В рядах главных оппонентов действий испанских властей в Каталонии оказался и спикер парламента Фландрии Ян Пьеманс, высказывания которого уже спровоцировали дипломатический скандал между Испанией и Бельгией. Бельгийский посол в Мадриде второй раз вынужден объясняться за высказывания главы фламандского парламента, по мнению которого действия Мадрида во время каталонского референдума о независимости не соответствовали демократическим нормам и принципам ЕС.
Бельгийская Фландрия так же, как и Каталония, — один из сепаратистских регионов Европы, а «Новый фламандский альянс», членом которого является Ян Пьеманс, выступает за независимость этой провинции. Как нередко шутят в Бельгии, единственным бельгийцем в стране остается король. Бельгия, возникшая в свое время как достаточно искусственное буферное государство между Францией и Германией, давно страдает от центробежных тенденций в отношениях между фламандской и франкоговорящей общинами. Ситуация в Бельгии развивается во многом по аналогии с Испанией, то есть страна дрейфует в сторону все большей децентрализации и автономии регионов при сохранении формального политического единства. Однако, как уже неоднократно показывал опыт, частичные уступки сепаратистам не решают проблему, а лишь оттягивают ее на неопределенный срок.
Как и Каталония, Фландрия — наиболее развитый регион своей страны, поэтому и сепаратизм здесь носит в значительной степени экономический характер: отделившись от Бельгии, сторонники фламандской независимости рассчитывают избавиться от «груза» в лице более депрессивной Валлонии — франкоговорящей части бельгийского королевства. Опять же в этом отношении аргументация фламандцев очень напоминает аргументацию каталонцев, считающих, что они «кормят» всю Испанию, ничего не получая взамен.
Читайте также
Фламандский сепаратизм сдерживается рядом обстоятельств. Во-первых, это проблема принадлежности Брюсселя — города преимущественно франкоговорящего и ментально тяготеющего к Валлонии, но территориально расположенного во Фландрии. Во-вторых, Бельгия является резиденцией центральных органов власти ЕС, не заинтересованных в дестабилизации страны. Тем не менее в случае успеха любого другого сепаратистского движения сторонники фламандской независимости наверняка воспримут это как прецедент и воспрянут духом. После провала референдума в Шотландии именно Каталония стала главным источником надежд для фламандского движения, которое активно подключилось к поддержке требований каталонской независимости. Не случайно в связи с этим то, что бывший каталонский премьер Карлес Пучдемон, объявленный в розыск в Испании, нашел убежище именно в Бельгии. Высказывания фламандского спикера также следует рассматривать как часть кампании фламандских сепаратистов по поддержке своих единомышленников в Каталонии.
Для ЕС эти сепаратистские движения могут стать серьезной проблемой. Они не направлены напрямую против ЕС, даже наоборот — апеллируют к идее единой Европы как обоснованию своих требований. Однако, безусловно, сепаратисты и их противостояние с центральными правительствами вносят дополнительный элемент нестабильности в непростую политическую ситуацию, сложившуюся внутри ЕС. Кроме того, экономический сепаратизм богатых регионов подтачивает и без того пошатнувшиеся принципы европейской солидарности. Богатые не хотят поддерживать бедных, а бедные, видевшие в европейской интеграции решение своих проблем, испытывают все большее разочарование. Европа становится все более разобщенной, и эта разобщенность проявляется не только на межстрановом, но и на региональном уровне, порождая сепаратистские движения, подобные каталонскому или фламандскому.
