Настоящий Город — это не просто место жительства... Это нечто живое, обладающее судьбой и характером, способное к диалогу...
Вот только далеко не все горожане к этому диалогу способны, сводя общение с Городом к своим утилитарным потребностям.
У Города много языков. Но один из них особенно понятен, это язык–посредник между вечной сутью Города и нашей невечной человеческой памятью — памятники и мемориальные доски.
Вы, кстати, заметили, сколько появилось за последнее время на зданиях Минска мемориальных досок? Идешь по улице, и словно старые знаменитые минчане окликают нас. Вот — артистка Александра Климова, художник Заир Азгур, писатель Иван Шамякин, композитор Анатолий Богатырев, драматург Константин Губарев... История, которая в нашей столице так трагично лишена сохранившихся воплощений...
Но вообще–то можно ли сказать, что у нас много мемориальных досок? В Москве, Питере — так на некоторые дома доски вешают уже на уровне второго–третьего этажей. Чиновники тамошние ворчат: «Зачем превращать дом в египетскую гробницу?» В Москве приняли правило: устанавливать доску не ранее чем через 10 лет со дня смерти героя. И на установки эти — длиннющая очередь. Думаю, у нас до этой проблемы еще далеко... Проблема наша, наверное, в ином: спасти память о многих великих людях, которые жили и творили тут. И не просто увековечить — сделать это на высоком художественном уровне. Украшая город, а не отбывая идеологическую повинность. Оставляя знак своей эпохи, но не искажая облик города. Это когда–то, в 1919 году, руководитель специальной художественной мастерской в Минске В.Дмитриев писал в газете «Звязда» по поводу оформления города к Дню Красной Армии: «Если перед нами здание, пусть даже и прекрасное здание, мы не станем подлаживаться под его стиль, мы не станем наши украшения робко вкрапливать в замысел прошлой культуры, нет, пусть врежется в него, как молот».
Подобных «молотов» минувшая эпоха нам тоже оставила... Кое–где в соседних странах эти «реликты» просто сносят, сбивают с фасадов вместе с революционной романтикой. Впрочем, есть и те, кто возмущается: зачем? Ведь это тоже — память, тоже — история... Наверное, на некоторые исторические события и личности распространяются те же законы восприятия, что и на моду: вначале это остроактуально, потом — вызывает переоценку, скепсис, отторжение. А потом — опять ностальгически интересно. Когда–то римский философ Катон Старший сказал: «Пусть лучше будут спрашивать, почему мне не поставили памятник, чем наоборот». Увы, в мемориальном мире те же страсти, что и в мире живущих... Кого именно увековечивать, с каким размахом? Помню споры о мемориальной доске на здании бывшего Института белорусской культуры — предтечи Национальной академии наук. В том здании работал весь цвет тогдашней отечественной науки... Кого упоминать? В конце концов доска с 34 фамилиями была установлена в холле.
Нет, мне еще долго, а может, и никогда не будет казаться, что моему городу достаточно памяти... Если честно, я мечтаю, чтобы не только все ученые, художники, писатели, музыканты, но даже литературные герои имели своих бронзовых, мраморных или гранитных двойников на улицах столицы. Слишком долго нас наказывали исторической немотой.
С Городом нужно разговаривать. Чтобы быть не жильцом, а жителем, частью Города, посвященным в его ритуалы. Если вдруг заметите на стене бронзовый барельеф с надписью, не поленитесь, подойдите, всмотритесь, прочитайте... И если мало знаете об этом событии или личности, обязательно восполните этот пробел. И тогда не повторится ситуация, о которой мне рассказала знакомый методист. Попросили минских школьников написать, куда бы они сводили своих ровесников, приехавших к ним в гости из–за границы... Ответы гласили: «На «Жданы» (то бишь вещевой рынок под Минском), «В супермаркет»... А почему не к мемориальной доске в честь композитора Монюшки — с рассказом о его судьбе и о Минске XIX века? Или к барельефу с изображением поэтессы Леси Украинки, сопроводив повествованием о ее трагической любви к минчанину–революционеру? Наверное, все же мало повесить доску и как бы откупиться от памяти... Надо к ней приходить самому и приводить других.
