Предмет сегодняшней дискуссии — лжепредпринимательство. Согласимся: слово какое–то... корявое. Приходится заранее извиниться перед читателями за неизбежное и частое его употребление. Вынуждены, увы, употреблять. Иначе не победить преступное и крайне вредоносное явление, которое за ним стоит. Победим явление — не станет и термина.Проблему обсуждали: Юрий МЕХЕДОВ — начальник оперативно–аналитического управления департамента финансовых расследований Комитета государственного контроля, Татьяна ЖДАНОВА — начальник отдела документальных проверок департамента финансовых расследований Комитета государственного контроля, Николай ПОТЕЕВ — начальник главного управления организации контрольной деятельности Министерства по налогам и сборам, Евгений БУРЫЙ — заместитель начальника управления организации проверок Министерства по налогам и сборам, Виктор МАРГЕЛОВ — председатель Союза юридических лиц «Республиканская конфедерация предпринимательства», предприниматель, Виталий БРАГИНЕЦ — вице–председатель Минского столичного союза предпринимателей.
«СБ»: Давайте очертим для читателей предмет разговора. Что такое лжепредпринимательство, кому и чем оно вредит?Ю.Мехедов: Лжепредпринимательство, если совсем просто, то это название статьи в Уголовном кодексе. Под действиями понимается регистрация субъекта хозяйствования или индивидуального предпринимателя без намерения эту деятельность осуществлять. Само слово «лжепредпринимательство» говорит, что создается мнимая, фиктивная оболочка, под прикрытием которой ведется незаконная деятельность. С виду — обычная фирма: есть директор, бухгалтер, расчетный счет. В реальности это человек, который занят только перегоном потоков денег и обслуживает тех, кто уклоняется от уплаты налогов.
В одиночку, как правило, не работает, чаще входит в организованную преступную группировку. Почему преступную? Потому что за подобную деятельность предусмотрена уголовная ответственность.
«СБ»: Назовете фигурантов этого бизнеса?
Т.Жданова: «Оффшорки», «помойки», «финки» — так их в народе называют. Но суть их одна.
Ю.Мехедов: Их используют даже те, кто занимается бизнесом легально. Чтобы, например, обналичить неучтенные средства, завысить стоимость товара, недоплатить налоги или полностью от них уклониться.
Т.Жданова: Сейчас НДС платится при ввозе товара из–за пределов страны. Чтобы не платить его, предприниматель может скрыть, что ввез его, например, из России. Границы нет. Он обращается к лжеструктуре, которая готовит пакет документов, из которых следует: товар поступил от такой–то белорусской фирмы, условно говоря, «Рога и копыта». 
Все документы на сделку есть, все с виду законно, кроме одного: НДС не уплачен.
Все документы на сделку есть, все с виду законно, кроме одного: НДС не уплачен.Можно и незаконно заработанные, украденные средства или товар ввести в легальный оборот. Для этого готовятся иные документы.
«СБ»: Какие наказания за это предусмотрены?
Ю.Мехедов: Каждое действие квалифицируется отдельно. За создание лжепредпринимательской структуры, за работу от ее имени... Если это группа лиц, то и состав преступления другой. Если кто–то пользовался услугами этих структур, допустим, уклонялся от уплаты налогов, тот тоже несет уголовную ответственность. Если через них легализовал ценности, добытые незаконным путем, то отвечает по статье 235 УК — легализация доходов, добытых преступным путем. Это еще называют отмыванием денег.
В.Маргелов: Мне не очень нравится формулировка «создание лжепредпринимательской структуры». В стране тысячи предприятий, которые открылись и ничего не делают. Это не значит, что они — «финки».
«СБ»: Известно, что наше законодательство достаточно строгое. Предприниматели жалуются и на зарегулированность. Но, с другой стороны, это не позволяет преступности разрастаться. Мы не боимся детей отпускать в школу, вечером гуляем по улицам и паркам в наших городах. Бандитский капитал не имеет такого распространения, как в некоторых странах, не сросся с властью, нет криминальных разборок со стрельбой и тому подобного.
