Читайте также
Во мне все — кислород. И все в нем — видное и понятное. Не надо даже на просвет, простые истины замерли, как доисторическая муха в янтаре. Попробуй пойми, как там все было 100 с половиной тысяч лет назад, а нашел кусок смолы, а там насекомое. Вот же ж как просто. Мелочь, а приятно. Я в этих горах — такой же микрон жизни. Несусь вниз, поднимаюсь вверх. За счастьем! За счастьем!
Здесь ко мне приходит невероятная любовь к людям. Если честно, они мне порой... не очень. А тут лечу и вижу сотни таких же, как я, жучков. На сноубордах и лыжах быстро и кривенько, сквозь туман и снег, по солнечным долинам спускаются с одной–единственной целью — ЖИТЬ. Такие странные, веселые, сосредоточенные, малые и старенькие, красиво сделанные и слегка нелепые. Хотят жить и все дела. Сами не понимают до конца, но стремятся осознать очень тонкие вещи — любовь, красоту, честность. Ограняют сами себя, трогают лошадиные носы и спят клубочком. Люди. Им не дают руки — они берут мир сердцем, как Ник Вуйчич. Им отрезают тело — они проникают вглубь и летают выше птиц, как Стивен Хокинг. Больно, страшно, холодно. Они рождаются в непонятно что, теперь нужно будет жить до первого подарка:
— Я что, умру?!
И потом жить с этим всю жизнь. Плакать беззвучно, бояться незаметно, любить осторожно, рисовать талантливо свой каждый день. Рисовать засыпая... По снегу. А завтра заметет. Все будет не так, как хочешь...
А как ты хотел, дорогой мой человек? То–то же.
И как бы ни вышло, главное, чтобы выходило как–то. Пусть не по–нашему, но мы потом подравняем. Сгладим уголочки, поставим ромашки в вазу, разольем чайку.
Величие человека так и проявляется — в самом бессмысленном. От стремления к деньгам, всеобщей любви или власти опухает «Я», личность растит не прикладное. Созерцание рассветов, сочувствие, соучастие в теплом разговоре. Это «СО» делает нас больше ровно настолько, насколько мы СОприкасаемся с тем, что не наше и никогда не станет нашим. Чужая радость или боль, красота мира, не нами созданная, СОзвездия, СОюзы верных и преданных. Вся эта СОль жизни открывается лишь, когда уходит жадность. Ты не берешь, не уносишь, не запираешь. Просто снимаешь с себя верхний слой, чтобы почувствовать острее и раствориться в этом мире. И когда–то ж так и случится. Ты станешь частью. Но сейчас, пока ты отдельный вот такой жучок, не сухой пока, бодренький и вместе с тем наделенный даром оСОзнания и СОчувствия, ты имеешь один–единственный шанс получить весь этот космос, оставив свой набросок личности и открыв сердце. Это невероятное ощущение, гипнотический сон — любовь ко всему. Такая любовь, которая не начинается и не заканчивается, не щенячий восторг от происходящего, не кусок милоты. Любовища от и до. Вселенная, говорят, и то конечна, а эта любовь — нет!
После гор я всегда возвращаюсь другой. И снова другой. И опять. Я уже столько раз менялась, что забыла, какая была. А может, я и меняюсь всегда в ту, изначальную. Так было бы правильно.
В горах мне дают несколько дней прямого эфира, чтобы поговорить с Самим. А разговор каждый раз об одном. И я ему такая: «Понимаешь?!» А он открывает дверцу, чтобы я поняла. Только я опять обрасту обычным и все забуду. Ну вот так... Прости. Но что–то останется. Навсегда во мне. Небо. Горы. Человек, часть и целое этой великой любви.
Т.С.
sulimovna@rambler.ru
