25 марта 1918 года в оккупированном немцами Минске было объявлено о независимости Белорусской Народной Республики. Это событие хотя и стало заметной вехой на пути исторического развития Беларуси, продолжает до сих пор оставаться дискуссионным. Вообще, роль и значение БНР длительное время имеют как своих горячих защитников, так и непримиримых критиков. Порой дело доходило до острой конфронтации — и не только в академических кругах. Были времена, когда исторические оценки лежали в плоскости политических формулировок, со всеми вытекающими отсюда трагическими последствиями.
В современной Беларуси на проблему БНР смотрят иначе.
Если кратко охарактеризовать мнение серьезных историков, ответственных публицистов, то можно суммировать, что о бурной эпохе 1917 — 1918 гг. в Беларуси сегодня судят не с узкопартийных, тем более «классовых позиций». Пришло время видеть исторический процесс как поле для объективного анализа развития и совершенствования белорусской государственности. В нашей истории было немало великого, трагического, повседневного. Как и у всех цивилизованных народов мира. БНР — тоже неотъемлемая часть трудной истории белорусского народа.
В «Конференц–зале» «СБ» речь шла о БНР.
В дискуссии приняли участие известные белорусские историки: доктор исторических наук, профессор, директор Института истории НАН Беларуси Александр КОВАЛЕНЯ; заведующий отделом истории белорусской государственности Института истории НАН Беларуси, кандидат исторических наук Николай СМЕХОВИЧ; заведующий отделом публикации документов Национального архива Республики Беларусь, кандидат исторических наук Виталий СКАЛАБАН; кандидат исторических наук, научный сотрудник отдела военной истории и межгосударственных отношений Института истории НАН Беларуси Владимир ЛЯХОВСКИЙ; кандидат исторических наук, старший научный сотрудник отдела истории белорусской государственности Института истории НАН Беларуси Валентин МАЗЕЦ; кандидат исторических наук, научный сотрудник отдела социально–экономической истории, науки и культуры Института истории НАН Беларуси Сергей ТРЕТЬЯК, главный редактор газеты Павел ЯКУБОВИЧ.
П.ЯКУБОВИЧ: До сих пор бытует мнение, что люди, объявившие об образовании БНР, — это политические авантюристы, воспользовавшиеся присутствием кайзеровских войск, решившие провести свою политическую линию. И посему ничего хорошего белорусскому народу эта затея не принесла. Есть и другая точка зрения, согласно которой БНР — это предтеча нашего государства, которая повлияла на его устройство, мировоззренческие ценности и культуру.
На мой взгляд, не следует искать в истории точки «конфронтации», разделять историю исключительно на «белые» и «черные» периоды. Все, безусловно, сложнее... БНР является частью истории белорусов. Да, романтическая идея, столкнувшаяся с суровыми реалиями 1917 — 1918 годов, была обречена, и потому трагична судьба людей, организовавших БНР, потому очень важен опыт политики, которая учитывает все обстоятельства жизни и времени исторического контекста. Жаль, что некоторые политики пытаются монополизировать право на историческую истину. Они дают оценку БНР исходя из собственных представлений об истории, ставят вопрос об объявлении 25 марта национальным праздником. Но я больше согласен с теми, кто считает, что событие имеет отношение к каждому из нас. Это, безусловно, преувеличение! Сам факт, что впервые в истории, в 1918 году, белорусы сделали попытку создать независимое государство, – это заслуживает уважения.
А.КОВАЛЕНЯ: Да, этот процесс протекал в очень сложной международной и внутренней политической обстановке. В то время на обломках Российской империи образовалось много различных государств. Право наций на самоопределение, провозглашенное большевиками, дало право и белорусам задуматься о государственной независимости. И сегодня, когда наша страна твердо идет по пути укрепления национальной государственности, мы имеем возможность в спокойной обстановке объективно изучать и давать научную оценку историческим событиям.