Е.Бурый: Я согласен, нашему бизнесу чуть сложнее работать, чем, скажем, в России, что сказывается и на личности лжепредпринимателя.
Т.Жданова: Да, на это способен не каждый желающий обогатиться. Дилетант сразу же попадет в поле зрения контролирующих органов и будет изобличен. В эту сферу идут опытные профессионалы. Они знают, что и кому нужно предложить, чем предпринимателя заинтересовать, как убедить в реальности предложенной схемы и возможности избежать ответственности.
В.Маргелов: Мы с контролирующими организациями во многом находим согласие. А вот по бланкам строгой отчетности сойтись никак не можем! В чем их смысл? Вы же говорите, что преступность была, есть и будет. Если один из тысячи попался на бланках, это еще не значит, что нужно остальным 999 добросовестным создавать ад.Н.Потеев: Ну что вы, Виктор Егорович, говорите! Какой ад! В последние годы процедура выдачи бланков донельзя упростилась. Согласен, раньше очень много времени занимали обоснования всякие, заявления и так далее.
В.Брагинец: Наши польские клиенты еще лет 15 назад говорили, что для них бланки необязательны. Можно просто написать на клочке бумаги расписку о получении денег: кому, за что, сколько, дата. Все! У них это вполне законный первичный документ для учета. Сложнейшие процедуры документооборота тормозят работу бизнеса. Пока мы одну сделку оформим, поляки 5 таких проведут. И прибыль получат, и налоги заплатят 5 раз.
Более того, у нас любые ошибки в оформлении документов истолковываются как преступный умысел.
Е.Бурый: При чем тут бланки?
В.Брагинец: Уже 2 года у нас действует заявительный принцип регистрации бизнеса. А ведь раньше двухмесячная процедура создания бизнеса считалась надежной преградой. Порядок упростили и... ничего не случилось. Знаете почему? Действительно, лжеструктуры легко проходят любые барьеры и процедуры: денег на все хватит. У них высочайшей квалификации экономисты и юристы: ни одной ошибки в бумагах не сделают. А человек честный, начинающий бизнес, — сделает. И развиться ему не дадут.
Т.Жданова: Вот вы говорите о маленьком беззащитном предпринимателе, которому развиться не дадут. В бизнес часто идут люди, допускаю, активные, инициативные, но... не считающие нужным познать хотя бы его правовые азы. 
Для этого не надо получать специального образования.
Для этого не надо получать специального образования.В.Брагинец: В регионах в отличие от Минска уровень предпринимательской культуры другой: он ниже. Там чаще всего и допускают ошибки.
Т.Жданова: А надо было думать, прежде чем браться за дело!
Е.Бурый: Директивой № 4 введен мораторий на ответственность за указание неполных, неточных сведений в отчетности, в накладных. Не привлекают за это к ответственности...
Н.Потеев: Нужно идти, как и весь цивилизованный мир, к определенным стандартам. Ведение учета — это решающий фактор при выявлении лжепредпринимательства.
В.Маргелов: Верно, что «финками» пользуются достаточно крупные структуры. Зато от жесткого противодействия им больше страдает малый бизнес.
Т.Жданова: Давайте вместе думать, как найти более эффективные средства. Мы в этом заинтересованы, как и вы.
В.Маргелов: В прошлом году суды рассмотрели более 700 дел, в которых предприниматели обвинялись во взаимодействии с лжепредпринимательскими структурами. Почему он должен отвечать за другие операции партнера, которые проводились с нарушениями закона? Одна и та же структура может быть сегодня нормальной фирмой, а завтра оказаться лжепредпринимательской. Послезавтра — снова нормальной.
Н.Потеев: Выручка не изымается на основании факта, что у вас были отношения с лжеструктурой. Проводится корректировка налогооблагаемой базы. Если завышены затраты — досчитывается налог на прибыль. И если это не доказано, ничего вам не откорректируют.
