— Почему вы называете ее бабушкой? Вы же ей не внучка.
— Ну так возраст, — растерянно отвечали медсестры.
— Ну и что, что возраст? У нее есть имя и отчество.
Помню, как мама, смешивая возмущение с иронией, рассказывала, как таксист перед тем, как высадить ее у поликлиники, сказал по телефону: «Вот сейчас старушку высажу — и свободен». «Разве я старушка?» — спрашивала мама. Нет, для меня — никогда.
Пишу это и вспоминаю маминых подруг. В памяти прокручиваю, как Зоя Ивановна пела с моим папой (в отличие от Зои Ивановны у него не было слуха, зато много энтузиазма), размахивая подолом юбки. Мыслями возвращаюсь к тому, как другая тетя Зоя плясала с папой танго, и так они вошли в азарт, что, когда папа резким киношным движением повалил ее себе на колено, с головы тети Зои упал… парик. Парики тогда были супермодным аксессуаром, а муж тети Зои, папин одноклас-сник дядя Юзеф, поддерживал связи с польскими родственниками, а потому все в их семье одевались модно. Другая на месте тети Зои смутилась бы, наверное, но не тот у нее был характер, да и настроение танго не позволяло: она подняла парик с пола, быстренько пришпилила его невидимками обратно, и они продолжили танец, который у нашей компании отложился в памяти на всю жизнь.
Однажды дядя Юзеф сделал еще нечто такое, что мы должны были запомнить на всю жизнь (и запомнили). На все летние выходные мы выезжали с палатками на берег реки — готовили еду на костре, ловили рыбу, плавали, собирали ягоды и грибы. Я ужасно эти вылазки не любила, и родителям буквально силой приходилось садить меня в машину. Мама говорила: «Пройдут годы, и ты будешь вспоминать это как лучшее время жизни». Время прошло — именно так все это и стало. По ночам взрослые устраивали «китайский заплыв». Почему они называли его «китайским», я до сих пор не знаю, но плавали голышом и говорили, что это такая свобода, которую ни с чем не сравнить. Меня не брали — мала еще. Так я и не узнала свободы. И вот однажды, когда девочки ушли плавать, а мальчики остались у костра (потом они менялись местами), дядя Юзеф подкрался и утащил сложенную на берегу одежду. Девочки вышли, а одежда — тю-тю! Все обратно в Сож кинулись, а тетя Зоя бегала по ночному берегу и кричала: «Юзик, верни исподнее!» Запомнили на всю жизнь — и как тело тети Зои светилось в темноте, и то, как весело было, и то, какая же была хорошая жизнь. Потому что все были молоды. И потому, что все были.
И вот теперь этих людей, которые умели так петь, так танцевать и так веселиться, называют «старушками» и «бабушками». Не надо.К тому же ученые из университета Ювяскюля в Финляндии выяснили, что умственные и физические возможности тех, кому сегодня за 75, куда выше, чем были у их сверстников 30 лет назад. «Хотя эти результаты характерны конкретно для Финляндии, скорее всего, они распространяются на все страны, претерпевшие аналогичные общественные перемены за последние 100 лет», — отмечают авторы исследования и добавляют: если что и устарело, так это наши представления о пожилых, поскольку дополнительные годы прибавились не к концу жизни, а к среднему возрасту. Поэтому пусть «бабушками» и «дедушками» их называют внуки. А вы лучше поставьте Smoke on the Water — увидите, как загорятся их глаза.
plesk@sb.by
