В эти дни Германия отмечает 30-летие падения Берлинской стены — событие, с которого началось объединение двух немецких государств, ГДР и ФРГ. Однако спустя тридцать лет западные и восточные немцы воспринимают историю тех дней со смешанными чувствами.
Сам факт живучести особой восточногерманской идентичности стал неприятным сюрпризом для энтузиастов объединения Германии. Эта идентичность регулярно напоминает о себе в ходе региональных и общенациональных выборов, демонстрируя разительный контраст в настроениях между западными и восточными землями. В последнее время эта пропасть только усиливается — именно земли бывшей ГДР стали оплотом основных оппозиционных партий, «Левых» и «Альтернативы для Германии», подрывающих традиционную олигополию ХДС и СДПГ, характерную для немецкой политики. Недавние выборы в Тюрингии и вовсе стали настоящим триумфом для «Левых» и АдГ, занявших первое и второе места соответственно.
Эта живучесть особой «восточной» идентичности выглядит на первый взгляд странной, если учесть, что ГДР, возникшая на месте советской оккупационной зоны, была, в общем-то, искусственным государственным образованием со случайными границами. Тем не менее за сорок лет здесь сложилась особая государственность со своим укладом, кардинально отличавшимся от жизни в ФРГ. Возникала двойственная ситуация, когда немцы, с одной стороны, осознавали искусственность своего разделения, а с другой стороны, две части Германии долгое время развивались по крайне несходным траекториям. Более того, конфликт идеологий порождал у многих немцев в ФРГ и ГДР чувство, что именно их часть Германии развивается в правильном направлении.
Кризис и крах социалистической системы обессмыслили существование ГДР и сделали объединение с ФРГ неизбежным. Более того, в этих условиях объединение вряд ли могло пройти как-то иначе, кроме как в форме поглощения одного государства другим. Однако именно это парадоксальным образом поспособствовало укреплению восточногерманской идентичности и всплеску ностальгии по ГДР в последующие годы.
Оказавшись в единой Германии, восточные немцы враз почувствовали себя гражданами второго сорта. Вся управленческая система ГДР была демонтирована, а на руководящих должностях в восточногерманских землях оказались преимущественно выходцы с запада. Реформирование экономики бывшей ГДР также осуществлялось в основном западногерманскими специалистами без учета местных реалий. Шоковый переход к рынку, как это всегда и бывает, обернулся массовой безработицей и крахом большей части промышленности, признанной неконкурентоспособной. Впоследствии среди «осси», как называют восточных немцев, сложилось убеждение, что это было сделано намеренно, чтобы ликвидировать восточногерманские предприятия, способные стать конкурентами для корпораций из ФРГ.
Безусловно, были и массовые денежные вливания с запада в экономику восточных земель, однако, несмотря на это, разрыв в уровне жизни между двумя частями Германии по-прежнему ощущается, а былая граница никуда не исчезла, по-прежнему незримо разделяя общество на две неравные части.
Оптимисты тем не менее полагают, что рано или поздно разделение на «осси» и «весси» уйдет. Социально-экономическая интеграция двух Германий продолжается, а население постепенно перемешивается. В основном, правда, миграционное движение идет в одном направлении — с востока на запад, однако обезлюживание восточных земель в конечном счете также играет на руку немецкому единству, постепенно размывая местный протестный электорат. Поэтому по мере естественного выбывания старших поколений, помнящих времена ГДР, проблема Восточной Германии действительно может со временем исчезнуть.
С другой стороны, на фоне явного кризиса неолиберальной социально-экономической модели ассимилирующий потенциал Германии в отношении восточных земель выглядит недостаточным, о чем наглядно свидетельствует рост радикального протестного голосования на землях бывшей ГДР. В обозримой перспективе вряд ли можно говорить о всплеске какого-то восточногерманского сепаратизма, однако этот незримый шов, разделяющий две Германии, остается слабым местом на теле немецкой государственности.