В.Брагинец: У меня сейчас есть клиент. Акт проверки КРУ на 5 страницах фактически содержит ему приговор. Хотя говорится о других субъектах как лжепредпринимательских структурах. Но поскольку вы договоры такие–то и такие заключили с ними, то все сделки — эти, эти и эти... — недействительны!«СБ»: Жесткие меры противодействия контрольных служб выглядят логично — как предупреждение. Не связывайтесь, не покупайте, грубо говоря, краденого. Но при выборе из огромного количества партнеров, которые предлагают сотрудничество, как отличить реально работающую структуру от мнимой?
В.Маргелов: Возможно только в одном случае. Если партнеры между собой договорились провести притворную сделку.
В.Брагинец: Как, глядя на человека, определить, преступник он или нет? В наколках? Необязательно. Владелец дорогого костюма тоже не всегда законопослушный гражданин. Только по результатам сделки можно сказать, реальная она или мнимая.
«СБ»: Почему лжепредпринимательство считается столь опасной вещью, что с ним идет борьба с привлечением практически всех контрольных служб?
В.Маргелов: В основном лжепредпринимательские структуры используются для ухода от уплаты НДС. В этом случае государство теряет 18 процентов от суммы сделки. Теряют и другие предприниматели. Тот, кто провернул следку и не уплатил налога, стал на 18 процентов конкурентоспособнее других. Лжепредприниматели гробят честный бизнес — вот в чем еще их опасность.
Н.Потеев: Могу привести несколько цифр. За I квартал этого года налоговые органы проверили 176 субъектов хозяйствования, которые воспользовались услугами лжепредпринимательских структур. Так вот, по результатам этих проверок в бюджет доначислено около 30 миллиардов рублей налогов.
Е.Бурый: И это только то, что, как говорится, смогли объять.
Н.Потеев: Налоговые органы создали реестр субъектов, которые по приговорам суда признаны лжепредпринимательскими структурами. В него вносятся и данные о тех субъектах, которые вступали с ними в правоотношения. Сейчас в списке около 11 тысяч предприятий и организаций. Это еще штрих к масштабу явления.«СБ»: Слушая вас, трудно отделаться от впечатления, что вам все известно: кто так работает и где. А явление никуда не исчезает. Искоренимо ли оно вообще?
Ю.Мехедов: Полностью победить преступность невозможно. Свято место пусто не бывает. Одних выявляем, привлекаем к ответственности — на их месте появляются другие желающие обогатиться. Незаконные обороты составляют миллиарды рублей. Суммы так называемого вознаграждения могут меняться в зависимости от сферы деятельности.
Н.Потеев: Насколько мне известно, они составляют обычно 3 — 10 процентов от оборота.
Ю.Мехедов: В строительстве стоимость «услуги» может достигать и 15 процентов. Доходы там огромные. Чтобы вам понятен был масштаб, скажу, что за несколько лет такой «работы» можно стать долларовым миллионером.
Т.Жданова: Сколько «зарабатывают» преступники, видно уже по суммам, которые прогоняют по счетам таких структур. Если прогнали 15 миллиардов, 10 процентов составят 1,5 миллиарда.
Ю.Мехедов: А если по этим схемам работает крупная группировка, таких структур имеется много: бывает и 20, и 30, даже 40! А клиентская база может достигать 1.000 организаций и более. Вот и представьте, какие суммы вращаются в этой сфере.
Т.Жданова: Мы вскрыли группировку, которая имела около тысячи клиентов!
В.Брагинец: Думаю, для начала нам нужно коренным образом реформировать налоговую систему.
Т.Жданова: Она настолько уже реформирована за последние годы!.. Что вы еще предлагаете? Совсем отменить?
В.Брагинец: Изменить так, чтобы исключить спрос на лжепредпринимательские структуры! Выбить, так сказать, почву для злоупотреблений.
«СБ»: Свои методы найдем или чей–то опыт используем? В США мафиозная преступность когда–то была ужасающей. Но справились...
Ю.Мехедов: Кстати, Аль Капоне удалось посадить не за убийства, а за неуплату налогов... Понятно, что использовать нужно не только карательные, жесткие меры. Предлагают, допустим, отказаться от номерных накладных, еще больше упростить регистрацию предприятий. Бизнесу станет проще. Но лжепредпринимательство непреминет использовать свой шанс. Нужно искать баланс между тем, что мы приобретем и что потеряем. Интерес бизнеса понятен: заработать. Но есть государственный бюджет, который наполняют налогоплательщики: на это содержится вся социальная сфера...