Я хотел бы поблагодарить редакцию, что вы взяли на себя смелость обсудить на нашем «круглом столе» достаточно острую, но очень интересную и политически важную проблему. Если мы обратимся к советской историографии, то увидим, что это событие, я имею в виду провозглашение независимости Белорусской Народной Республики в 1918 году, однозначно трактовалось как сугубо негативное событие. Такая радикальная трактовка была обусловлена в большей степени тем, что те люди, которые впервые заявили о белорусской государственной независимости, отрицательно относились к большевизму как идее. Сейчас ситуация совершенно иная. Сегодня мы стоим на историческом этапе становления нашей белорусской национальной государственности. И здесь важно как можно меньше допустить ошибок в оценке исторических событий. Это важно и для нашего поколения, и для тех, кто придет после нас. Я считаю, что эта проблема требует серьезнейшего научного анализа. Обходить, игнорировать какие–то моменты в истории было бы по меньшей мере неправильно.
Так чем же все–таки была Белорусская Народная Республика и какова историческая оценка Акта 25 марта 1918 года? Была ли БНР государством в классическом понимании этого слова или это была «республика на бумаге», некая марионеточная администрация, созданная под крылом германских оккупантов?
В.ЛЯХОВСКИЙ: Первая мировая война и революция в России предопределили дальнейший ход событий в Беларуси. В результате Брестского мира, подписанного Советской Россией и кайзеровской Германией, большая часть Беларуси очутилась под немецкой оккупацией. И говорить о реальной независимости в этих условиях было утопично. Кроме того, во время эвакуации 1915 года с территории Беларуси было вывезено огромное количество заводов, оборудования... Свыше миллиона человек стали беженцами, из которых только около 400 тысяч вернулись назад в Беларусь. Свыше 250 элитных учебных заведений, гимназий, учительских институтов, семинарий было эвакуировано. И только 8 процентов из этого количества вернулись на свои старые места. 800 тысяч уроженцев Беларуси были призваны в армию Российской империи и около 100 тысяч из них погибли на фронтах. Мы не знаем, сколько из этого числа призванных в армию попало в плен. Понятно, что это была одна из трагических страниц нашей истории. В таких условиях было крайне тяжело говорить о реальной независимости. Мировая война, гражданская война, оккупация, разрушенная экономика... В этих условиях шаг, который сделали 25 марта 1918 года ряд политиков, был смелым. Но как потом оказалось, шагом безнадежным.
С.ТРЕТЬЯК: Согласен. Но я бы хотел охарактеризовать геополитическую ситуацию в то время, когда была объявлена белорусская государственность, точнее, так и несостоявшееся государство. Во время переговоров в Брест–Литовске между Россией и Германией речь шла о том, что восточная граница Германии сдвинется «далеко на восток». Точно не указывалось... Белорусские национальные деятели и в Минске, и в Вильно, а также в Петрограде и в Москве следили за тем, что происходит в Бресте. Братья Антон и Иван Луцкевичи — руководители виленского политического белорусского центра — с возмущением говорили о том, что судьбу белорусов решают люди, которые никакого отношения к Беларуси не имеют. Каждая из сторон стремилась передвинуть свои границы подальше от своей территории за счет белорусов.
П.ЯКУБОВИЧ: А были ли попытки со стороны руководства БНР обратиться не только к кайзеру, но и к Москве либо Парижу, Лондону?
С.ТРЕТЬЯК: Дело в том, что те люди, которые потом составили руководство БНР, пытались участвовать в Брестской конференции. Подпольный президиум совета съезда послал свою делегацию в Брест на переговоры. Но руководители советской делегации ее мандатов не признали. С другой стороны, к немецкому командованию обратилась со своим меморандумом Виленская белорусская конференция. Она просила германское командование объединить Беларусь, невзирая на ее раздел линией фронта. Ориентация на Антанту возникла у руководства БНР к лету 1918 года, когда стало ясно, что независимость Беларуси, провозглашенная 25 марта, Германией не будет признана.
П.ЯКУБОВИЧ: Хочу уточнить — имелись ли попытки обращения с такими же предложениями к Советской России?
