Размышления после выставки "Охота и рыболовство"

Бег дикого кабана–2

Каждый год в Минске проходят десятки выставок. Но только одна из них регулярно порождает такой ажиотаж, какой можно было наблюдать недавно, 16 марта, когда машины с номерными знаками разных регионов страны заполнили не только стоянки комплекса «БелЭкспо», но и набережную Свислочи на сотни метров в обе стороны, и близлежащие улицы Куйбышева и М.Богдановича, и даже — о ужас! — ведущие к Большому театру аллеи... Регулировавшие трафик сотрудники ДПС были терпимы к нарушителям правил парковки. Возможно, понимали: это стихия, которую не побороть, пока сама не схлынет. Было это в день открытия выставки «Охота и рыболовство. Весна–2016». Так было и год, и два года назад.

Уже этого достаточно, чтобы попытаться понять феномен. Что за ним стоит, какие тенденции? Что выигрывает или теряет природа, экономика, общество?



Догоняем или отстаем


Упрощенный взгляд состоит в том, что одни граждане следуют своей страсти, истребляя диких животных, птицу и рыбу, а другие на этом зарабатывают. Это мнение опроверг открывавший выставку первый заместитель министра лесного хозяйства Александр Кулик, заявив, что «охотничье хозяйство становится отдельной отраслью белорусской экономики». В подтверждение привел несколько цифр. За 10 лет доходы этой сферы выросли с 7 млрд рублей в 2006 году до 200 млрд в 2015–м. В абсолютных цифрах — 30–кратный рост! И даже с учетом инфляции и колебаний валютных курсов он будет многократным. Разве какая–либо иная сфера хозяйствования показывает такую динамику?

Понятно, что доходы не могли бы возрастать, если бы убывал предмет их поступления — трофей. Александр Кулик заметил, что большинство из 121 тысячи официально зарегистрированных в стране охотников заботит увеличение численности диких животных. Если вести отсчет с 2006 года, когда в стране была принята соответствующая программа, то популяция лося увеличилась более чем вдвое: с 15 до 32 тысяч особей. То же касается оленя: 7 и 15 тысяч голов соответственно. С 50 до 75 тысяч возросла численность косули.

Эти цифры лишь опровергают поверье, что охотники наносят невосполнимый вред природе. Но не вполне показывают, насколько они преуспели в увеличении численности. Двукратный прирост за 10 лет — это много или мало?

Напрямую сравнивать Беларусь с другими странами сложно ввиду разности территорий, ландшафта, плотности населения. Сошлюсь на сведения авторитета — председателя Белорусского общества охотников и рыболовов Юрия Шумского. Он утверждает, что в некоторых европейских странах плотность диких животных (численность на условную единицу площади) кратно выше, чем у нас.

Например, в Эстонии. Когда–то изъездив эту небольшую страну вдоль и поперек, могу утверждать: там более скудные леса, чем в Беларуси. Тем не менее, как свидетельствует Ю.Шумский, на угодьях площадью 20 тыс. гектаров местные охотники добывают за год до 20 лосей. У нас столько и на 100 тыс. га не везде отстреливают. Этот показатель примерно так же характеризует интенсивность охотничьей экономики, как урожайность зерновых с гектара или суточный надой — развитость агрокомплекса. Выходит, отстаем.

По сведениям Михаила Ботяна, шеф–редактора специализированного белорусского охотничьего издания, немецкие охотники только косуль за год добывают до 1 млн особей. И это в Германии, где плотность населения выше, а лесов меньше. Сколько же там остается здравствующих косуль! У нас, напомню, 75 тысяч.

Иначе говоря, даже двукратный рост дикого поголовья в наших лесах еще не значит, что их численность оптимальна в биологическом смысле и рациональна в экономическом. Его можно увеличить, чем занимается, в частности, БООР. Только в прошлом году общество закупило в Литве и Национальном парке «Припятский» 236 особей благородного оленя — для создания десяти микропопуляций в разных регионах страны.