В.Маргелов: А сколько бюджет потерял налогов, когда за малейшее нарушение закрывали фирмы? Государство больше теряет на том, что бизнес слабо развивается, налогооблагаемая база не расширяется... Уклонение от налогов приносит меньше вреда. Здесь тоже нужно искать баланс.
Ю.Мехедов: Не хочу обидеть весь наш бизнес, но скажу: не лжепредпринимательские фирмы за ним бегают с предложениями своих услуг — наоборот. Сначала надо сделать честным бизнес, тогда и не будет спроса на такие услуги.
Кстати, размаху их работы вполне отвечает техническая оснащенность: компьютеры, беспроводные сети, специальные программы и прочее. Наши оппоненты, так сказать, растут. Но и мы не стоим на месте. Главный фактор успешной работы — превосходить их профессионально и технически.
В.Маргелов: Как в старой притче, и ты прав, и ты прав, и ты тоже прав... Но говоря философски, зло нельзя победить злом.
Главная работа должна концентрироваться на просвещении, на профилактике. Нужно формировать общественное мнение в отношении бизнеса. Как мне кажется, это самое слабое место у нас. Возникает прослойка людей, которым главное урвать свое, на интересы остальных — плевать. В развитых странах основная масса платит налоги честно, считая это само собой разумеющимся.
«СБ»: На сайте МНС размещены замечательные слова Холмса–старшего: налоги — это плата за право жить в цивилизованном обществе...
В.Маргелов: Это уже давно сидит в сознании западноевропейцев. У нас государство постепенно уходит от регулирования некоторых экономических процессов. А кто вместо него будет регулировать? Не бывает такого в жизни, чтобы процессы протекали стихийно, сами по себе и все было бы хорошо. В развитых странах порядок поддерживается высокой культурой бизнеса, высокой культурой налогоплательщика. А у нас чем?.. Государству нужно больше обращать внимания на саморегулирование бизнеса, на создание отраслевых ассоциаций и так далее. Думаете, что ему не нужны цивилизованные условия работы? Никто не хочет, чтобы в экономике заправляли бандиты, чтобы кто–то безнаказанно пользовался «финкой» и поэтому выигрывал в конкуренции.
В.Брагинец: В сравнении с многими другими странами ситуация у нас намного лучше. Особенно в сравнении с Россией или Украиной.
В.Маргелов: В России нет смысла организовывать финкомпании: там разрешено работать с наличкой. Бери чемодан денег и носи его из одного магазина в другой.
В.Брагинец: Да, у нас снять наличные деньги хотя бы на командировку очень непросто. Кучу бумажек нужно оформить.
Т.Жданова: Не только бизнес радеет за создание цивилизованных условий. В госконтроле и налоговых органах специалисты прекрасно понимают: будет развиваться бизнес — больше средств будет в бюджете. Предлагая изменить законодательство, мы отнюдь не требуем ужесточить наказания, напротив. Последние предложения, кстати, как раз касались и оборота наличных средств, и упрощения бухгалтерского учета... Мы откликаемся на пожелания бизнес–сообщества и ждем от него того же.
Ю.Мехедов: В журнале «Государственный контроль» предприниматели найдут много полезного. Недавно опубликована статья сотрудника нашего управления Рамиля Сапарова именно для них: «Теряешь все — не приобретаешь ничего». Речь о лжепредпринимательских структурах. Расписано все — бери, читай, делай выводы. И мы чего только ни предпринимали, добиваясь обратной связи. Даже анкетирование проводили...
Т.Жданова: Львиную долю доходов лжепредприниматели имеют в сфере строительства. Здесь работает немало высококвалифицированных бригад шабашников. Предприниматель, получив серьезный заказ, бывает вынужден обращаться к таким бригадам. И рассчитываться с ними наличными. Поэтому приходится обращаться к лжеструктурам, чтобы организовать левый субподряд.
