того, что некоторые пациенты считают прямой обязанностью врачей заботиться об их здоровье, — рассказывает после осмотра Ирина Казанева. — Каждый должен заботиться о нем сам. Кардиограмма у нее плохая, вполне возможно, что инфаркт, но говорить она отказывается. Ты врач — ты должен знать, как у меня болит и что. У меня была преподаватель, лет за 60, она нам рассказывала об одном случае. После института ее распределили в Среднюю Азию. Как-то привели одного аксакала на прием. Она у него спрашивает, что болит, а он отвечает, мол, ты врач, а не я, чего спрашиваешь? В конце концов оказалось, что у него болит ухо, нужны антибиотики, а колоть лучше всего сами знаете куда. Потом дед удивлялся, что за глупый такой врач попался: болит ухо, а колет в другое место».
Историю вместе со мной слушают хирург и несколько студентов. Будущие специалисты — четверокурсники, двое из них, довольно приятные парни Шахин и Аббас, выходцы с Востока. Я быстро нахожу с ними общий язык, уже через 15 минут они приглашают «молодого терапевта» покурить «лечебного» кальяна. В комнату зашла девушка-субординатор: «Бригада пьяного привезла». Врачи вздохнули: кому нравится работать с алкоголиками?
Напоследок — еще один пациент. Месяц назад мужчина уже отлежал в больнице с сердцем, сейчас вернулся снова. Увидев врача, начинает раздеваться. Мне сразу вспомнилась шутка: перед кем еще так охотно раздеваются мужчины, как не перед терапевтом.
— Таблетки пили?
— Пил две недели, потом стало лучше, и перестал.
— Вот и получите, — доктор делает строгое лицо. — Таблетки нужно пить ровно столько, сколько прописал врач. Все уяснили?
…Этой ночью мне снились четырехмесячный ребенок, которому нужно делать операцию, пожилая женщина, которая упала в обморок, один из «депутатов» без трех пальцев на руке. За это дежурство я сделала для себя два вывода: не нужно порой обвинять врачей в нечуткости, а еще стоит больше уважать эту сложную и нужную профессию. И еще одно: как ни крути, а главное в жизни — здоровье.