Часть из них содержится в огороженном вольере вблизи Смолевичей. Довелось наблюдать за их кормлением. Трактор едва отъехал от поляны, на которую сгрузил корм, как из леса первым, словно на разведку, вышел красавец самец. Вскоре площадку заполнило все стадо, угощаясь морковью, свеклой, зерном...

Изначально здесь было 70 голов, но часть уже выпустили в окрестные леса, где для животных устроено еще 17 подкормочных площадок. Содержание каждой стоит Смолевичской организации БООР до 40 млн рублей в год. Без благотворителей было бы больше. Хлебозавод бесплатно отдает некондиционные коржи, местный фермер — морковь, торговец недавно подарил целую фуру непроданных турецких огурцов.

Животных разводят не ради красоты: охотникам нужна альтернатива дикому кабану. Будущее популяции пока трудно прогнозировать: у нее есть враг. В соседнем Борисовском районе в прошлом году было отстреляно 34 волка. Еще двух заметили накануне моего приезда в хозяйство. Обложив участок леса флажками, местные егеря готовились к охоте. Сомнительно, что эти два волка будут последними. Район граничит с Березинским биосферным заповедником, где стрелять нельзя: волк неизбежно придет оттуда.

Хищника отстреливают регулярно и без ограничений (в 2014 году — 521 экземпляр, в 2015–м — 826), но полностью извести его невозможно: умен и живуч. Каждой особи требуется в течение года до полутора тонн мяса. Где он его возьмет, если поголовье дикого кабана предписано извести? Принятое на этот счет специальное правительственное постановление стало ответом на угрозу АЧС, африканской чумы свиней. Программа депопуляции расписана до мелочей на сотнях страниц, но реализуется не без проблем, которым было посвящено опубликованное в «СБ» год назад расследование «Бег дикого кабана».


На выставке «Охота и рыболовство. Весна–2016».  Фото Юрия Мозолевского.

Яшка и другие


8–летний кабан Яшка живет в вольере неподалеку от магистрали Минск — Гродно в Воложинском районе. Можно сказать, что служит... делу уничтожения своих собратьев. В густом лесу по нему притравливают охотничьих собак, которые потом применяют свои навыки в реальной охоте. Исполнение правительственного поручения по депопуляции диких свиней остается для организаций БООР приоритетом. В прошлом году в охоте на кабанов приняли участие около 180 тысяч охотников по всей стране, которые уничтожили 7,5 тысячи особей. Именно уничтожили: застрелив, закопали в землю. В качестве трофея нельзя брать даже клыки, не говоря о мясе.

Всех ли уничтожили? На этот вопрос эксперт–кинолог международной категории Татьяна Чумакина ответила так: «Дикий кабан — умный зверь. Он понял, что происходит, и... ушел в болота. Там его не достать и даже не подсчитать. Сколько особей сумели уцелеть, не скажет никто».

Зато все мои собеседники как один, включая рядовых охотников, руководителей БООР разных уровней, представителей научного сообщества, скептически оценивали реальность задачи в принципе. Логика проста. Не во всех соседних странах поставили цель извести кабана до минимума. В доказательство можно привести заголовок интервью, которое знакомый нам журналист Михаил Ботян взял у председателя правления Союза польских охотников доктора Леха Блоха — «С кабаном мы не воюем». Хотя соседи проблемой АЧС тоже озабочены и домашних свиней также содержат. На диких, однако, охотятся, как прежде. Туши проверяют на предмет зараженности. Если зверь здоров — охотники получают свой трофей. В Украине, похоже, диких свиней даже разводят: «Продам молодняк дикого кабана» — объявление с фотографией (полосатые хрюшки возле свиноматки) размещено в интернете 19 марта 2016 года.

Какой же смысл нам уничтожать кабана, если он всегда может прийти из–за границы? Из Украины, из обширных массивов Брянского леса или Беловежской пущи, которую мы делим с соседями–поляками. Сетка? Кабан ее просто таранит своей тушей и легко прорывает — в этом меня уверили пограничники на пункте пропуска «Лоша» в Гродненской области.