Смотришь на иного серьезного бизнесмена: солидная фирма, большой штат... Неужели нельзя было обойтись без обращения к таким структурам? Нет, отвечает. Хоть от случая к случаю, но приходилось. Почему? А потому, например, что все эти СНиПы давно устарели. Зимой, скажем, для прокладки теплотрассы нужно в траншею засыпать горячий песок. Но это технологическое действие нигде не прописано, не предусмотрено. Строитель выглядит нарушителем, завышающим стоимость...
Спрашивается, почему предприниматель не идет в ассоциацию, чтобы инициировать изменение закона, а идет к лжеструктуре?
В.Маргелов: Прочтите, что написано в нашей национальной платформе развития бизнеса. Мы эту проблему знаем, уже не один год пытаемся решить. У нас идет массовое строительство, применяются новейшие технологии и материалы, а строительные нормативы знаете какого года издания?
Государство, заставляя строителей придерживаться старых требований, практически всех сделало уголовниками. Если не обратишься за услугами к «финке», ничего не построишь!
Т.Жданова: Почему строители не соберутся вместе и не перепишут все, что не соответствует реалиям дня?
В.Маргелов: Это дело государства. Ему бы еще озаботиться расценками за строительные работы: там тоже все устарело. В западных странах их, расценки, вообще ликвидировали — работают по договорным ценам. Там никто не смотрит, сколько стоит ямку выкопать или кладку положить. У нас найдут что–то: ага, ты нарушил расценки! За это готовы стройку остановить. Наказать, а то и посадить — это само собой.
Т.Жданова: Уважаемый Виктор Егорович! Никто лучше вас не сформулирует, что нужно изменить. Или, если я правильно понимаю, инициативу должно проявить Минстройархитектуры?
Ю.Мехедов: Здесь тоже не все просто. Строительством масса ведомств занимается. Кроме министерства, есть еще БелГИСС, БелГИМ, Госстройнадзор и другие организации. Отовсюду приходят к нам и пытаются понять, почему в строительстве «финки» процветают.
В.Маргелов: Есть такой признак: если что–то очевидно нужное не делается, значит, кому–то порядок невыгоден.
Т.Жданова: Настаиваю, что инициатива должна исходить от строителей. Пусть бизнес–сообщество их организует.
В.Маргелов: Пожалуй, вы правы, надо активизировать эту работу. Мы недавно оценивали индекс делового оптимизма, опросили полтысячи руководителей. Тяжелее всего — в строительстве и на производстве. Знаете почему? Да, вместе с властью мы можем изменить закон. Но есть еще техническое законодательство, нормативно–правовая база. Здесь изменения требуют очень больших денег и времени.
Нам предлагали взяться за эту работу. Мы оценили только количество устаревших нормативных актов: их тысячи, в каждом по сотне листов. С потолка туда новые цифры не вставишь: нужны исследования, расчеты. Умрешь на первой десятке этих нормативов.
Т.Жданова: Но оставлять положение дел нельзя.
В.Маргелов: Сами мы ничего не сделаем. А вот помочь можем. Там, где вопросы касаются нашей компетенции.
«СБ»: Недавно наша газета опубликовала статью «Контрафакт высокого напряжения». Суть в том, что чуть ли не половина продающихся у нас кабелей — подделки, которые стоят на 30 — 40 процентов дешевле легальной продукции. Это угрожает энергобезопасности и производителям легальной продукции, которые не выдерживают конкуренции. Самое главное: все об этом знают, но никто ничего не может сделать. Или не хочет?..
В.Маргелов: Ситуация с кабелями для меня не новость. Возьмем колбасу. За ночь половина продукта, поступающего в торговлю, теряет 20 процентов веса: вода уходит. Только представьте убытки: магазин получил тонну колбас, а наутро 200 кг испарилось... Думаете, стандарты позволяют насыщать колбасу водой? Кабель делается, скорее всего, не у нас. А колбасу привозят с наших мясокомбинатов. В ответ на наши обращения и жалобы — нулевая реакция. Мы тут говорим о разумных стандартах. Их почти не осталось, все делается по ТУ, по техусловиям. Это значит: что хочу, то и кладу в колбасу.