С.ТРЕТЬЯК: Делались неоднократно. В период между 3 марта и 27 августа 1918 года, когда Германия на востоке добилась максимальных успехов, когда шли переговоры вокруг дополнительного советско–германского договора, правительство БНР пыталось вести, как выражался историк Митрофан Довнар–Запольский, в то время один из видных дипломатов, «спрытную палiтыку». То есть немцам они доказывали, что «Советская Россия общий враг», а большевикам, «что враг — Германия». После 27 августа 1918 года, после заключения советско–германского дополнительного договора, ситуация меняется. Вопрос урегулирования отношений с РСФСР выходит для руководства БНР на первый план.
В.СКАЛАБАН: Историки спорят, был ли визит Антона Луцкевича в ноябре 1918 года в Москву? И велись ли переговоры с Лениным, и были ли заключены соглашения о том, что в Минске, перед приходом Красной Армии, во главе с Луцкевичем формируется новое правительство БНР, которое остается в городе? В советской печати об этом впервые сказал академик Илларион Мефодьевич Игнатенко, однако профессор Григорий Григорьевич Лазько теперь оспаривает версию академика Игнатенко. Но в архивах есть ряд свидетельств, что поездка Луцкевича в Москву все–таки была.
П.ЯКУБОВИЧ: Поговорим о предпосылках этого исторического события.
Н.СМЕХОВИЧ: Исторические события и факты должны обсуждаться в кругу специалистов. Это тот бесценный опыт, который накопил наш народ и который мы не должны забывать. Не думаю, что в нашей историографии по поводу этих событий поставлена жирная точка. И в том числе в истории БНР. Еще предстоит много работы историкам: изучить документы в деталях, более подробно и взвешенно оценить события, которые имели место в 1917 — 1918 годах. Я бы хотел заострить вопрос на необходимости вести речь о возможности белорусской государственности. Мы говорим о Брестском мире, о мировой войне, но забываем, что возможность создания подлинной государственности впервые появилась у нас только после победы Октябрьской революции. Принципиальная позиция большевиков состояла в том, что каждый народ Российской империи имеет право на национальный дом. Но конечной целью они ставили объединение усилий в борьбе против мировой буржуазии.
Такая позиция и позволила организовать и провести Первый Всебелорусский съезд. Нельзя отделять проведение этого съезда от событий Октября 1917 года. Я хотел бы обратить внимание на два обстоятельства. Первое. Да, действительно, в начале XX века у нас сложились объективные и субъективные факторы и предпосылки, чтобы говорить о государственности как таковой. Сформировалась нация, были территории, была значительной территория этнографическая. Существовала национальная идея: свобода, справедливость, независимость. Но дело в том, что объективные факторы не всегда играют в истории решающую роль. Многое определяют и субъективные факторы. У нас были партии и движения, которые были готовы бороться за государственность. Белорусская социалистическая Громада, Белорусская социал–демократическая рабочая партия Жилуновича, Червякова... Очень важно учитывать конкретную историческую ситуацию. Это чрезвычайно важный момент в истории. Декабрь 1917 года был исключительно благоприятной ситуацией для белорусов, тогда были согласованы позиции с правительством Советской России о проведении Всебелорусского съезда. И он был проведен.
В.СКАЛАБАН: А кто согласовал? Не все согласовывали, только часть политиков согласовала, Белорусский областной комитет в Петрограде согласовывал, а не Белорусская Рада.
А.КОВАЛЕНЯ: Основной проблемой национального движения можно назвать то, что не было политического единства. Там были и правые, и левые. Совместить позиции которых было очень сложно.
В.МАЗЕЦ: Но вот что касается предпосылок формирования БНР. Здесь коллеги правильно говорили о субъективных и объективных факторах, в той или иной мере влиявших на формирование белорусской государственности. Нельзя забывать, что во время Первой мировой войны белорусское национальное движение было не просто разделено на левых и правых, оно было расколото. О какой–то политической деятельности на территории, которая была занята российскими войсками, можно было говорить только после Февральской революции 1917 года. До этого данные территории находились на военном положении, где всякая политическая деятельность была запрещена. Часть политиков в это время находилась в Москве и Санкт–Петербурге, за границей. В создании собственного национального государства был заинтересован белорусский народ.
