Ученые БелМАПО в борьбе с болезнью Паркинсона ведут опыты на животных

Оцените временные контрасты. Более двухсот лет медики знакомы с болезнью Паркинсона — с тех пор как свет в 1817 году увидело знаменитое «Эссе о дрожательном параличе», обессмертившее имя сэра Джеймса Паркинсона. Но только чуть более полувека врачи умеют держать этот неумолимый недуг под контролем — при помощи сравнительно простого химического соединения, которое совершило настоящую революцию в неврологии XX века. Сегодня врачи и исследователи двигаются дальше — и пробуют уже в лечении применять стволовые клетки. В том числе в нашей стране. На базе научно–исследовательской лаборатории проходит первый этап — опыты на лабораторных животных ведет кафедра неврологии и нейрохирургии БелМАПО.

Владимир Пономарев (слева) с коллегами на первом этапе экспериментов.

В таких случаях, по словам заведующего кафедрой доктора медицинских наук Владимира Пономарева, обычно используют и кроликов, и морских свинок, и приматов, но здесь в качестве модели выбрали грызунов:

— Именно у них происходят изменения, характерные для двигательных расстройств при болезни Паркинсона — скажем, возникает ригидность (скованность), тремор (дрожание мышц) покоя. Удобно и создавать группы для экспериментов, подбирать дозы препаратов, забирать биоматериалы, оценивать признаки заболевания. Конечно, есть ряд ограничений, но мы идем к своей промежуточной цели — готовим экспериментальную модель, отражающую классическое течение дрожательного паралича, для последующей трансплантации им стволовых клеток. Конечно, прежде чем перейти к клиническим испытаниям в отделениях неврологии, нужно будет многократно все проверить. Однако надо обязательно работать в таком направлении, ведь широко используемые сегодня лекарства, увы, только снимают симптомы болезни, не замедляя ее развитие. Более того, они неэффективны против таких проявлений недуга, как, например, неспособность удерживать равновесие или депрессия, а сам длительный прием препаратов приводит к серьезным побочным эффектам. Поиск альтернативных методов ведется во всем мире, и среди них именно клеточная терапия наиболее перспективна.

Грызуны — идеальная модель.

В пользу «золотых клеток» многое говорит. Во–первых, болезнь захватывает преимущественно компактную часть черного вещества головного мозга, а значит, это удобная мишень. Во–вторых, мезенхимальные стволовые клетки, о которых, собственно, и речь, можно получить из любого участка соединительной ткани, от плаценты до костного мозга, а с ними и как минимум 10 важных для успешной трансплантации свойств. Именно такие «пули» все чаще используют в борьбе с заболеваниями нервной системы. Впрочем, и с самими клетками много ювелирной работы — для должного эффекта в лечении они должны иметь свои особенности, генотип, маркеры, продемонстрировать хорошую жизнестойкость, но и перестать постоянно делиться к определенному сроку. Результат стоит того, показало в свое время исследование на 12 больных разными формами дрожательного паралича: четче речь, меньше тремор и скованность, даже умственные способности это со временем подстегнуло. И все же вопросов еще слишком много, чтобы наших врачей торопить. Сегодня они на стадии подбора схем, доз и выбора моделей, выдвижения рабочих гипотез и оценки полученных биообразцов. Через год, считает профессор Пономарев, можно будет обнародовать первые результаты этого скрупулезнейшего труда.

ЦИФРЫ «СБ»

Шанс столкнуться с болезнью Паркинсона в течение жизни — 2,5%. Однако риск унаследовать недуг — 1 к 2, и у каждого десятого человека старше 50 он на старте. Как минимум 10 тысяч белорусов страдают дрожательным параличом, еще около 2 тысяч имеют так называемый паркинсонизм плюс, который при тех же симптомах является отголоском других заболеваний нервной системы.