Т.Жданова: Но ведь вы желаете либерализации, свободы. Даем. И что из этого выходит?..
В.Маргелов: Либерализация здесь ни при чем. Новыми условиями бизнеса пользуются тысячи добросовестных предпринимателей. А единичных жуликов нужно выявлять и наказывать.
«СБ»: Что еще сомнительного к нам ввозится?
В.Маргелов: Границ нет, таможен нет. Плохо, что на единой таможенной территории никто не контролирует соблюдение стандартов. Вот обычная схема: привозят один нормальный образец продукции, получают сертификат, под прикрытием которого везут все, что угодно. Мы открыли рынок, на котором действует такая либерализация в кавычках, что нам и не снилось. Вся работа по упорядочиванию взаимоотношений на этом пространстве еще впереди.
Ю.Мехедов: Не только взаимоотношения — еще и законодательство нужно гармонизировать, тысячи организационных проблем решить. В России и Казахстане, насколько я знаю, налоговая нагрузка меньше. В этих странах часть бюджетных потерь покрывается доходами от нефтегазовой отрасли. А мы эту брешь не закроем ничем.
В.Маргелов: Мы не можем НДС между странами проследить. Поэтому приходится по старинке писать друг другу письма и разбираться, пока НДС полгода гуляет где–то между странами. И если надо что–то быстро привезти, то проще провести сделку по «серой» схеме, чем законно...
Ю.Мехедов: Подобные проблемы существуют и в странах Евросоюза.
Н.Потеев: Но у нас с возвратом НДС проблем уже нет. Раньше вопрос рассматривали 30 дней и в течение этого срока возвращали. А сейчас возврат происходит в течение двух дней.
Ю.Мехедов: В Евросоюзе с момента его создания борются с так называемыми карусельными схемами и не могут их побороть. Там возмещаются ну просто сумасшедшие суммы НДС. Созданы специальные подразделения, чтобы отследить налог и вернуть. Куда он подевался, где осел?
«СБ»: Вот опять подошли к мировому опыту. То он хорош, то не очень. Хотя и признаем, что в некоторых странах сумели обуздать экономическую преступность, сформировать высокую культуру бизнеса. Как нам к этому прийти? Ужесточением мер или?.. Американский опыт перенимать или европейский?
Е.Бурый: В США, если кто не знает, такая налоговая система, что лучше с ней не сталкиваться. Налоговые декларации измеряются не томами, а комнатами, заполненными томами. Обычный человек не сможет заполнить их без помощи специалиста.
«СБ»: Зато бизнес проверяют очень редко: 2 — 3 раза в течение жизни. Или не так?
Е.Бурый: Там немножко другая система, очень сильно связанная с кредитованием. Все американцы живут на кредиты, за которые в течение жизни расплачиваются. И если ты, допустим, совершил нарушение в этой сфере — все, кредита тебе никто не даст.
На недавнем семинаре в Турции австрийцы рассказывали, что у них никто и никогда не обосновывает назначение проверки и не ограничивает ее сроки. В этом плане, да будет вам известно, Беларусь, наверное, — самая прогрессивная страна в мире. У нас четко прописаны критерии назначения проверки, ее сроки, степени риска...
Ю.Мехедов: Бельгийские коллеги рассказывали, что у них проверка может идти 6 — 8 месяцев.
Е.Бурый: Крупные плательщики вообще могут проверяться годами: европейские проверки до трех лет длятся.
Н.Потеев: А у нас — 30 рабочих дней. Могут продлить максимум на 15. И очень сильно регламентирована периодичность проведения.
В.Маргелов: У меня 4 предприятия. В этом году уже было 7 проверок.
В.Брагинец: А меня за 7 лет не проверили ни разу. Сам еле–еле напросился.
Ю.Мехедов: Так это же фактически бесплатный аудит.
В.Брагинец: Потому и напросился.
«СБ»: Недавно КГК получил право назначить проверку организации, со дня создания которой не прошло 2 года, если поступила информация о совершении ею сделок с лжеструктурами.
В.Маргелов: Я знаю. В целом с проверками порядок навели. Но не везде. В розничной торговле, например, разные комиссии являются чуть ли не каждый день.
