Гость сразу предъявил документы. По ним выходит, что в этом месяце Виктор Дмитриевич СТАСЕВИЧ отметит 89-летие, однако, по его словам, на самом деле в них вкралась ошибка — ему уже почти 90. Долгожитель родом из деревни Островок Копыльского района. Несмотря на возраст, сохраняет ясный ум, интересуется политическими событиями. «Нашу Победу они не отнимут», — первое, что сказал журналистам живой свидетель военного времени. Он пришел поведать о том, что видел, будучи ребенком, про гибель односельчан и партизан, произвол полицаев. Но даже не войну считает Виктор Дмитриевич самым тяжелым временем на своем веку…
Приход немцев в 1941-м запомнился десятилетнему Вите гибелью одного парнишки-односельчанина. Было ему всего 5—7 лет, фамилия Левко. Когда пропал ребенок, искали его всей деревней. Оказалось, фашисты бросили на обочине мину. Малыш начал ее разбирать… рана была смертельной.
— Вдоль деревни течет река. Когда наши солдаты отступали, то в кустах у воды прятали оружие, — вспоминает долгожитель. — А мы, пацаны, собирали его и передавали партизанам. Моя мама по ночам из парашютов шила для них маскхалаты.
Запомнилось и другое. Трое мальчишек сидели при дороге, по которой ехали немецкие мотоциклисты. Пыль улеглась, а на шоссе — винтовка, видно, кто-то уронил. Ребята быстро сбросили ее на обочину и сели сверху, чтобы спрятать. Позже пришли с ней во двор Стасевичей. Шура, сын кузнеца, взял на прицел ведро, висевшее на журавле над колодцем, выстрел — и кусок дерева ухнул в воду. Оказалось, пуля разрывная. Шура отдал винтовку отцу, а тот переправил партизанам.
Часть солдат, попавших в окружение (местные называли их «приписниками»), попытались создать партизанский отряд в старицких лесах, часть остались в деревне. К тому времени трое или четверо жителей стали полицаями в Грозове, где был их участок. По одному старались не ходить, трусили, повязки вешали на рукава, только когда передвигались большим обозом. Но в деревне были стукачи, которые сообщили о «приписниках». В тот день солдаты сушили и косили сено. Полицаи схитрили, чтобы их не заметили: поехали на велосипедах, а не мотоциклах. И ждали в домах.
— Полицай достает наручники, — делится тяжелыми воспоминаниями Виктор Дмитриевич. — «Приписник» понял, что его ждет. Попросил воды. Тот не разрешил. Я все же принес ему кружку. Погнали их. На окраине, когда вышли из деревни, били шомполами. Заставили бежать до Грозова, а это шесть километров.
Что с ними стало? Неизвестно. Обманом полицаи взяли позже двух партизан, которые устроили землянку неподалеку от урочища Птичьи Горы поздней осенью 1942 года. В лесу ждала засада. Деревенские вновь слышали стрельбу.
— Потом мы с пацанами пошли на то место, — продолжает рассказ собеседник. — Оба партизана лежали мертвые. Помню, одного звали Николай Дубовик.
Но «приписнику» у тетки Виктора Дмитриевича удалось выжить. Она приютила его под видом родственника, был у нее как сын. После освобождения Беларуси попал в штрафбат, но дошел до Берлина. А родителям в Кривой Рог писал, чтобы они помогли получить образование родному сыну его белорусской «матери», Саше Янову, если сам он погибнет. Не дожил три дня до Победы. Его родители поддержали Сашу: он выучился и дорос до директора Всесоюзного научно-исследовательского института безопасности труда в горном деле в Кривом Роге, стал профессором.
В юности на парадах Виктор Стасевич играл на теноре в любительском оркестре (на фото крайний справа в 3-м ряду).На могиле неизвестного солдата в Островке есть памятник. При каких обстоятельствах он погиб? Рассказ об этом долгожитель слышал от другой своей тети. Однажды вечером ее муж Петр Коробейко поздно засиделся за работой, сапожничал. На огонек заглянули двое партизан. Вроде бы они собирались взрывать железную дорогу возле станции Тимковичи. Позже в деревне они нарвались на засаду, одного застрелили. Убийцы оттащили его тело и бросили на обочине.
— Наутро я ходил туда с двоюродной сестрой Евгенией Стасевич, — вспоминает свидетель. — Лежал он в одном белье, без сапог. Высокий, красивый… На теле — записка: «Кто его похоронит, тому смерть». Труп не тронули весь день. Ночью дядя закопал его, а после войны на месте могилы установили памятник.
Зверства полицаев и фашистов не оставались безнаказанными. В деревне открыли школу, нашелся и учитель — немецкий прихвостень по фамилии Акулич. Мать Виктора была безграмотной, поэтому и отправила его на учебу. Изучали только белорусский и немецкий языки. В памяти долгожителя за 80 лет не изгладились гадкие строки антисемитских стишков на белорусском, которые вбивал в головы ребят учитель. В прямом смысле: линейкой по рукам или прутьями от веника… Однажды, когда горе-педагог шел в школу из Узы, кто-то убил предателя в лесу. После войны все полицаи получили по 10 лет лагерей.
День Победы запомнился долгожителю митингом в соседней деревне Горностайлово...
— Представьте, что я чувствовал, когда увидел на стене в доме, где живу, надпись «Смерть ОМОНу!» — возмущается Виктор Дмитриевич. — Позвонил в милицию. Закрасили, но потом снова появились похожие надписи. А ведь Беларуси могло и не быть, если бы полицаи нас всех запугали.
Он помнит тяжелый период разрухи в 1990-е. Его сын в то время поехал в Польшу и продал свой баян. Сейчас все иначе.
— Россия не проигрывала ни в одной войне, — говорит Виктор Дмитриевич. — Если мы победили фашизм, то вместе с Россией преодолеем и все эти заговоры и козни.
Проводив пожилого человека, созвонилась с председателем Докторовичского сельисполкома Михаилом Волуевичем, чтобы узнать, а помнят ли героев, о которых рассказывал Стасевич, ухаживают ли за могилами. Оказалось, хоть в деревне Островок осталось всего около десяти постоянных жителей, памятник в целости и сохранности. Накануне 9 Мая все 12 воинских захоронений на территории сельисполкома привели в порядок и благоустроили.
yasko@sb.by
