26—27 мая в Минске прошло очередное собрание актива оппозиционных структур под громким названием Конгресс демократических сил (КДС)
Как утверждали его организаторы, это мероприятие призвано было рассмотреть стратегию и тактику дальнейшей деятельности объединенных демократических сил (ОДС), определить модель руководства коалиции. В реальности же КДС ставил цель перераспределить властные полномочия в оппозиционной среде и подтвердить приоритетную роль лидеров ОДС в получении иностранной финансовой и политической поддержки.
Надо сразу отметить, что это мероприятие, подготовка к которому началась сразу после президентских выборов, стало еще одним свидетельством неспособности белорусской оппозиции, и прежде всего ее лидеров, к поиску компромисса и нежелания поступиться личными амбициями ради достижения политических целей. Еще в процессе долгой подготовки к конгрессу (оргкомитет КДС возглавил Бухвостов) стало ясно, что никакого реального объединения у оппозиции нет и не может быть. Из-за серьезных разногласий в ОДС по вопросам определения целей, задач и формата КДС дата его проведения только в этом году назначалась трижды: 17—18 марта, потом 21—22 апреля и наконец 26—27 мая.
Последовательными сторонниками проведения КДС выступали руководители ПКБ, ОГП, БСДП-Г и оргкомитет так называемой Партии трудящихся. Эта публика хорошо понимала, что «шустрый провинциал» Милинкевич не просто самовольно на неопределенное время продлил свой статус «единого», но, по сути, узурпировал его, что, несомненно, приносило ему определенные дивиденды во время бесчисленных зарубежных поездок. Этого партийные аксакалы, конечно, уже не могли вынести. И потому главную свою задачу сторонники скорейшего проведения КДС видели не столько в принятии какой-то там новой «стратегии», сколько в вытеснении Милинкевича на политическую обочину и в обеспечении своего лидерства в коалиции. Но так как всем «лидерами» быть сразу нельзя, было решено руководство ОДС осуществлять по принципу ротации. Так что определение на конгрессе единого лидера оппозиции изначально исключалось.
Во избежание каких-либо неожиданностей накануне конгресса руководители ряда «заинтересованных» партий провели мероприятия, где потребовали обеспечить консолидированное голосование, определили руководителей своих фракций и кандидатов в руководящие органы конгресса. Так, на состоявшемся 19—20 мая XII съезде ПКБ Калякин жестко поставил активу задачу обеспечить явку всех делегатов от партии, согласованное голосование с делегатами от ОГП. Было решено провести на конгресс часть «своих» людей под видом членов делегаций БСДП-Г и БПЖ с целью введения в состав руководящих органов КДС и ОДС как можно большего количества своих сторонников.
С определенными оговорками намерения ПКБ, ОГП и БСДП-Г собирался поддержать и БНФ. Его руководство сделало все, чтобы держать под контролем своих делегатов и не позволить им голосовать за решения конгресса, противоречащие «духу» партии. Вечерко также призвал обеспечить максимальную явку на КДС делегатов от БНФ и его сторонников и безусловное соблюдение ими партийной дисциплины. В этой связи он предложил исключить из БНФ тех, кто на конгрессе войдет в другие фракции.
Милинкевич и его союзники первоначально выступали против проведения КДС. Но, опасаясь полной утраты своего политического влияния в оппозиционной среде, Милинкевич все-таки вынужден был согласиться на участие в конгрессе, заявив при этом, что ни под каким соусом не намерен выдвигаться в сопредседатели политсовета ОДС. То есть согласен быть лидером, но без всякой ротации.
Первым тревожным сигналом для организаторов этого конгресса должен был стать отказ ряда молодежных структур от участия в КДС. В объявленном ими совместном «манифесте» подчеркивалось, что коалиция «демсил» не представляет собой никакой реальной силы, а только имитирует политическую деятельность.
