Какие вырисовываются перспективы на Ближнем Востоке?

Вспоминая, как в 1990–е годы после распада СССР, а соответственно, биполярного мира, американские политические эксперты активно занялись «конструированием мира»... Они выдвигали идеи «конца истории», «столкновения цивилизаций» или рассматривали Евразию как «Великую шахматную доску», но не предполагали, что это «конструирование» будет оборачиваться все большим хаосом, а не новым мировым порядком. И вот сегодня мы пожинаем плоды этого «творчества». И в определенном смысле отвечая в тон З.Бжезинскому с его «Великой шахматной доской», я пытаюсь рассмотреть Ближний Восток как уже плоскость реальную, на которой все находится в движении, и понять эту сложную игру с весьма неясным исходом.

С надеждой входим в 2017–й, но новости уже с первых дней не радуют. В конце ушедшего года были разные события: с одной стороны, очень горькие — убийство российского посла в Турции и крушение самолета в небе над Сочи, с другой — новая надежда — объявление перемирия в Сирии и начало переговоров по ее будущему.

Все это создает ощущение неуверенности и неопределенности в главном вопросе — безопасности, как на региональном, так и на глобальном уровне. Тем не менее я попробую представить картину в более реалистичном, а не пессимистичном свете.

29 декабря В.Путин, анонсируя прекращение огня, сказал буквально: «событие, для приближения которого много работали». 31 декабря Совет Безопасности ООН единогласно принял резолюцию в поддержку договоренностей о перемирии в Сирии и начале переговоров. Здесь необходимо отметить следующие факты: во–первых, это стало отчасти возможным после взятия Алеппо под полный контроль сирийских войск и, во–вторых, в результате «паузы» в активной ближневосточной политике США. Драматичное взятие восточной части мятежного города изменило баланс сил, укрепило позиции России, что дало ей возможность в совокупности с трехсторонним форматом (Россия — Турция — Иран) добиться прекращения огня. Фактически был достигнут компромисс с вооруженными отрядами сирийской оппозиции численностью 60 тысяч бойцов. Естественно, что режим не распространен на «Исламское государство» (ИГИЛ) и «Джабхат Фатех аш–Шам» (бывшая ан–Нусра).

Тем не менее уже 3 января появилась информация о том, что несколько сирийских повстанческих групп заявили о заморозке своего участия в переговорах на мирной конференции, которая была намечена в Астане. Оппозиционеры объяснили это тем, что сирийские войска при поддержке иранских союзников неоднократно нарушали перемирие в пригородах Дамаска — Восточной Гуте и в долине Вади–Барада. Этого стоило ожидать при столь сложной завязке интересов. Даже когда круг сужен только к региональным игрокам (Иран, Турция), будет очень непросто довести дело до конференции, не говоря уже о ее проведении. Остается еще вопрос вмешательства США и западноевропейских государств. Но все это не так страшно, как собственно деятельность ИГИЛ.

Пока Асад при поддержке России освобождал Алеппо, пока американцы выбирали президента, а ЕС и Турция разбирались то с терактами, то друг с другом — силы «Исламского государства» в Сирии и Ираке отчасти восстановились. Как–то буднично прошла новость о сдаче Пальмиры, а ведь вместе с ней боевики ИГИЛ захватили немало брошенной бронетехники. И перестали обращать внимание на забуксовавшую операцию по взятию Мосула. ИГИЛ, оправившись от осенних потерь, стало терроризировать Турцию и ЕС, одновременно расширяя свое присутствие на сирийско–иракском пограничье.

Провал иракской операции тоже имеет свое значение. Битва за Мосул была начата еще осенью прошлого года. Начиная с октября иракская армия при поддержке сил США с воздуха и их активном консультировании начали наступление на город. Но с тех пор многое изменилось. Главное — это, конечно, президентские выборы в США, которые фактически «вытеснили ИГ» с первых строчек мировых новостей. Итог: на сегодня город не взят, вернее, он контролируется правительственными войсками на 60%. Северная часть Мосула все еще в руках ИГИЛ. И теперь сопоставляя оба примера — операции в Алеппо и в Мосуле, — я думаю, что очевидна выигрышная позиция Москвы, которая пытается установить отчасти статус–кво в регионе.

Какие же вырисовываются перспективы? Если России удастся довести сирийское дело до успешного конца, тогда Сирия станет ареной столкновения экономических интересов и потребуется много чего для ее восстановления. Техника, стройматериалы, услуги — все то, что необходимо для реставрации. И, конечно, ресурсы: финансовые, природные и людские. В этом случае регион будет представлять серьезный интерес для всех без исключения, включая Беларусь. Хотя главное для нас заключается не в прагматическом интересе, а в человеческой солидарности. Все эти долгие годы гражданской войны белорусы старались выразить поддержку и сострадание сирийцам, которые оказались заложниками геополитических игр. Несмотря на сложную ситуацию, дипломатическое присутствие в Сирии не прерывалось. И сегодня мы не просто наблюдаем за развитием процесса, а искренне желаем перехода от хрупкого перемирия к прочному миру на этой земле.

turarbekova@источник

Роза ТУРАРБЕКОВА, политолог, доцент кафедры факультета международных отношений БГУ.

Советская Белоруссия № 3 (25138). Четверг, 5 января 2017