Театр ставит классику и экспериментирует с современными авторами
Разговаривать с Сергеем КОВАЛЬЧИКОМ одно удовольствие. Он всегда эмоционален и непредсказуем, умеет удивлять. Впрочем, и Национальный академический драматический театр имени М. Горького, художественным руководителем которого он является, тоже. В его репертуаре рядом с серьезными, глубокими спектаклями стоят легкие, несложные. Последняя «фишка» режиссера и его команды — сезон белорусской драматургии. Словом, тем для разговора с Сергеем Ковальчиком накануне Международного дня театра предостаточно.
— Сергей Михайлович, скажите, белорусы любят театр? По моим наблюдениям, в последние годы зрители несколько охладели к нему…
— Театр изменчив по своей природе. Сегодня он ярмарочно-балаганный, завтра — глубоко психологический, послезавтра — плоскокомедийный, потом — фантасмагорический. Он разный, как сама жизнь. Есть приливы и отливы. Если в экономике у любого товара есть свой цикл, то и театр не исключение. Но нельзя однозначно говорить, что сейчас упал зрительский интерес. Нужны конкретные факты. Во всяком случае, статистики, подтверждающей это, я не видел.
— В вашем театре посещаемость осталась на прежнем уровне?
— Если и есть некоторое снижение, то несущественное. Залы заполняются.
— Можно это связывать с репертуаром?
— Конечно. Посещаемость зависит и от репертуарной политики. От нее же зависит и лицо театра.
У нас очень серьезный белорусский сезон. «Оракул» и «Экзекутор» — философские, общественно-политические постановки. В них мало юмора, там больше социальный срез. Нам надо выдохнуть, поставить легкую комедию. Поэтому я предложил к постановке «Проделки Ханумы». Имея такую актрису, как Ольга Клебанович, нельзя было пройти мимо этого произведения. На мой взгляд, главная роль выписана для этой актрисы. Когда поделился идеей с Клебанович, она сначала удивилась, а потом зажглась. Плюс к этому великолепная музыка, искрометный юмор. Получается добрый, открытый спектакль без фиги в кармане.
Надо дать зрителю разрядку, создать в театре для зрителя другую атмосферу: юмор, улыбки и т.д. Повторюсь: театр — как жизнь, сегодня такой, завтра другой. Главное, он должен оставаться честным по отношению к себе и зрителю.
— Тогда давайте поговорим о них. Вас не смущает, что сегодня в театр идут в основном для того, чтобы развеяться, скоротать время?
— Не могу сказать, стал зритель хуже или лучше. Просто изменились экономические условия. Рынок в силу своей природы воспитывает потребителя. По большому счету, это мещанство в открытом виде. А сверхзадача рынка — наполнить прилавки товаром, отнять у человека стремление к поиску. С доброй ностальгией вспоминаю советские времена, когда, чтобы что-то купить, надо было оббегать десятки магазинов. Мое мнение: дефицит вырабатывает психологию поиска выхода из ситуации, а рынок, наоборот, психологию пресыщения. И у человека (зрителя), находящегося в такой среде, исчезает желание поиска. К чему идем? Хочешь пылесос — на! Хочешь телевизор — пожалуйста! Все есть. Не надо ничего искать. Как это связано с театром? Человек приходит сюда с психологией потребителя. Он не собирается искать, ему надо дать. Не говорю, плохо это или хорошо. Такая ситуация сложилась объективно. Отдельные драматурги, писатели научились стряхивать эту потребительскую психологию и заряжают зрителя своими идеями.
— Вы, работая над постановкой, на какого зрителя ориентируетесь: подготовленного или случайного?
— Я их не разделяю. Человек пришел в театр и должен получить то, за чем пришел. Задача режиссера и актеров — вовлечь его в нашу игру. У каждой из классических пьес есть своя аура, которую постепенно впитывает зритель, и к концу спектакля человек выходит уже не таким, каким он был вначале.
— Скажите, а теперешний сезон белорусской драматургии интересен зрителю?
— Он продолжается, рано подводить итоги. Это не календарное явление, а художественная программа, которую принял театр и которую он будет последовательно воплощать. Он закончится, когда мы выполним намеченное: поставим еще три спектакля.
— Вы не погорячились, задумав его? Ведь в стране несколько театров, работающих с отечественной драматургией, да еще и на белорусском языке…
— Я бы не привязывал название «белорусский сезон» только к белорусскому языку. Это спектр современной и классической драматургии, которую, на наш взгляд, надо показать зрителю. Удастся это или нет? Так вопрос ставить неправильно. Например, оперетта как жанр родилась благодаря грандиозному провалу Оффенбаха. Один парижский критик так размазал «Орфей спускается в ад», что живого места не осталось. Назавтра вся Франция прибежала смотреть, что же там за кошмар такой. Новый жанр родился не благодаря, а вопреки. Или еще пример. Если бы «Ла Скала» не заказывал Верди ежегодно по одной опере, то не было бы этого гения. И это при том, что не все его произведения гениальны.
— То есть вы хотите сказать, что надо дать дорогу белорусским драматургам?
— Да. Мы должны их показывать. Даже если пьеса не понравилась зрителю, то это тоже должно быть для него сигналом. С другой стороны, зритель может не сразу понять произведение. Например, «Чайка» Чехова провалилась в Александринке. Еще раз мы приходим с вами к тому, что театр — это жизнь, это часть общества. Почему сегодня в церкви множество людей, а завтра там нет никого? Потому что сегодня — Пасха, а завтра — обычный будний день. Так и в театре. Есть событие — люди идут, нет — штиль.
— Интересно, когда было объявлено о старте сезона, к вам выстроилась очередь из белорусских драматургов?
— Мы не объявляли конкурс. Это взгляд нашего театра. Афишу сезона со мной сформировали наши режиссеры-постановщики — Борис Луценко и Валентина Еренькова. Они сами искали материал и работали с драматургами. Экспериментировали. В итоге театр отобрал авторов, которые, на наш взгляд, должны быть представлены на нашей сцене.
— То есть, задумывая этот сезон, вы не собирались конкурировать с другими театрами?
— Зачем? У каждого свои художественные задачи. Конкурсы проводит Театр белорусской драматургии. Есть фестиваль белорусской драматургии в Бобруйске. Там соревнуются. Наши задачи исключительно художественные, они лишены элемента коммерции и состязания. Почему некоторых вообще удивляет факт, что мы взялись за белорусскую драматургию? Мы ведь не только Русский театр, но еще и национальный. Наш театр всегда открыт для новых идей, не входя в противоречие с классической традицией «русского» театра.