Дело в том, что не белорусский народ развязал мировую войну, он был «полем» военных действий. В наказе Первого Всебелорусского съезда членам делегации, которые направлялись в Брест–Литовск на переговоры, говорилось: «Чтобы в будущем избежать возможности использования белорусской территории для выяснения отношений между великими державами, белорусы должны требовать, как и другие малые народы, гарантии от великих держав для суверенного существования». Слова эти, не правда ли, звучат актуально?..
В.ЛЯХОВСКИЙ: Я хочу сказать, что среди западных приграничных территорий Российской империи Беларусь находилась в самых худших экономических условиях. Обратите внимание на позицию Белорусского областного комитета, в начале своей деятельности он стоял на чисто центристских позициях, и после Октябрьской революции комитет занял позицию суверенитета. Тогда от России уже отделялась Украина, отделялись Прибалтика и Финляндия. Еще в 1915 году латыши получили разрешение формировать свои воинские подразделения, эстонцы – в 1916 году. В 1917 году на западном фронте практически в каждом полку существовал уже украинский национальный войсковой комитет. Все эти факторы в той или иной мере подталкивали и белорусов на путь суверенизации.
Н.СМЕХОВИЧ: Проблема государственности назрела, и в той или иной форме она должна была быть решена.
В.СКАЛАБАН: И независимо от Октября.
А.КОВАЛЕНЯ: Надо учитывать, что Беларусь и в то время была многонациональным государством, в котором действовали национальные партии, организации, которые оказывали влияние на общую политическую ситуацию. Это и польские, и Бунд, российские большевики. Надо отметить, что в то время прослойка интеллигенции представляла тонкий слой общества, находилась еще в зачаточном состоянии. Я говорю о тех, кто объективно понимал и требовал независимости. Простых крестьян, а это было большинство, политические события волновали мало...
В.ЛЯХОВСКИЙ: Представители других национальностей тоже активно участвовали в работе политических структур БНР. Еврейский социалист Михаил Гутман был одним из разработчиков 2–й Уставной грамоты БНР, которая являлась, по сути, конституционным актом белорусской республики. В заграничных миссиях БНР работали евреи С.Житловский, И.Лурье, немец Б.Миллер. Татары Г.Канопацкий и Я.Якубовский были участниками белорусских национальных военных формирований.
Кстати, до 25 марта 1918 года идея образования БНР в составе Российской федерации поддерживалась практически всеми объединениями национальных меньшинств. Ну разве только поляки видели будущее Беларуси несколько иначе, чем все остальные. А после того как была провозглашена независимость БНР, между Радой и некоторыми партиями национальных меньшинств и органами местного самоуправления произошел раскол. Понимаете, самостоятельность нужна была, по большому счету, только белорусам. Большая часть политических организаций иных национальностей политический акт о провозглашении БНР 25 марта 1918 г. встретила враждебно. Для них это не укладывалось в прежние стереотипы. Как это Беларусь, никогда не имевшая до этого национальной государственности, может претендовать на независимость?