И прошедший конгресс это полностью подтвердил. Достаточно сказать, что в первый день фактически до обеда он так и не мог начаться. Смуту внесли незадолго до этого вышедшие на свободу Статкевич и Северинец. Они требовали во главу угла поставить «стратегию», т.е. план, «як мы будзем перамагаць». Об избрании «пяти» или «пятидесяти пяти сопредседателей» они и слышать не хотели. Шум, свист в зале заглушали выступающих. Крики «Ганьба!» в адрес друг друга, говорят, слышны были даже на улице. Вышедший к трибуне Ходыко, не выдержав, попытался выяснить у сидящего рядом со своей супругой в зале Милинкевича, он «за порядок или поддерживает тех, кто кричит?». Но так как тот не спешил подниматься, профессор вновь потребовал: «Пускай придет и скажет».
Инициативу на этом конгрессе, казалось, уже окончательно захватили те, кто «сидел». Один из них вышел со словами: «Я сидел в тюрьме в Орше и Минске». Другой был не менее «заслуженным». «Я тоже сидел», — объявил он и для начала предложил поговорить о «легитимности» и формировании некого «правительства». По всему видать, из бывших зэков.
Выскочивший к трибуне лидер ПКБ, поинтересовался, «балаган это или все-таки конгресс?». И, несмотря на то, что сам больше года участвовал в разработке сценария его проведения и ведущим конгресса был его зам, в продолжающемся бедламе делегатов увидел «руку спецслужб». В конце концов, чтоб хоть немного навести в зале и у трибуны порядок, сменили калякинского ведущего конгресса.
Дальше, несмотря на периодически возникающие эксцессы, все катилось по накатанной за годы почти 15-летней «борьбы» колее. Ругали власть, хвалили себя.
Милинкевич посетовал, что оппозицию называют «политболотом». «Нам сорамна, але гэта справядліва», — заметил он. В порыве откровения он заговорил об «имитации процесса», «имитации деятельности», которую демонстрирует все эти годы оппозиция. И, конечно же, о том, что если им не нужен единый лидер, то он не желает быть «сустаршынёй» и потому сразу же снимает свою кандидатуру.
Калякин, несмотря на то, что новый ведущий объявил, что «время его истекло», продолжал с упоением рассказывать, как он блестяще руководил во время президентских выборов штабом «единого», и быть «сустаршынёй», конечно же, не отказался.
Вообще, такого рода мероприятия надо транслировать на всю страну, чтоб все увидели, какой паноптикум в лице белорусской оппозиции жаждет власти. И, может, опасаясь этого, устроители КДС не допустили на свой конгресс ни БТ, ни ОНТ, ни другой какой белорусский канал. Первыми, не выдержав этого оппозиционного представления, покинули КДС представители западных посольств. После обеда зал заметно опустел.
Не прибавил людей и второй день конгресса. Но в конце концов мероприятие закончилось. Все (или почти все) заранее составленные бумаги, «резолюции», «обращения» и «решения» были приняты. Если даже забыть ту сюрреалистическую атмосферу, что царила на конгрессе, и проанализировать только эти «документы», над которыми работали «лучшие умы оппозиции», то придется признать, что деградация ее членов достигла высшей и уже безвозвратной точки.
Даже по мнению «независимых» политологов, в документах КДС не предложено никакой более-менее серьезной альтернативы существующей власти. Оппозиция еще раз показала, что она не способна элементарно сформулировать конструктивные идеи, отвечающие потребностям общества. У нее их попросту нет.
Что касается самого КДС, который призван был, по мнению его организаторов, стать самой яркой пиар-акцией оппозиции, призванной продемонстрировать белорусской, «но прежде всего зарубежной общественности» значительный потенциал оппонентов власти, их способность выступать «единой силой» на внутриполитическом поле, то он только еще раз показал неспособность оппозиции не то что действовать, а даже элементарно объединяться ради какой бы то ни было идеи. Это ли не свидетельство ее глубокого политического, организационного и интеллектуального кризиса?
А пока, отстранив Милинкевича от руководства ОДС, организаторы КДС создали «четверку» и теперь попытаются замкнуть на себе поступающие из-за рубежа финансовые ресурсы.