ШТРИХИ К ВОПРОСУ

Только один эпизод в сражении с болезнью Паркинсона можно сравнить по важности с первооткрывательским эффектом «Эссе о дрожательном параличе» — внедрение в лечение препарата леводопа. «Неповторимого магического пролекарства», — уточняет член–корреспондент РАН Сергей Иллариошкин. То есть биологического предшественника нейромедиатора дофамина, которого больным так не хватает. Именно ставка на леводопу доказала, что и при столь тяжелом заболевании нервной системы возможна заместительная терапия. Однако поначалу это соединение никого не заинтересовало — ни когда было впервые выделено из бобов садовых, ни когда было синтезировано. Его — редкий случай! — даже не запатентовали. Как ни странно, всплеск интереса произошел на фоне изучения резерпина — первого толкового средства от гипертонии. Но оказалось, совсем небезопасного — быстро вызывающего у пациентов синдром паркинсонизма, истощающего запасы дофамина в головном мозге... Переломили ситуацию с прежде безнадежным противостоянием болезни Паркинсона трое ученых. Швед Арвид Карлссон, впоследствии получивший Нобелевскую премию. Австриец Олег Хорникевич, заложивший те классические теоретические основы, на которых неврологи стоят и поныне. И наконец, американец Джордж Котциас, который не побоялся взять запредельные дозы леводопы, благодаря которым «пуля» таки достигла цели. Когда он обнародовал свои данные, случился небывалый ажиотаж. В лаборатории, где работал Котциас, просто толпились ученые, врачи и любопытствующая публика. Обо всем этом снят фильм «Пробуждение» с Робертом Де Ниро в главной роли. Так в 1965 году в лечении болезни Паркинсона открылась новая эра. А ведь тончайшая грань, почти случайность, отделяла выдающийся успех от полного провала...

gabasova@sb.by

МЕДИЦИНСКИЙ КАЛЕЙДОСКОП

Диабет многолик

На 5 отдельных заболеваний предлагают разделить «сахарную болезнь» исследователи из Лундского университета (Швеция) и Института молекулярной медицины Финляндии. Традиционно у диабета выделялось два типа: I (инсулинозависимый, им страдает примерно каждый десятый больной) и II (поджелудочная железа работает нормально, но сами клетки не могут усвоить глюкозу). «Это слишком общо, чтобы персонализировать лечение!» — заявили ученые, после того как проанализировали данные почти 15 тысяч пациентов. Их предложение — 5 так называемых кластеров. Первый — «тяжелый аутоиммунный диабет», по симптомам похожий на диабет I типа. Второй — «тяжелый инсулинодефицитный диабет», когда организм изначально здоровых людей перестает вырабатывать достаточное количество инсулина, причем повышен риск слепоты. Третий — «тяжелая резистентность к инсулину у пациентов с избыточным весом» (инсулин есть, но не усваивается, под угрозой почки). Четвертый — «умеренный диабет, ассоциированный с ожирением». Наконец, пятый — диабет зрелого возраста с мягким течением. Соответственно 3 тяжелые формы диабета нуждаются в более интенсивном лечении, чем две более мягкие, а подходы должны быть совсем разные. Более тонкая градация, считают эксперты, позволит в первую очередь снизить вероятность осложнений — инсульта, инфаркта, гангрены...

Клетки зададут ритм

Уникальный кардиостимулятор разрабатывают сотрудники Национального медицинского исследовательского центра имени Мешалкина, Института цитологии и генетики Российской академии наук и Московского физико–технического института. В его основе лежат клетки из тела самого пациента. В стандартных системах все привязано к имплантируемой батарейке. Ее приходится менять каждые 4 — 5 лет в ходе операции. А российские ученые предложили более безопасную и удобную альтернативу. Суть в том, чтобы внедрить в сердце пациента его же биологические клетки, которые будут генерировать электрические импульсы. Такие клетки называются пейсмекерными. В норме они присутствуют в сердце и отвечают за генерацию ритма сердечных сокращений, но из–за различных патологий поражаются и перестают справляться. Уже получены первые клетки с электрической активностью. Они растут, взаимодействуют друг с другом и генерируют электрические импульсы. В повестке дня — имплантация пейсмекерных клеток свиньям. К доклиническим и клиническим испытаниям эксперты планируют перейти в ближайшие 5 лет.

Три наживки для соцсетей

Свойства характера определяют нашу способность с головой погружаться в пучину социальных сетей, утверждают в Бингемтонском университете. А именно невротизм, добросовестность и склонность соглашаться. Какая тут связь? Ведь если усиленные эмоции, такие как беспокойство, увеличивают вероятность развития зависимости, то стремление достичь поставленных целей должно его, наоборот, тормозить. Но нет, когда эти два качества сходятся вместе, то невротизм все же побеждает. И добросовестный человек начинает воспринимать присутствие в соцсетях как нечто архиважное. То же и с привычкой соглашаться. Сама по себе она в онлайн–общение не затягивает. Однако в паре с добросовестностью к зависимости приводит. Только она будет уже не иррациональная, а рациональная. Человек как бы сознательно принимает добросовестное решение больше использовать социальные сети, чтобы взаимодействовать с максимальным количеством людей или позиционировать себя определенным образом в своих собственных интересах.