П.ЯКУБОВИЧ: Итак, для создания белорусской государственности в 1918 году появились идеи и люди. И первую пробу сделали те, кто называл себя интеллигенцией, кто бросил вызов времени, обстоятельствам и заявил 25 марта о своих намерениях. А теперь вопрос: насколько дееспособной была БНР? Сейчас некоторые ученые говорят, что это было первое в истории белорусское государство. По–моему, это звучит не совсем корректно, потому что в нашей истории было Великое княжество Литовское. Это было действительно государство со всеми институциями. И есть такой острый вопрос: мы вот говорим БНР, БНР, но знал ли кто в 1918 году вообще о БНР? Некоторые утверждают, что о БНР могли не знать даже жители окраин Минска. Посмотрите реально, ведь все происходило в условиях жесткой германской оккупации. Представьте себе, что приходят к германскому руководству, к коменданту или еще к кому–то политики и просят разрешить им взять управление в свои руки, образовать свою некую вооруженную структуру и т.д. Немцы вообще прагматичные люди, они могли позволить лишь то, что решающим образом не влияло на ситуацию и оккупационный режим. Да, они вынуждены были считаться и с позицией Ленина и Троцкого, вообще руководства Советской России, но главным для них было отследить, как сложится обстановка на западном фронте, как поведет себя Антанта? Для них территория Беларуси была плацдармом для возможного дальнейшего наступления на Москву. Вы знаете, немцы в годы оккупации вывозили из Беларуси все, что было можно. Построили узкоколейки, вывозили лес, скот, продукты. Перед лицом дальнейшего развития событий они стремились выкачать из Беларуси как можно больше ресурсов. Немцам, по–моему, было безразлично, что кто–то создавал новые гражданские структуры. Главное для них заключалось в том, чтобы ни одной винтовки, кроме как у немецких солдат, на территории не было... Могла ли идти речь о создании государства? На что рассчитывали братья Луцкевичи, Захарко, Воронко и другие?..
В.ЛЯХОВСКИЙ: В советское время БНР интерпретировалась как марионеточная структура. На наш взгляд, Белорусская Народная Республика — это политическое объединение, созданное в феврале 1918 г. из организационных структур Всебелорусского съезда 1917 г., ставившее своей целью достижение реальной независимости. БНР — один из этапов продолжительного, хотя и противоречивого процесса суверенизации белорусской нации. Не забывая обо всех человеческих трагедиях, происходивших в последующую эпоху, в перечне факторов, объективно способствовавших укреплению белорусской суверенности, следует назвать отдельные события советского периода: образование в 1919 г. Социалистической Советской Республики Беларусь (переименованной в 1922 г. в БССР); реализацию программы расширения территории Советской Беларуси в 1924 — 1926 гг.; политику белорусизации в 1920–е годы; создание Белорусской академии наук в 1929 г. и других важнейших научных, культурных и образовательных учреждений; присоединение к БССР Западной Белоруссии в 1939 г.; получение Беларусью в 1945 г. статуса члена–учредителя ООН; укрепление экономического и интеллектуального потенциала республики в послевоенное время; принятие Декларации о государственном суверенитете Беларуси 27 июля 1990 г. и, наконец, обретение независимости Республикой Беларусь в 1991 г., избрание первого Президента в 1994 году.
Говорить о том, что БНР — государство в его классическом понимании, конечно, не приходится. У нее не было ни собственных вооруженных сил, ни собственной судебной системы, не было даже собственной структуры власти на местах, которую можно было назвать органом государственной власти. У БНР вообще реальной власти на территории Беларуси не было. Что можно сказать о признании БНР в мире? Формально БНР признала Украина и даже дала кредит. Литва была заинтересована в признании правительства БНР в изгнании, потому что ее интересовала судьба Виленского края. Говорят, что БНР признали Латвия, Эстония, Финляндия, Дания, Чехословакия, Англия, Франция, Германия — но все это не подтверждается документально. Да, в столицах этих государств были открыты и действовали заграничные миссии БНР. В Берлине они учредили свою типографию, печатали загранпаспорта (выдано около 2.000 диппаспортов). Но эти представительства БНР не имели официального дипломатического статуса. То есть БНР, по сути, мир не признал...
С.ТРЕТЬЯК: Следует указать признаки государства с политической точки зрения. Во–первых, это территория. Во–вторых, население, имеющее гражданство. В–третьих, система органов публичной власти, к которой относится вся иерархия административных, военных и судебных органов власти. В–четвертых, законодательство, более–менее систематизированное национальное законодательство, которое реально действует на территории государства и которое считается на данной территории легитимным. У БНР ничего этого не было. Было только правительство, которое продекларировало государственную независимость. К сожалению, по всем признакам это был политический центр с претензиями на государственный статус. Такая ситуация была и в 1918 г., и далее она только ухудшалась, а потом правительство оказалось в изгнании. Кстати, была попытка создать свою собственную армию, этим занималась Белорусская войсковая комиссия в 1919 — 1920 гг. во время польской оккупации. Единственное представительство БНР за границей, имевшее дипломатический статус, было представительство в Киеве при гетмане Скоропадском. Но этого, конечно, явно недостаточно...
