Командир 50-й смешанной авиабазы полковник Андрей Лукьянович.Штурвал на себя
Знакомство с авиацией нужно начинать со святая святых — кабины. И не просто рассмотреть там все штекеры, переключатели и датчики (которых, кстати, явно больше, чем полсотни), а подняться в небо с экипажем. Мне выпало счастье полететь на впечатляющих размеров Ил-76 в рамках командирских полетов. Говоря простым языком — это экзамен: офицеры под четким контролем проходят заданный маршрут, а успешная оценка дает им право обучать подчиненных.— Преемственность поколений в авиации, пожалуй, самое главное, — поясняет командир 50-й смешанной авиабазы полковник Андрей Лукьянович. — В сентябре к нам пришли молодые летчики, выпускники Военной академии пополняют наши ряды ежегодно. Через год они получают квалификацию «военный летчик третьего класса», а за пару лет мы делаем из них первоклассных специалистов, которые могут выполнять все задачи и при любых метеоусловиях. Поэтому их наставники как никто должны быть подготовлены, чтобы в течение года умело учить и контролировать процесс.
Итак, экипаж самолета — шесть человек. Командир экипажа — полковник Лукьянович. Потихоньку начинается запуск двигателей. А когда добро получено и с земли, и на борту препятствий нет, самолет выруливает на взлетно-посадочную полосу, начинает разбег и как-то очень уж для меня неожиданно взмывает ввысь. Ощущения не сравнить с полетом в обычном пассажирском самолете: буквально «всасывает» в стену, не можешь и повернуть голову, не говоря о том, чтобы встать, безумно закладывает уши, немного кружится голова и перехватывает дух. Но все это длится буквально пару минут, и это стоит того, чтобы увидеть солнечные лучи, голубое небо и белоснежную подушку из облаков под бортом.
— В огромном множестве приборов разобраться достаточно легко. Они сгруппированы — авиационные приборы и приборы управления за двигателем. Все это изучается курсантами с самых младших курсов, поэтому о путанице речи не может идти. С закрытыми глазами можно найти нужный, — отмечает командир экипажа.
Несколько десятков минут за облаками — и самолет идет на снижение. Некоторые пилоты считают именно посадку самым сложным элементом.
— Посадка действительно должна быть мягкой, но я бы не сказал, что этот элемент сложнее других, — спешит меня разубедить собеседник. — Просто при нем надо учесть немало факторов: быть осмотрительным, следить за основными показателями, рассчитать высоту, скорость полета. На словах ничего трудного, но в реальности малейшая ошибка может стоить жизни всему экипажу.
Небо по наследству
После полетов командир авиабазы поделился немного личным: пока он вместе с экипажем бороздил небо над столицей, его старший сын также совершал полет — только из Гонконга в Москву. «На нашей авиабазе достаточно часто встречаются примеры династий летчиков. Некоторые передают профессию не только сыну, бывают пилоты в третьем поколении», — отмечает полковник.Один из таких потомственных авиаторов — капитан Максим Зайцев. Парень военный без малого в четвертом колене! Сам он признается, что это, вероятно, не конечная цифра: был ли военным прапрадед — неизвестно.
Старший летчик вертолетного отряда капитан Максим Зайцев.— Один прадед — участник финской войны, второй был партизаном, освобождал Варшаву. Дедушка — авиационный инженер дальней авиации, служил в Тарту, Энгельсе и закончил в Мачулищах. Отец — выпускник Саратовского инженерного училища, тоже работал здесь, правда, в 1990-е мы с семьей переехали в Иркутск, где он и дослуживал. Папа — выходец из села, рассказывал, что поступать было очень сложно, ведь парни из его местности о работе пилота могли только мечтать. Поэтому он и пошел на авиационного инженера, — рассказывает семейную историю Максим.
