Так исторический балкон выглядит снаружи…Дом австрийской истории — музей очень новый: его открыли в 2018 году, к 100‑летию основания республики, в Новом крыле дворцового комплекса Хофбург в самом сердце Вены. Площадь перед ним — место очень популярное: здесь и ярмарки устраивают, и демонстрации по самым разным поводам проводят. Традиция эта — демонстрации — родилась не сегодня, и в ней есть проблема. Вернее, не в самих демонстрациях, а по какому поводу они собирались. И в выступающих.
Сегодня вы не можете выйти на балкон только потому, что именно с него уроженец Австрии Адольф Гитлер 15 марта 1938 года объявил о том, что его родина вошла в состав Третьего рейха. Это событие известно как аншлюс, который тогда приветствовали почти 200 тысяч австрийцев, а балкон с тех пор называют не иначе как «гитлеровским». Потом безумный Адольф еще не раз отсюда выступал, и всякий раз его приветствовали толпы почитателей. Такова история, нравится она кому‑то или нет.
Когда в 2019 году я была в Вене, в Доме австрийской истории проходила выставка «Лагерь смерти Малый Тростенец. История и память». Важная выставка: значительная часть погибших под Минском людей была из Австрии.
Выставка «Лагерь смерти Малый Тростенец. История и память», проходившая в Доме австрийской истории в 2019 году.То, что для австрийцев это особенное место, доказывает, что и выставку, и мемориал «Массив имен» открывал президент Австрии Александр Ван дер Беллен.
Выход на тот самый исторический балкон располагался как раз в зале, где проходила выставка. У выхода — плакат, объясняющий, почему выход туда — табу, и предложение проголосовать: считаете ли вы нужным открывать этот балкон или оставить его закрытым? К середине марта этого года проголосовали почти 60 тысяч человек, почти 51 тысяча из них считают, что балкон нужно открывать. Среди этих тысяч есть и мой голос: балкон должен быть открыт.
Тема исторической памяти одна из самых интересных для меня. Я уже несколько лет встречаюсь с историками в разных странах, чтобы поговорить именно об этом — сегодняшнем отношении к истории. Гитлер и Вторая мировая, как ни больно, по‑прежнему тема раздора. Сначала в Австрии никак не могли решить, что делать с домом, в котором родился безумный Адольф, теперь никак не решаются открыть балкон, с которого он выступал. Одна из причин — балкон может стать местом сборищ неонацистов. А я вспоминаю, как несколько лет назад видела такое сборище — неожиданно — в Карловых Варах. Когда Дрезден запретил шествие в память о разрушительных бомбардировках города союзниками в 1945 году, немецких неонацистов почему‑то приютили Вары. Увидеть их на улицах тихого курортного города было страшно. Но закрытием балкона вопрос борьбы с неонацизмом не решить. Дело ведь не в материальных артефактах, хотя они тоже имеют значение.
В свое время бункер Гитлера — да, тот знаменитый, в котором он провел последние дни и встретил смерть, — залили бетоном именно для того, чтобы он не стал местом поклонения. Он находился в самом центре Берлина, сейчас напротив располагается мемориал жертвам Холокоста. А к месту, где находился бункер, водят экскурсии. Туристическое любопытство к местам, связанным с Гитлером и нацизмом, по‑прежнему велико. Мои знакомые признавались, что когда искали в Мюнхене дорогу к знаменитой пивной «Хофбройхаус», спрашивали у прохожих: «Где Гитлер пивная?» — и все им показывали дорогу. Лучше бы они сходили в Документационный центр истории национал‑социализма, который стоит рядом с тем самым зданием, в котором в 1938 году было подписано Мюнхенское соглашение (более известное в нашей историографии как «Мюнхенский сговор»). Я помню, как, глядя из окна на простирающуюся перед ним площадь, директор — основатель этого центра Винфрид Нердингер говорил, что у него здесь «лучший вид на историю», указывая на кадры кинохроники, запечатлевшие, как по этой площади стройными рядами идут нацисты с зажженными факелами. Мюнхену потребовалось 70 лет, чтобы открыть центр истории национал‑социализма, Австрия никак не может открыть «гитлеровский» балкон. Хотя после войны с него выступал Эли Визель, нобелевский лауреат, не устававший рассказывать миру о Холокосте. Он говорил: «Балкон — это ничто. Это символ, ничего больше. Очищение, изменение не могут прийти с балкона. Они должны прийти снизу» — от изменения в сознании потомков тех, кто стоял в марте 1938 года внизу и приветствовал аншлюс. А закрытый балкон, на мой взгляд, только привлекает внимание…
plesk@sb.by
