30 лет назад Армения пережила стихийную катастрофу. Всего за полминуты небывалое землетрясение лишило крова полмиллиона человек. Более 25 тысяч погибли. Два крупных города, Спитак и Ленинакан (ныне Гюмри), были практически уничтожены, всего же пострадали 21 город и 324 села. Земля содрогнулась на огромной территории между Каспийским и Черным морями, но эпицентр пришелся на Армению. На белорусской земле последствия тектонического излома не ощущались, но сюда, подобно взрывной волне, быстро дошла волна боли. Союзные власти учли горький опыт чернобыльской катастрофы и армянскую трагедию не замалчивали.
Армен Сардаров: «В Беларуси армянскую беду восприняли как свою»
Армен Сардаров, армянин по отцу и белорус по матери, декан архитектурного факультета БНТУ, признанный авторитет, мэтр, объясняет одну из причин столь тяжких последствий особенностью традиционной армянской архитектуры:
— Многое было построено из туфа. Это материал вулканического происхождения, безумно красивый, но непрочный. Поэтому было уничтожено много исторических памятников, которыми народ гордился. И советские архитекторы использовали туф в строительстве общественных и отчасти жилых зданий — все они были разрушены. Но даже после восстановления городов многого уже не вернуть, ощущение трагедии осталось до сих пор.
О постигшей землю предков беде Сардаров узнал вечером 7 декабря 1988 года из программы Центрального телевидения: «Запомнились трагические голоса дикторов, которые сообщили о землетрясении. Все подробности еще не были известны, но я стал созваниваться с друзьями, близкими, знакомыми и узнал, что два города уничтожены полностью».
Что еще запомнилось архитектору в первые дни после землетрясения — это солидарный отклик белорусов на армянскую трагедию, который он сполна ощутил во время 12–часового телемарафона на БТ: «Белорусы откликнулись одними из первых. Это был для меня момент истины».
Целью марафона был сбор денег пострадавшим — и собрали их немало. А потом минчане приносили тюки с одеждой в помещение армянского культурно–просветительского общества «Айастан» на улице К.Маркса.
Позже на помощь Армении пришли белорусские профессионалы. Одним из тех, кто проектировал новые строения взамен разрушенных, был председатель Союза архитекторов Александр Корбут, в то время один из рядовых исполнителей. Тогда для помощи братской республике был задействован целый институт — «Белгоспроект». Здесь вспоминают, что сотни специалистов (конструкторов, архитекторов, связистов, электриков, сантехников...) работали буквально с колес: свежие чертежи тут же отправлялись в Армению. Для города Кировакана (ныне Ванадзор) в институте спроектировали жилой микрорайон Тарон–4, школу на 23 класса, поликлинику на 600 посещений в смену...
Армен Сергеевич находит объяснение такому отклику, профессиональному и всенародному: «Это связь — не буквальная, не визуальная, а духовная. Оба народа волей истории оказались на «скрыжаваннях», пережили страдания в прошлом, сознают трагичность жизни, но сохранили идеалы, традиции, ценности... Если все это есть — не пропадем. Это надо бы взять из общего советского прошлого, это я стараюсь воспитать в молодежи».
Виктор ПОНОМАРЕВ.
ponomarev@sb.by
Глядя из Минска
В Минске уже пахло Новым годом. В витринах появились ёлки, подмигивающие разноцветными огоньками. Под ними игрушечные персонажи с мешками: Дед Мороз, Снегурочка, северные олени, медведи, зайцы, белочки. На белорусском телевидении, где я тогда работал, вовсю снимались веселые новогодние программы.
Информация о землетрясении была очень скудной и дозированной. Но все, наученные Чернобылем, понимали, что там произошло что–то чрезвычайное и очень серьезное. Во второй половине дня кое–что прояснилось. Говорили, что половина Армении разрушена, многие города стерты, превращены землетрясением в груды камней и песка, а под завалами — люди. Тысячи людей! Вот тогда все и узнали название небольшого армянского города — Спитак.
Помню, как сотрудники БТ собирали гуманитарную помощь. Несли подушки, одеяла, теплую одежду, палатки, посуду, деньги, консервы, крупы, муку и макароны. Картонные коробки, пакеты и свертки заполнили большое помещение на первом этаже телецентра. Режиссеры и редакторы бегали по этажам, спрашивая друг у друга: кому можно сдать деньги? Составлялись списки, проводились партийные и комсомольские собрания, писались послания армянскому народу... Жуткой информации с каждым часом становилось все больше и больше. Помню, поймал себя на ощущении, что не только Армения разрушена, но и весь Советский Союз рассыпается и проваливается.
Через день мне пришла мысль полететь в Армению и снять документальный фильм о том, что там происходит. Пошел к телевизионному начальству, рассказал. Заместитель председателя согласился с моей идеей. Я нашел Виктора Аракеляна (он безуспешно пытался дозвониться домой), сказал, что летим в Армению вместе с гуманитарным грузом на транспортном самолете. Он обрадовался.
Где–то и сегодня есть те блокноты с телефонными номерами полковников и генералов, с которыми пришлось договариваться о полете. Командировка в Армению отменилась неожиданно, когда уже собрал дорожную сумку. Позвонил какой–то полковник и нервно прокричал: «Куда я вас возьму?! Какое, к черту, кино? Вы что, с ума сошли? Там не до кино, там люди погибли... Много! Очень много!»
Военным звонило и телевизионное начальство, но уговорить не удалось. Через несколько дней выяснилось, что при посадке разбился транспортный самолет с гуманитарным грузом, что и сделало военных несговорчивыми.
10 декабря в СССР объявили траур. Слово «Спитак» и сегодня вызывает боль.
Владимир СТЕПАН.
ladzimir@tut.by