Свою большую мечту подняться в воздух глава семьи Зайцевых воплотил в сыновьях. Максим без раздумий пошел в Военную академию. Его брат, кстати, тоже пилот вертолета, правда, служит в МЧС. Так молодой человек и задержался в 50-й САБ на семь лет.
— Перед полетом летчики, как правило, не волнуются, — приоткрывает завесу тайны офицер. — Во-первых, нужно быть сосредоточенным: если боишься, то обязательно что-то упустишь из виду или перепутаешь. Во-вторых, курсанты академии знакомятся с небом с первых курсов: сначала на планере, потом летаем на вертолетах «праваком» — вторым штурманом, а уже в Мачулищах прошел мой первый самостоятельный полет. Да и на авиацию я смотрел с самого детства, когда еще здесь летали старые «бомбардировщики». Теперь приобщаю сына, обязательно вожу на парады, показываю самолеты и вертолеты.
Коллега Максима Евгений Кульбачинский тоже пришел в авиацию по стопам отца. Сельский парнишка, а ныне майор приобщился к профессии еще когда жил с семьей в деревне Новые Засимовичи Пружанского района. Папа служил бортовым техником неподалеку и на аэродроме пропадал частенько вместе с маленьким Евгением. Поэтому, когда пришло время определяться, куда поступить, у него не было других вариантов.
Летчик вертолетного отряда Евгений Кульбачинский.— Авиация — важная часть моей жизни. С детства до взросления варился в этом, в 11-м классе понял, что тянет к профессии. Никогда не забуду свой первый полет: второй курс, вертолет Ми-2. Волновался невероятно, но страх ушел, как только сел за штурвал. Сегодня за плечами уже сотни полетов, это стало для меня в какой-то мере обычным делом. Но вот от невоенных людей удивленных вопросов слышал много: расспрашивают о профессии, за что отвечают кнопки в кабине или просят фотографии. Еще один распространенный вопрос: могут ли пилоты вертолета так же легко управлять самолетом и наоборот. Раскрываю тайну: машины разные, поэтому нужно проходить переобучение — как в теории, так и на практике. Но сказать, что чем-то управлять легче или сложнее, нельзя: у каждой свои особенности.
Погладить самолет и не фотографироваться
О том, что летчики очень суеверные люди, я узнала еще на 61-й истребительной авиабазе в Барановичах. В тот день пилоты отказывались фотографироваться перед полетом — плохая примета. В Мачулищах вопрос суеверий решила изучить подробней. И, как оказалось, это действительно только верхушка айсберга.Пилоты стараются избегать полетов 13-го числа. Конечно, это не распространяется на обязательные приказы. Также на борту нет 13-го парашюта. Никто из пилотов никогда не говорит, что рейс последний — он может быть только крайний. И еще одно суеверие: если пилоту дорогу перебежит черная кошка, он по возможности отложит полет.
Помимо суеверий, у летчиков есть и определенные ритуалы. Например, на борт командир всегда поднимается крайним, а выходит первым. Правда, это не касается аварийных ситуаций: ведь тогда он также покидает борт крайним. С самолетом перед полетом обязательно надо поздороваться, немного погладить его, чтобы в воздухе он вел себя хорошо. А вот аплодисменты при посадке — это гражданская фишка. В военных самолетах борт совершает посадку разве что под слова командира или диспетчера.
Еще одну интересную особенность я заметила при полете. Несмотря на то что на борту достаточно тепло, экипаж пилотирует в кожаных перчатках. Наверняка вы видели в кино, что типичный авиатор изображен в кожаной куртке и шлемофоне? Это не просто такой стиль. Если начнется пожар, то в кожаных вещах будет легче, ведь этот материал не горит, а тлеет. Еще на форме нет пуговиц и погон, чтобы оторвавшаяся деталь не смогла помешать. Также летчики зачастую изображаются в солнечных очках: даже в пасмурную погоду за облаками сверху светит яркое солнце. Сегодня все судна оборудованы специальными шторками, а когда-то именно солнечные очки были незаменимой вещью.
krush@sb.by