Н.Потеев: Но это проверка не налоговых органов. Мы тут ни при чем.
В.Маргелов: А какая мне разница? Количество проверок сократили, но забыли сократить количество органов власти, которые имеют право прийти.
«СБ»: Зато нам, покупателям, так спокойнее — за качество товаров, за свой кошелек и свое здоровье. Общепризнанно, что в целом у нас порядок: не травятся купленным алкоголем, лекарствами и продуктами, на наших АЗС не продается лжебензин. Бизнес приучен, добровольно или принудительно, держать себя в рамках. Но лжекабель уже есть. Не первый ли это звоночек?
К нам придут люди, которые, как было здесь сказано, носят деньги чемоданами и менее нашего склонны терпеть какие–либо ограничительные рамки. Устоим ли?
В.Маргелов: Некоторое время — да, устоим. Пока власть денег не сломает все преграды. У наших людей во власти достаточно совести, нормальных человеческих и гражданских качеств. Чиновники в большинстве работают так, чтобы, как говорится, за державу обидно не было. Но не надо обольщаться: мы такие хорошие и честные, что грязь к нам не пристанет. Надо признать, тревожные признаки уже наблюдаются. Но все еще впереди.
«СБ»: Вы кого имеете в виду?
В.Брагинец: Российский капитал. Хотя беспредельной вольницы, к которой он привык, здесь нет.
«СБ»: Честному бизнесу нечего бояться. А жулики правильно стерегутся.
Ю.Мехедов: Работать у нас хотят многие, не только россияне. Здесь немало работает, причем давно, и поляков, и литовцев.
В.Брагинец: Я точно знаю, что у нас 520 предприятий с польским капиталом. Его инвестиции растут. Сужу даже по своей клиентуре: мы очень многих таких инвесторов из–за рубежа консультируем.
Ю.Мехедов: Что бы ни говорили, в Европе сложнее вести бизнес. Может, по налогам и проще, но сложнее найти свою нишу. Рынки уже поделены, конкуренция высока. Этим, мне кажется, и объясняется движение капитала с запада на восток. Зато у наших есть тенденция перемещения бизнеса в Россию, где условия более либеральны. Беларусь в этом смысле что–то вроде транзитной территории для капиталов.
«СБ»: Это же нормально. Вот так постепенно и будет формироваться общая культура бизнеса в Беларуси.
В.Маргелов: Придет культура! Моисей 40 лет водил людей по пустыне... Она придет быстрее, если вместе будем ее формировать. А если госконтроль будет только ловить, а бизнес только бояться... Мы и без того все разъединены на атомы. В США без одобрения общины бригадиром не станешь. В Польше по воскресеньям — все в церкви. Нас пока ржа иждивенчества разъедает, хочется стать богаче — и быстрее. Хотя у нашего народа, мне кажется, как раз заложены в генах лучшие качества. На Западе общество потребления уже зашло в тупик. Может, не стоит нам повторять его ошибки? Зарплата у нас растет, а честь, а совесть, а уважение к работе не всегда за ней поспевают. Мы могли бы сделать цивилизационный прорыв, стать примером, показав миру, что мы не только толерантные, но еще и высокоморальные люди. Что нас богаче, а жизнь счастливее не вещи делают. Но это в идеале. Далеко ли до него — не берусь судить.
«СБ»: Спасибо!
P.S. Вот так — неожиданно — повернулся разговор. Начавшись юридической квалификацией преступных деяний, он завершился философскими размышлениями о морали в бизнесе. Причем исходящими от представителя деловых кругов. Течение разговора, пожалуй, может служить моделью эволюции, которую белорусскому бизнесу предстоит пройти. Предпочитаем быть оптимистами: и сейчас не все плохо. Сколь долог будет путь к полностью цивилизованной деловой среде, зависит от многих факторов. Не последний среди них — усилия специалистов департамента финансовых расследований. К пожеланиям успешной профессиональной работы добавляем и поздравления со скромным юбилеем: 20–летие ДФР его сотрудники отмечают именно в эти дни.