Вот и начальник отдела охотничьего хозяйства Минлесхоза Сергей Шестаков (министерство отвечает за программу даже в большей мере, чем БООР) высказал опасения, что депопуляция кабана может нарушить естественный природный баланс. Высказал не кому–нибудь и не в курилке, а Председателю Комитета госконтроля Леониду Анфимову во время осмотра экспозиций выставки.

Не уверен, что нужно утешаться похвалами иностранных экспертов, когда они отмечают наши успехи в депопуляции кабана: нет ли здесь элемента конкуренции? В этом деле, как известно, однажды потерянную нишу можно и не вернуть. Лучше бы нас хвалили за безупречную организацию ветеринарного режима на свинокомплексах.



Ни хвоста, ни чешуи


Попробую показать, что минимизация свиного поголовья может корреспондироваться, хотя и не напрямую, с оскудением рыбных запасов в наших водоемах. Последнее утверждение рыболовы едва ли оспорят: это тенденция. Об этом еще пять лет назад сообщал в редакцию рыбак–энтузиаст, актер театра и кино Александр Абрамович. Озабоченный состоянием Браславских озер, он пригласил журналиста убедиться в плачевных перспективах любительской рыбалки. С рассвета и до темна мы прошли на лодке по воде десятки километров: ни единой поклевки!

Возможно, не повезло. На выставке я выяснил у представителя Национального парка «Браславские озера», что за год учреждение выдает рыболовам–любителям около 25 тысяч путевок. Много? Но в пользовании нацпарка — 46 водоемов (из 256, входящих в систему Браславских озер). В среднем выходит меньше двух рыбаков на водоем в день!

На специализированных телеканалах нередко можно увидеть иностранные фильмы о спортивной охоте в Беларуси. Отзывы, как правило, для нас лестные. О белорусской рыбалке — увы. Ловля сома в Испании и на Сене (буквально в черте Парижа!), карпа в Литве или Латвии — это бренды. У нас таких нет, хотя есть признанные мастера рыболовного спорта. На недавнем мировом чемпионате в Украине по ловле на мормышку наши взяли первое командное место, а также золото и серебро в личном зачете. Соревновались с лучшими спортсменами из Польши и Литвы, Норвегии и Финляндии, Канады и Монголии. Чемпионы у нас есть, но уловистых водоемов, куда можно пригласить иностранного гостя и гарантированно обеспечить его трофеями, практически нет. В отличие от тех же Польши и Латвии, Чехии и Британии, где их множество. Замечу, что фильмы о рыбалке еще и рекламируют страну, ее красоты, туристические возможности.

Причины прогрессирующего безрыбья называл в декабре во время презентации стратегии сохранения биологического разнообразия сотрудник академического НПЦ по биоресурсам Александр Козулин. Среди них — химизация полей, повсеместное зарастание водоемов водорослями, снижение содержания в воде кислорода, деградация нерестилищ...


Фото Виктора Драчева.

Чтобы в водоеме водилась и ловилась рыба, за ним нужен присмотр — как за полем или теплицей. Ухаживать (чистить, зарыблять, охранять от браконьеров) некому. Доказательством служит недавняя статья коллеги Дмитрия Умпировича, заголовок которой говорит сам за себя: «Озера теряют хозяев». Автор показал на цифрах: бизнес убыточный. Из 150 арендаторов в Городокском районе остались два. Значит, полторы сотни водоемов в районе будут зарастать и деградировать. Картина типичная для всей страны.

За озеро Великое в Смолевичском районе пока можно не волноваться: его пару лет назад арендовала местная организация БООР. Озеро было естественным нерестовым водоемом для Березины, в голодные послевоенные годы здесь работала рыболовецкая артель. Со временем естественные процессы и торфоразработки вокруг озера привели его к упадку, свободный ход рыбе в Березину был перекрыт. Мусор с его берегов вывозили полтора месяца. Потом несколько раз зарыбляли, организовали платную рыбалку и пляжи, по рекомендациям ученых разместили сотню искусственных гнездовий для диких уток. Озеро ожило, но прибыли не приносит. Его содержание стоит обществу до 60 млн рублей в год. Добавим по 40 млн рублей расходов на каждую из 17 подкормочных площадок... Расходы только в одном районе — на сотни миллионов!

