То есть представляете себе: этот огроменный артефакт, по палубам которого мы не однажды прогулялись благодаря киношникам, исчезнет! И не в далеком будущем, а спустя этак пару десятков лет. Останется на дне океанском одно ржавое пятно. Лайнер... съедят бактерии. Причем новый вид, который, возможно, появился специально, дабы съесть «Титаник». Биологи даже назвали металлофильскую мелюзгу в его честь.
Фото geekstroke.comМне эта ситуация очень напоминает ситуацию с нашей памятью. Лежат на ее дне такие вот «Титаники», воспоминания о событиях, людях, книгах, которые вот уж точно никогда не забудутся. Ан глядишь — только ржавое пятно! Возможно, искусство во всем своем многожанрии — просто средство от ржавчины забвения. А артефакты исчезают, исчезают... Недавно появилось сообщение: умер старейший белорусский писатель, Микола Аврамчик. Девяносто семь лет.
С одной стороны, понимаешь — да, возраст. С другой — есть явления, которые кажутся непреходящими. Вот живет Аврамчик, который видел выступления Янки Купалы и Ларисы Александровской, общался с Бядулей, Кулешовым, Мележем... Именно Аврамчиком был тот таинственный, сфотографированный со спины индивидуум, признавшийся в авторстве анонимной поэмы «Сказ пра Лысую гару». Фотографию и интервью опубликовали в журнале «Крынiца», а затем последовало ответное признание другого автора — Нила Гилевича, который заявлял о весьма скромном вкладе Аврамчика в написание скандальной поэмы, изобличавшей нравы писательской среды. Литераторская тусовка с удовольствием включилась в войнушку поэтов, до сих пор есть сторонники той либо другой версии. Как сказал коллега, теперь соавторы завершили спор по ту сторону бытия.
А ведь и о той дискуссии сегодня мало вспоминают. Те, кто помоложе, заняты совсем другими литературными дрязгами, которые точно так же забудутся...
Микола Аврамчик.
Перелистываю книгу воспоминаний Миколы Аврамчика «Знаёмыя постацi» — подписал мне тринадцать лет назад, когда пришла к нему в гости делать интервью. И вижу в тексте, прямо на страницах, авторские правки. Во фразе «лейтэнантаў з ромбамi на пятлiцах» слово «ромбамi» зачеркнуто, и выведено черными чернилами, аккуратно, хотя Микола Аврамчик тогда почти ослеп: «квадратами». То есть редактор, готовивший книгу, уже не знал, какими в начале войны были знаки отличия советских офицеров. Какая нам разница: ромбы, квадраты... А для автора — важно, ну все равно как наши внуки будут равнодушно путать давно ставшие антиквариатом дискету и диск.
Кстати, правка относится к эссе о Миколе Сурначеве, молодом поэте, погибшем на фронте. В книге Аврамчика оба молоды и живы.
«Чэрвеньскай ноччу 41–га года мы з Мiколам Сурначовым пакiдалi Мiнск. Ледзьве здолелi перабегчы Савецкую вулiцу, якая ў цэнтры горада нагадвала глыбокую вогненную раку. З трэскам гарэлi з сярэдзiны трох– i чатырохпавярховыя камянiцы, нiбы драўляныя домiкi».
Ну разве можно заменить такие воспоминания даже тщательной реконструкцией по документам?
Аврамчик с Сурначевым выбрались из горящего города и отправились в Пуховичи, в военкомат. В деревне Моторово двух уставших студентов приютила хозяйка, и Аврамчик решил оставить у нее ненужные вещи, среди них — альбом с фотографиями. После войны в издательстве, где работал Микола Яковлевич, начали готовить книгу «Мы iх не забудзем». Понадобились снимки писателей, не вернувшихся с войны... Аврамчик вспомнил про тот альбом. Вдруг что–то уцелело? И оказалось, уцелело! Хозяйка спрятала все снимки в самовар и закопала в землю. Копии некоторых тех, сбереженных, снимков украшают хрестоматии.
Алесь Дудар
То есть не все съедают бактерии забвения. В конце концов, тот же «Титаник» перешел на страницы книг, на полотна, кинопленку, в цифровой формат. Пусть подавятся теперь те бактерии — не самый удачливый в истории мореплавания корабль стал вечным. Как же хочется, чтобы и артефакты истории белорусской литературы оставались врезанными, впаянными в нашу память! Микола Аврамчик пишет: когда он, деревенский паренек, приехал в Минск, там оставалось совсем мало писателей — большинство успели сослать или расстрелять. А они, начинающие, об этом и не подозревали. Вот еще какой «Титаник» поднять бы — рукописи, факты биографий погибших в репрессивной машине белорусских культурных деятелей! И ведь иногда тоже удается — недавно в архивах обнаружен считавшийся пропавшим перевод поэмы Пушкина «Евгений Онегин», сделанный расстрелянным в 1937–м поэтом Алесем Дударом.
Меня коробит, когда узнаю, что в букинистическом магазине приобретена книга с автографом писателя, умершего не так уж давно, а то и еще живущего. Я сама таким образом купила книгу, подписанную покойным поэтом Евгением Миклашевским. Отдал же кто–то, очистил домашнюю библиотеку от «ненужного»... Недавно ездила в Миоры, где местный историк Витольд Ермаленок создал в школе несколько музеев. В них столько уникальных экспонатов именно из такого, ненужного! Фотоальбом со снимками 1944 — 1945 годов, сделанными фронтовиком... Не понадобился родственникам. Письма, открытки, старые книги, расписные коврики, вышитые прабабушками рушники... Так и хочется сказать: люди, не будьте бактериями, названными именем «Титаника». То, что мы успеем сохранить, станет частью памяти о нас. Не задумывались?