В.МАЗЕЦ: А что же было, собственно, на белорусской территории, что происходило в то время, как было провозглашено создание БНР? Немцы никому не разрешали даже свободно передвигаться по территории в зоне оккупации. Даже когда деятели Виленской Белорусской Рады братья Луцкевичи хотели приехать на заседание 24 марта 1918 г. в Минск, они с трудом получили разрешение у германских властей. Вот и представьте, в каких условиях проходила их деятельность. Что касается гражданства. Уже весной 1918 г. Народный Секретариат принимает решение о регистрации граждан Белорусской Народной Республики. Принимается специальная инструкция. Для чего она была нужна? Дело в том, что когда уроженцы Беларуси, в первую очередь беженцы, возвращались на свою территорию, то немецкие комендатуры их задерживали и отправляли в лагеря для военнопленных. Для того чтобы этого не было, Народный Секретариат выдавал специальные регистрационные свидетельства въезжающим гражданам Беларуси, как и тем, кто выезжал за пределы белорусской территории. Надо сказать, что граждане из различных городов Беларуси обращались в Народный Секретариат с просьбами о трудоустройстве. Эти документы мы нашли в архивах. Сохранились в нашем Национальном архиве и такие документы, которые свидетельствуют, что крестьяне обращались в Народный Секретариат с предложениями уменьшить величину реквизиций, которые проводили немцы, о возврате незаконно отнятого имущества, а уже Народный Секретариат обращался к германскому военному командованию. Кое–какие вопросы они решали. Однако вся полнота власти и все имущество, которое находилось на территории, оккупированной немцами, по законам военного времени принадлежали немцам. Народный Секретариат мог обратиться к немцам, например, за разрешением на право вырубки леса и постройки домов для крестьян, получали это разрешение и уже потом «разрешали» вырубку. Да, БНР пыталась защищать интересы людей, но делалось это настолько, насколько позволяли оккупационные власти. 25 февраля даже в помещение Исполнительного комитета совета Всебелорусского съезда и Народного Секретариата, которое находилось в Минске на нынешней площади Свободы в бывшем доме губернатора, пришел представитель немецкого коменданта, сорвал бело–красно–белый флаг, конфисковал деньги и забрал помещение для нужд немецкой музыкальной команды. И всё. И никто ничего не мог возразить. А о том, чтобы создать белорусские вооруженные силы, речи быть не могло. Надо сказать, не было вины Народного Секретариата в том, что они не смогли защитить интересы белорусского населения. В этом их трагедия. Да что тут говорить, в условиях оккупации ни о какой независимости речи идти не могло. Это не отвечало интересам оккупантов. Немецкие власти на все запросы о подтверждении полномочий Народного Секретариата и Рады БНР отвечали: «Руководствуясь положением Брестского мирного договора, мы не можем признать Белорусскую Народную Республику». В этом был ответ на все вопросы о полномочиях.
П.ЯКУБОВИЧ: Но почему же БНР не стала государством?
Н.СМЕХОВИЧ: Мы все время говорим о немцах, о БНР и совершенно не говорим о народе, о белорусском народе. Но ведь источник власти и суверенитета в любом государстве — это народ. И деятели БНР пытались говорить от его имени. А как же в действительности народ воспринимал БНР как власть? Да, была часть крестьянства, небольшая, надо сказать, которая по Декрету о земле практически ничего не получила. Она поддержала провозглашение БНР, и даже образовывались местные Рады в регионах. Остальная часть — большинство, которое получило землю, инвентарь, — не поддержала БНР. Это острый факт, но это так...
