Воспитанника интерната для детей–инвалидов осудили за убийство
Владимир Павлович Пунаев в тот августовский день «расслабился» по полной программе. Сначала заглянули с другом в кафе, где выпивали некоторое время, потом переместились продолжать застолье в квартиру. Ближе к двум часам дня спиртное и силы оказались на исходе, и Пунаев засобирался домой. Что случилось потом, Владимир Павлович так и не вспомнил. Очнулся на следующий день в больничной палате с переломанными ребрами, челюстью и рассеченной бровью. Говорят, пьяному море по колено. Кто его знает, может, народная примета сработала и в данном случае и именно «хмельное забытье» мистическим образом не допустило трагической развязки. Ведь, как оказалось впоследствии, били Пунаева яростно и крепко. Только для того, чтобы отобрать несколько личных вещей, немного денег и пакет с наполовину опорожненной бутылкой вина...
Откровенно говоря, приговор по этому делу, вынесенный недавно Минским городским судом, показался мне, по крайней мере, нетипичным. Когда я только начал с ним знакомиться, предполагал, что на последней странице увижу стандартное резюме вроде «от отбывания наказания освободить, применив принудительные меры безопасности и лечения». Дело в том, что в совершении серии преступлений, в том числе и тяжких, обвинялся 17–летний парень, в чьем психическом здоровье на первый взгляд можно было сильно усомниться. Как показывает практика, в подобных ситуациях судьи полагаются на мнение экспертов по поводу вменяемости или невменяемости подсудимого. Но в приватных беседах с практиками из правоохранительных органов мне не раз доводилось слышать сетования: «Такое впечатление, что психиатры перестраховываются и при малейшем сомнении по поводу психического здоровья обвиняемого предпочитают признавать его невменяемым. В итоге посидит он пару лет под надзором в «больничке» и вернется на свободу. А вся наша работа — насмарку...»
Мнение это, конечно, весьма спорное. Ведь психиатрия — наука сложная. А уж намеки на некую профессиональную предвзятость экспертов и вовсе беспочвенны. И дело, о котором сегодня пойдет речь, наглядно это доказывает...
В Червенском доме–интернате для детей–инвалидов с особенностями психофизического развития о своем воспитаннике Николае Ченцове отзывались весьма нелестно: «Характеризуется отрицательно. Физически очень силен, чем пользуется в отношении более слабых. Нарушая режим и правила пребывания в интернате, постоянно совершал побеги...»
В очередной раз из дома–интерната 17–летний Ченцов убежал в августе прошлого года вместе со своим младшим приятелем Костей Клумовым. Оба подались в Минск, где на улице Денисовской у Николая жили бабушка и дядя–инвалид. Один из близких людей и стал первой жертвой внезапного всплеска криминальной «удали» Ченцова.
17 августа бабушка Николая получила пенсию. Внук об этом знал и поздно ночью, пьяный, ввалился к ней в комнату: «Так, быстро давай деньги. Будешь «дергаться», побью». Спросонья бабуля не сразу поняла, чего от нее хотят, поэтому с места не двинулась. Тогда Ченцов схватил ножницы и, зная, что бабушка иногда прячет деньги под одеждой, разрезал на ней платье и забрал найденные... 5 рублей. Пожилая женщина предпочла не связываться с агрессивным внуком. А тот, наверное, в пьяном угаре и не понял, сколь «крупная» сумма ему досталась.
А через несколько дней Ченцов, стоя во дворе своего дома с друзьями, увидел бредущего навстречу нетвердой походкой Владимира Пунаева. Николай приказал своему товарищу по интернату Клумову: «Костя, со мной». Подхватив прохожего под руку — мол, сейчас поможем добраться до подъезда, — подростки повели Владимира Павловича в близлежащие заросли. Как только они оказались в «укрытии», Николай обрушил на Пунаева первый «хук». Затем избил его, уже лежачего, руками и ногами, забрал вещи, деньги. И вместе с Клумовым ретировался.
Вскоре Ченцов снова ощутил острую нехватку денег и провернул новую «операцию». Ночью взломал в своем подъезде замок в квартире, хозяин которой недавно умер, и вынес стиральную машину, часы, светильники, керосиновую лампу, три медали и даже... отвертку. Принес все это добро к себе домой, объяснив родственникам: «Вот, купил по дешевке у каких–то алкоголиков...»
Самому же страшному эпизоду преступных похождений Ченцова предшествовала еще и кража 10 тысяч рублей, которые он вытащил из кармана куртки квартирантки Ольги Гуляковой. Эта женщина не просто снимала угол у Ченцовых, но и ухаживала за дядей–инвалидом. И когда глубокой ночью 17 сентября Николай шумно ввалился в квартиру, она сделала ему замечание, попросив вести себя тише. Невинная просьба оказалась роковой: Ченцов схватил нож и бил им несчастную женщину до тех пор, пока не сломалось лезвие. Даже прибежавший на крики сосед не сумел его остановить. Ольга Гулякова от полученных ранений через три дня скончалась в реанимации 9–й клиники.
Ченцова задержали быстро. Теперь степень наказания за все подвиги подопечного Червенского дома–интерната зависела от вердикта медицинских экспертов. И они установили, что, хотя у Николая Ченцова и обнаруживается «легкая умственная отсталость со значительными поведенческими нарушениями», однако «в периоды противоправных деяний он... временного расстройства психики не обнаруживал, следовательно, мог сознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими...». Суд, сопоставив все доводы и факты, в итоге признал Ченцова вменяемым и приговорил его к 14 годам лишения свободы в воспитательной колонии.
В этой истории, как мы видим, правосудие справедливо решило, что у главного антигероя не столько больна душа, сколько совесть. А ее лечат отнюдь не медикаментозно.
Болезненная совесть
Воспитанника интерната для детей–инвалидов осудили за убийство