БООР не может работать в убыток и пока остается рентабельным, хотя вынуждено сокращать штаты егерей: число охотничьих туров в прошлом году упало почти вдвое. Причина очевидна. Не стало кабана, за которым к нам ездили российские охотники: лося у них и своего хватает. А если падают доходы и скудеет бюджет, то хватит ли его на озеро Великое и другие? И если Минлесхоз может покрывать затраты за счет лесохозяйственной деятельности, то БООР такой статьи доходов не имеет. Кроме этих двух ведомств, «возделывать» наши водоемы больше некому.

Минлесхоз ставит перед своими хозяйствами задачу развивать экологический туризм, чтобы не менее половины доходов (помимо платы за трофеи) получать от сопутствующих услуг. Нет сомнения, что они будут все более востребованны. Диана Вороницкая, ведущий специалист хозяйства «Выгоновское», входящего в Национальный парк «Беловежская пуща», сказала мне, что от 80 до 90 процентов гостей посещают хозяйство именно ради охоты или рыбалки. Хотя удовольствие становится все более дорогим, люди готовы за него платить, число специализированных магазинов постоянно увеличивается. Такова опосредованная связь между кабаном (оленем, лосем...) и карасем (лещом, карпом...).

Говоря об АЧС, о кабане и угрозе промышленному свиноводству, уместно напомнить распространенное мнение, высказанное биологом–охотоведом Евгением Востоковым: сельскохозяйственные начальники перевели стрелки на дикого кабана, чтобы не потерять свои портфели. Некоторые потеряли, пусть и по иным причинам. Например, главный ветеринар аграрного ведомства, который бодро рассуждал о программе депопуляции, в декабре минувшего года попал под следствие (об этом публично сообщил председатель КГБ) и был отстранен от должности. По таким же основаниям — за совершение поступка, несовместимого с нахождением на государственной службе, — ранее лишился работы его предшественник.

Как минимум это признак того, что с промышленной ветеринарией не все идеально. Так не пора ли как–то обновить программу, сместить акценты? Не вечно же дикому кабану быть в опале?

Ответ Александра Кулика поначалу обнадежил: «Правительство требует от Минсельхозпрода прежде всего биологической защиты свинокомплексов... Минлесхоз выступил инициатором внесения изменений в постановление о депопуляции. Мы подошли к тому, чтобы отдавать трофеи охотникам. Во многих хозяйствах имеются холодильники, где охотник может оставить мясо, а взамен получить проверенное. Люди нас поддерживают многочисленными обращениями через интернет и по почте». Но... «Минсельхозпрод идею не поддержал. Можно сказать, заблокировал. Мы продолжаем с ним работу...» Хорошо, что проблема обсуждается, альтернативные взгляды на программу депопуляции высказываются. Вода камень точит.

...Мировой опыт показывает: живность в лесах и озерах тем обильнее, чем больше в стране охотников и рыболовов. Это не парадокс, а закономерность: они более других заинтересованы в богатстве дикой природы и, что принципиально, готовы за это платить. Только их деньги могут питать инвестиции в развитие отрасли и служить стране, ее природе, туристической привлекательности и в конечном итоге даже тем, кто далек от охоты и рыбалки. Оптимизм внушает оценка директора питерского предприятия Анатолия Федорова, который 25 лет участвует в охотничье–рыболовных выставках на территории СНГ и утверждает: «Самые многолюдные — в Минске». Горчинки добавляет официальная статистика БООР: за минувший год численность его членов снизилась без малого на 4 тысячи человек. Разочаровались? Не верят, что за свои деньги поймают рыбу или добудут лесной трофей? Пусть каждый сделает свой вывод.

ponomarev@sb.by

Советская Белоруссия № 59 (24941). Четверг, 31 марта 2016
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter