Барские замашки

Случай в Чериковском районе: крестьянин завел себе «крепостных»
Случай в Чериковском районе: крестьянин завел себе «крепостных»

Александр Хаценков вряд ли слышал меткое высказывание американских первопроходцев о том, что права одного человека заканчиваются у кончика носа другого. Вероятно, он вовсе считал себя благородным и почти бескорыстным благодетелем, предоставляющим стол и кров своим «сирым и убогим» землякам. В ответ те по мере сил должны были помогать, точнее батрачить, по хозяйству. Ошеломляющая до неверия правда лишь недавно грязно–белым туманом выползла наружу: небеспочвенными угрозами и кнутом без пряника Хаценков превратил своих домработников в, как бы дико это ни прозвучало, покорных и бесправных рабов...

Мышеловка

— Садись, мужик, подвезу! — радушно предложил Хаценков стоявшему на обочине дороги Антону Владыско. По пути разговорились, пассажир посетовал на свое неинтересное безработное положение, похвалился недавно купленной пилой «Дружба — Алтай».

— Слушай, может, ты на меня пару дней поработаешь? — предложил водитель.

Мысленно «переконвертировав» обещанные деньги в бутылки водки, Антон Владыско купился. Так и оказался в деревне Зори Чериковского района. Заготовленные владельцем дома дрова он пилил два дня, на третий потребовал обещанную зарплату и попросил отвезти домой, на климовичскую землю. Работодатель неожиданно вскипел, твердо заявив, что «контракт» еще не окончен. Инстинктивно заподозрив в его словах подвох, Антон без рубля в кармане покинул деревню, пешком отмахал более 20 километров. А в Кричеве, где надеялся «зайцем» пробраться в дизель-поезд, опять нарвался на Хаценкова... Получив тумаков, беглец безропотно протянул «хозяину» паспорт — отныне дорога домой была закрыта...

...Первое упоминание об Александре Хаценкове в документах Сормовского сельсовета датируется 12 декабря 2001 года — именно тогда он вслед за бывшей женой и сыном переехал из Рославля Смоленской области в деревню Зори. Полтора года спустя у них родился второй ребенок. Супруги принялись обзаводиться хозяйством: коровы, свиньи, куры... Вскоре поняли: самим с разросшимся поголовьем не управиться, нужно искать помощников.

Не в дружбу, а в службу

Так в «семье» появились домработница Ирина Снигирева, которой пообещали стол и кров в обмен на помощь по хозяйству, Виктор Чергень, подрядившийся на строительство сарая, Сергей Черный, согласившийся пасти коров, Дмитрий Архипов, прибывший заготавливать сено, и еще четверо «сотрудников». Позже в зале суда показания своего работодателя они почти в один голос опровергнут: отобрал и спрятал документы, изымал деньги, о зарплате и речи не вел, всячески запугивал, бил...

Справедливости ради должна заметить, что кое в чем Хаценков своим подопечным действительно помогал. Например, выправил Сергею Черному пенсию по инвалидности. Которую, правда, потом благополучно у него же и изымал... Вместе с Ириной Снигиревой ходил по инстанциям, добиваясь выселения из ее двухкомнатной квартиры самовольно въехавших туда людей, затем уговорил домработницу жилье приватизировать и продать. Причем из полученных за «апартаменты» 2.000 долларов бывшей владелице отдал лишь пятую часть... Она же успела потратить не больше 100: купила в соседнем райцентре кое–что из одежды, оставшиеся заморские купюры «благодетель» на обратном пути отобрал.

Как–то раз Хаценков так осерчал на Ирину, что... посадил ее на цепь! Металлический «поводок» был накрепко прикручен к печке, без помощи посторонних не освободиться, а «коллеги» на выручку не спешили — за себя боялись. С теми, кто пытался идти против, Хаценков поступал жестко: сажал под замок. Виктор Чергень, отважившийся сбежать, был пойман и водворен в темную баню на несколько дней, довольствием служили лишь несколько подгнивших яблок... Эта история в очередной раз подтвердила: хозяин — барин...

Отрава от шеф–повара

На свой весьма специфический лад Хаценков даже пекся о здоровье подчиненных: памятуя о том, что курение вредит здоровью человека, определил всем «огнедышащим» норму — 5 сигарет в день и ни папироской больше. Но однажды жажда никотина победила в Сергее Черном инстинкт самосохранения: тот осмелился попросить «в личное пользование» целую пачку. Александр на удивление легко согласился. А за ужином потребовал оставшиеся сигареты обратно и принялся их... пересчитывать. Естественно, обнаружилась недостача.

— Не понял! Я тебе целую пачку давал? Целую! Дневная «пайка» у нас сколько сигарет? Пять... Тогда почему половины пачки не хватает? — закипал Хаценков, тыкая Сергею в лицо раскрытой упаковкой.

— Выкурил... — едва слышно промямлил тот. Несмотря на то, что за исполинский рост и мужественный торс земляки прозвали его Кинг–Конгом, перечить работодателю Черный не отважился.

Хаценков пододвинул к себе его тарелку и принялся медленно, со вкусом крошить туда оставшиеся сигареты. Обомлевшие домработники молчали, Сергей же вовсе съежился от дурного предчувствия.

— Ешь, а не то!.. — вместо продолжения фразы «барин» трижды ударил провинившегося «раба» кирзовым сапогом по спине. Бедолага принялся покорно прихлебывать «яство». — Усекли? Так будет с каждым, кто посмеет меня ослушаться!

Если б я был султан

Совсем уж слабохарактерными «крепостных» Хаценкова не назовешь: многие не выдерживали и убегали — домой, к родственникам, друзьям, знакомым. Но... не проходило и нескольких часов, как на пороге появлялся «хозяин» и уговорами, а иногда и силой увозил их в Зори. После экзекуции «по–отечески» предупреждал: «Еще раз сбежишь — заявлю в милицию, что ты у меня деньги украл!» Почему–то самим девяти «рабам» долгое время и в голову не приходило обратиться за помощью в райотдел.

Жил Хаценков и вправду почти как султан: сам с супругой, детьми и парой приближенных «рабов» в просторном и с виду добротном доме желтого цвета, остальные «помощники по хозяйству» обретались в заброшенной хате по соседству. Безуспешно позвонив в калитку и несколько раз прокричав: «Хозяева, есть кто дома?», мы с сотрудниками прокуратуры Чериковского района рискнули заглянуть за забор. Впечатление... довольно удручающее. Повсюду разбросаны стройматериалы, всевозможный мусор, чья–то изрядно поношенная одежда. Супруге ныне осужденного Хаценкова явно не хватает собственных сил, чтобы содержать хозяйство в порядке, а «добровольные» помощники разбрелись кто куда.

Кстати, на участке, где жили сами «рабы», все еще хуже: за покосившимся забором — настоящие джунгли: стебли, едва ли не стволы, некоторых сорняков достигли человеческого роста! На входной двери для порядка висит внушительный амбарный замок: заглянув в комнаты даже через стекло, самый мелочный вор поймет — поживиться тут нечем. Из обстановки: три заляпанных краской колченогих стула, две «престарелые» пружинные кровати, которые разве что как металлолом можно сдать, полуразобранный письменный стол да ссутулившийся от старости платяной шкаф непрезентабельного вида... Приглядевшись, я обнаружила и небольшой подпол, куда Хаценков, словно шпроты в банку, утрамбовывал домработников, когда к нему наведывались сотрудники милиции: он был одним из подозреваемых по делу о торговле суррогатным алкоголем, которым незадолго до этого отравились несколько местных жителей.

Чья хата с краю?

Федор Ишаков сбегал от Хаценкова дважды: в первый раз вернулся, чтобы найти спрятанный «хозяином» паспорт, — безуспешно, во второй пошел прямиком к председателю сельсовета — писать заявление в РОВД. Часом позже шариковыми ручками по бумаге заскрипели Игорь Елистратов и Сергей Черный — милиционеры перечитывали эти обращения по несколько раз не в силах поверить, что описанное — правда...

Перелистывая двухтомник уголовного дела, я все никак не могла понять: деревня Зори — не заброшенный хутор на окраине региона, на машине оттуда до райцентра не больше 10 минут езды, пешком — не больше часа. Почему невольники отважились сбежать от Хаценкова только почти через 1,5 года, понятно — боялись, но отчего молчали его соседи, знакомые «рабов», у которых те прятались от своего «шефа»? Неужто ничего не замечали? В это, простите, что–то уж никак не верится... «Да, жили у Сашки какие–то люди, потом история темная вышла, но в чем суть — не знаю», — отмахнулась от моих вопросов женщина лет 40. «Бездельники они!» — повторяла старушка, дальняя родственница Хаценкова. — «Только и делали, что от работы отлынивали».

— Раньше — уж с 1984 года так точно — в нашем районе ничего подобного не происходило, откуда такое веяние — ума не приложу, — пожимает плечами председатель суда Чериковского района Александр Кравченко. Зато в других — немало. Вспомнить хотя бы те два случая, о которых «СБ» писала в июле минувшего года: в минском микрорайоне Степянка 15–летние братья–близнецы четыре месяца «за спасибо» вкалывали на цыганскую семью, а в Червене полтора месяца в невольниках у 36–летнего мужчины были двое его земляков... — Хаценков умел расположить людей к себе, что бы он ни говорил — обещал хорошо заплатить или угрожал расправой в случае побега, — потерпевшие ему верили...

Уезжая из Черикова, я недоумевала: откуда в современном человеке может возникнуть тяга к порабощению другой личности?.. По мнению психологов, подобное желание может быть вызвано родительским гнетом в детстве: когда излишний контроль матери или отца превращается для ребенка в пытку, которая длится годами... «Перерасти» эти комплексы, утверждают специалисты, может не каждый — вот и болят детские раны до самой старости, причем единственным лекарством от этой муки могут стать лишь страдания другого. Однако... разве ж в аптеках продаются «живые мальчики для битья»? Нет! И исключительно потому, что никому не дозволено превышать свои гражданские полномочия. Вспомните: права одного человека заканчиваются у кончика носа другого. Финал истории о чериковском «плантаторе» — 10 лет в исправительной колонии усиленного режима — думается, послужит предупреждением для тех, кто хотел бы попробовать нажиться на «рабском» труде...

Фото автора.

(Некоторые фамилии изменены.)
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter