Когда Саша Б. впервые попал за решетку, его младшему брату Вове было около пяти лет, среднему Юрке — десять, а старшей сестричке Тане — семнадцать. Так уж случилось, что мальчишки росли без отца, переехав в город над Неманом из Казахстана. Бабушка с дедушкой — люди интеллигентные и уважаемые — пытались влиять на несговорчивых пацанов, но те уже изведали “вкус” и притяжение улицы. Мама как белка в колесе крутилась в веренице домашних забот, едва успевая накормить да обстирать четыре чада. Никакой работы не боялась, в дворники пошла, лишь бы дети ее не хуже сверстников одевались да питались.
Сашу словно магнитом притягивал железнодорожный вокзал, который в конце восьмидесятых был излюбленным местом тусовок местных неформалов. И разве мог услышать он поучения матери да бабушки с дедушкой, когда “братва” звала на подвиги? Сам не заметил, когда шалость и бравада переросли в беспредел: как-то на вокзале отнял деньги у незнакомого молодого человека. Первый срок — три года в ИК-2 для несовершеннолетних — заработал в шестнадцать лет. Там встретил свое совершеннолетие. Затем была колония № 15 в Могилевской области.
— Тогда мне было все любопытно, — рассказывает Александр. — Зэковская романтика перехлестывала через край. Там я, совсем еще мальчишка, многому научился у бывалых зэков...
В 1992 году освободился и вернулся домой. Младшие братья, открыв рот, смотрели на “крутого” старшего брата, который прошел настоящую зону, и даже втайне гордились им. Свободой Александр наслаждался недолго: за несоблюдение административного надзора был привлечен к ответственности, пустился в бега, катался по стране, пока в 1993-м вновь не попал за решетку.
Потом были четыре тяжелых года мозырской “двадцатки”. Выйдя из нее в 1997-м, на воле погулял всего шесть месяцев, совершил квартирную кражу и снова сел на нары. Свой последний срок (длиною в одиннадцать лет), который сейчас отбывает, получил за разбойное нападение и захват ребенка в заложники.
— На свободе я не задерживаюсь: раз-два — и снова в зоне, — делится мой собеседник. — Там вроде всего хватает, и в то же время чего-то нет, в зону тянет. Ну и алкоголь мне плохой помощник...
— Как думаете, ваш пример повлиял на судьбы младших братьев? — спрашиваю я.
— Наверное, — сокрушается Александр. — В 1993 году за решетку попал Юра — за грабеж. С тех пор, представьте себе, мы не виделись ровно одиннадцать лет (у каждого были свои зоны), вплоть до момента, когда “пересеклись” здесь, в волковысской исправительной колонии! Радовались встрече, как дети! Говорили, говорили и наговориться не могли. А теперь вот с младшим братом в одном отряде сроки тянем...
Музыкальный, талантливый Володя, который значительно младше своих братьев, с детства имел коммерческую жилку: уже в десять лет зарабатывал деньги мытьем автомобилей, перепродавал плакаты и незаметно для себя тоже свернул на стезю братьев. В 2002-м совершил первую кражу и заработал первый срок — шесть месяцев лишения свободы. Освободившись, снова пошел воровать и “загремел” в колонию на три года. Отбывая наказание в ИК-11, играет в группе “Срок” и мечтает, выйдя на свободу, заниматься музыкой, возможно, организовать собственный коллектив. До долгожданного освобождения — полгода.
— Обязательно буду устраивать свою жизнь по-людски: пойду работать и учиться, — говорит парень. — Главное, чтобы водка планы не попутала...
Александру же предстоит еще восемь долгих лет в колонии, потому о будущем он не загадывает, а больше беспокоится за судьбы братьев:
— Юра сейчас на свободе пытается устроить новую жизнь, работу нашел. Пусть ему повезет! И у Володи, думаю, все получится: он сильный, целеустремленный, и ему всего двадцать четыре года...
Братьям есть о чем поговорить. Они с удовольствием вспоминают о доме, о любимом Гродно, бабушке и сестричке, замечательной племяшке и, конечно же, маме, которой принесли столько боли и неприятностей. Говоря о ней, опускают глаза. Потому как понимают, что мать заслужила иной доли и что каждая их “ходка” — рана на ее изболевшемся сердце. А отца до сих пор не простили: он бросил их совсем детьми и ни разу не поинтересовался, как они росли и кем стали.
— Отцовской руки нам всегда не хватало, — с тоской в глазах говорит Александр. — Будь он рядом, может быть, наши судьбы сложились бы иначе...
Двадцатипятилетний Вадим Щ. из д. Кмитянка Новогрудского района вырос в полной семье, отец всегда был рядом. Он и сейчас рядом: вместе отбывают срок в колонии. В 1985 году Николай Николаевич — тракторист местного колхоза — обокрал соседа, попал в исправительную колонию-7 г. Минска, отсидел три года. Выйдя, жил как все. А в 1995-м снова позарился на чужое. И покатилось-понеслось: сейчас он в колонии то ли в шестой, то ли седьмой раз.
Сын Вадим присоединился к отцу в 2005-м. Как и отец, пострадал за страсть к чужим вещам (мобильным телефонам). Вот и сидят теперь вместе, в одном отряде. Есть о чем поговорить, да и поддержка близкого человека в местах лишения свободы дорогого стоит.
Пока Николай Николаевич коротал время в зонах, умерла его спутница жизни, а вскоре и отчий дом сгорел. Так что семья Щ. осталась без какого-либо крова: ни кола, ни двора.
Младший, Денис, учащийся Кореличского ПТУ, пока имеет временное пристанище в общежитии училища, старший, Валера, сам себе хлеб добывает — на заработки ездит. Средний пока в колонии наказание отбывает. Но сколько бы дорог ни было у человека, когда-нибудь они непременно заканчиваются. И у каждого человека должна быть пристань, куда можно вернуться после долгих странствий.
Николай Николаевич вместе с сотрудниками колонии перевел не один килограмм бумаги, рассылая письма в хозяйства Новогрудского района с просьбой о трудоустройстве и обеспечении его любым жильем после освобождения. Ну не жить же отцу с тремя сыновьями на улице?! Увы, на родине, в Ладенецком сельсовете, никому не нужен 51-летний мужчина с шлейфом преступного прошлого.
— Свобода не за горами, но как ей пользоваться, если тебя никто не ждет, никто не хочет поддержать? — в сердцах восклицает мой собеседник. — Я мечтаю жить по-другому: попытаюсь вернуть своим сыновьям семью, которую когда-то разрушил, стать опорой. Хоть полжизни провел за решеткой, своим детям такой доли не желаю...