В.СКАЛАБАН: Вот вы говорите о том, поддерживал ли народ БНР? Я бы хотел спросить: поддержал ли белорусский народ Манифест об образовании БССР 1 января 1919 г.?
А.КОВАЛЕНЯ: Не всегда у народа спрашивали, поддерживает он провозглашение или не поддерживает. Поэтому мы должны исходить из той конкретной ситуации, которая сложилась на тот момент.
Да, мы должны признать, что событие в истории было: эти люди впервые в истории Беларуси заявили о нашей национальной государственности. И нам игнорировать этот факт нельзя. Надо признать, что реальной властью структуры БНР не обладали. Тем не менее мы знаем, что на местах строились школы, открывались библиотеки, читальни, выходили газеты. Но утверждать на основании этого о полноценности государственной власти нельзя. Это была попытка впервые заявить о праве на национальную государственность и независимость. Тем более этот факт актуален сегодня, когда мы впервые строим свое белорусское государство.
В.СКАЛАБАН: Согласен! Это был этап становления нашей государственности. Я бы хотел поговорить о БНР и БССР. Вадим Андреевич Круталевич в одной из своих последних книг посвятил специальную главу «ошибке в Манифесте». Дело в том, что Манифест 1 января 1919 г. называет Раду БНР фактически государственным органом. Вадим Андреевич посчитал это ошибкой. Имеется масса свидетельств того времени о том, что 1 января 1919 г. было во многом обусловлено и предопределено актом о провозглашении БНР 25 марта 1918 г. На заседании Центрального бюро ЦК Компартии Белоруссии 22 января 1919 года, когда из Москвы приехал Иоффе, представитель ЦК партии большевиков, решать вопросы границ БССР и создания Литовско–Белорусской Республики, нарком финансов Беларуси Рейнгольд заявил: «Существование Белорусской Рады заставило выдвинуть Белорусскую Республику».
И еще один факт в этом контексте. Нельзя считать БНР чем–то «фантомным». И если бы БНР «не имела никакого значения», то в 1925 г. советские спецслужбы не провели бы блистательную операцию — Берлинскую конференцию — по безусловной ликвидации правительства БНР.
Н.СМЕХОВИЧ: Мы не говорим о том, была или не была БНР, мы дискутируем о том, было ли это реальное государство или только попытка?
А.КОВАЛЕНЯ: БССР и БНР — это совершенно разные вещи. В 1918 году заявление о независимости было простым политическим актом, который не был наполнен реальным содержанием. Если бы оно было, мы бы тогда строили свое государство, как строим сегодня независимую Республику Беларусь. Если тогда этого не произошло, есть ли смысл искусственно преувеличивать роль и значение событий 1918 года?
В.СКАЛАБАН: Но вы не сможете отрицать, что провозглашение БНР повлияло на будущее устройство БССР. У большевиков по отношению к Беларуси была своя, вполне определенная позиция. И те идеи, которые были продекларированы, заявлены при провозглашении независимости, повлияли на дальнейшее развитие событий.
А.КОВАЛЕНЯ: А я утверждаю, что невозможно в неправовом поле построить правовое государство. В данном случае — в условиях оккупационного режима.
В.СКАЛАБАН: Ну революция и право — это вещи, скажем так, малосовместимые.
Н.СМЕХОВИЧ: Если бы идею поддерживали рабочие и крестьяне, то БНР состоялась бы. Ведь поддержка народа — это так или иначе легитимация.
Н.СМЕХОВИЧ: Моя принципиальная позиция такова: нельзя исторические факты обсуждать как политическую проблему, надо — как научную. И в этом плане у нас нет никаких противоречий и сомнений относительно того, какую роль сыграла БНР в нашей истории. Мы можем сегодня говорить об уроках, о накопленном опыте в 1917 — 1918 гг. в борьбе за белорусскую государственность, о том, какими методами она реализовывалась, удачными или неудачными они оказались. Мы едины в том, что это бесценный опыт, это попытка в чрезвычайных условиях обрести свою государственность.
В.ЛЯХОВСКИЙ: Провозглашение БНР — я твердо в этом уверен — оказало влияние на ход дальнейших процессов в Беларуси . Многие вопросы культуры, языка не получили бы такого развития, если бы не национально ориентированные процессы, которые активизировали и актуализировали деятельность институций БНР.
А.КОВАЛЕНЯ: Вернусь к дням сегодняшним. Уверен, что определенным политическим силам сегодня не следует «приватизировать» идеи БНР. Это наше общее национальное достояние, это наша история, это событие исторической значимости. Они состоят в том, что впервые за многовековую тысячелетнюю историю было заявлено о праве белорусов на национальную государственность. Но эта идея не была реализована. Это не вина тех людей. Это их беда. Так или иначе, но сама история показала, что решить этот вопрос в тех конкретных политических, экономических и социальных условиях было невозможно. В истории может быть то, что есть и что было. Конечно, можно помечтать, порассуждать: «а если бы весь народ поддержал», «а если бы не было оккупации» — но это уже не история. История — это объективно сбывшийся факт. Я согласен с тем, что сегодня мы реализуем идею строительства государственной независимости, провозглашенную в 1918 г. как концепция. Но мы наполняем старые идеи их новым содержанием.
П.ЯКУБОВИЧ: Сложная ситуация тех времен привела к тому, что у многих деятелей БНР судьбы сложились трагически. И это тоже урок — политика, опирающаяся исключительно на собственное представление о картине мира, приводит политиков к катастрофе. Можно ли считать людей БНР героями, можно ли считать их неудачниками? На этот вопрос каждый может ответить сам...
В.ЛЯХОВСКИЙ: Нужно понять их судьбу, а не судить их. Я приведу такой пример. Арсен Павлюкевич, один из оппонентов белорусских эсеров, затем сторонник Булак–Балаховича, находился в Вильно и являлся председателем полонофильской «Часовай беларускай Рады». Во второй половине 1920–х осужден польским судом как советский агент. Затем, после захвата Польши фашистами, участвовал в варшавском подполье. В 1942 г. его схватили и бросили в Освенцим, где он и погиб. Скажите, в какие рамки поставить этого человека? Судить его? За что судить? Нам сложно судить о нравственных мотивах поведения этих людей в последующие годы. Но здесь мы говорим не о судьбах отдельных людей, мы говорим об истории нашей страны, о событиях, которые в той или иной степени повлияли на нашу сегодняшнюю действительность, а это, считаю, — разные вещи — путать судьбу человека с судьбой страны.
Отметим, что «эмиграционное правительство» БНР продолжало свою деятельность до 1925 г., после чего большинство его членов на берлинском политическом совещании пошли на самоликвидацию политической структуры. Поверив в искренность властей, объявивших политическую амнистию своим бывшим противникам, многие поедут работать на Родину, трудиться на ниве национальной культуры. Другие останутся в эмиграции. Но и там, и здесь судьба их сложилась трагично. Что ж, таков удел «романтиков»... А вообще — это чисто белорусская история...
П.ЯКУБОВИЧ: Мне кажется, у нас получился интересный разговор. Да, у истории нет сослагательного наклонения. Все получилось так, как получилось! В 1918 году люди БНР хотели благоденствия своему народу — это не подлежит сомнению. Но, не имея политического опыта, оказавшись в сложной геополитической ситуации, они не смогли точно сориентироваться в обстановке и, в итоге, проиграли. Это — познавательный урок. Но, по–моему, настало время более объективного взгляда на ту противоречивую и сложную эпоху. Хотя бы для того, чтобы не искать в нашей истории сугубо «болевых точек», а видеть главное, что должно объединять белорусов в XXI веке, перед лицом новых вызовов времени.
Мы смогли обсудить только некоторые вопросы, характеризующие ту бурную эпоху. Поэтому надеюсь, что это отнюдь не последняя наша встреча в «Конференц–зале» «СБ». Всем — спасибо!
Фото Виталия ГИЛЯ, "СБ".
