Объятый огнем «Икарус» попытался выехать из пекла, но заглох…
Места трагедий имеют некую магическую силу. Одних туда тянет как магнитом. Специально едут, чтобы посмотреть, расспросить очевидцев, представить, как все случилось на самом деле. Другие «проклятое место» обходят чуть ли не за версту, гоня прочь печальные мысли. Но равнодушными катастрофы не оставляют никого.
3 марта 1980 года в Минске произошло жуткое событие. Сгорел автобус 62-го маршрута, а вместе с ним 22 пассажира. Спастись удалось лишь девятерым. Через несколько дней после ЧП от ожогов в больнице скончался водитель-стажер автобуса.
А было так. В 11 часов утра 3 марта 1980 года в кольце транспортной развязки, соединяющей улицы Менделеева, Радиальную и Филимонова, перевернулась цистерна с бензином. Из неплотно закрытого люка горючее вытекло и залило около двух квадратных метров проезжей части. Ехавшие следом за бензовозом «москвич» и маршрутный автобус остановились в огромной бензиновой луже. Спустя несколько мгновений «москвич» газанул и выехал из опасной зоны. Как позже выяснило следствие, из выхлопной трубы легковушки выскочила искра, которая и воспламенила бензин. Объятый в считанные секунды огнем «Икарус» тоже попытался выехать из пекла, но заглох… Очевидцы трагедии беспомощно наблюдали, как в автобусе мечутся люди: огромная горящая бензиновая лужа не позволяла оказать им помощь.
Вспоминает Евгения Владимировна, одна из немногих оставшихся в живых, которая в тот роковой день оказалась в автобусе вместе с мужем:
— Мы ехали в поликлинику и сидели в конце салона. Все места в автобусе были заняты. Несколько пассажиров стояли на задней площадке. Вдруг – хлопок, будто ударили книгой по столу, и стена огня выросла вокруг автобуса. Сначала все оторопели. Потом люди повскакивали со своих мест и начали кричать, чтобы водитель открыл двери. Паники не было. Я сняла с ноги сапог и начала бить им по заднему стеклу, но безрезультатно. Через некоторое время водитель открыл заднюю дверь. Некоторые люди начали выпрыгивать. Я стала было кричать, но муж на меня цыкнул, и я замолчала. Потом говорю ему: «Давай прыгать!» Он – ни в какую. Дескать, если выскочим, то сгорим. Я дернула его за пальто и выпрыгнула на что-то мягкое. Как оказалось на лежащую в огне женщину. И потом уже ничего не помню.
Сначала нас привезли в 6-ю больницу. Я все о муже спрашивала. Но его не было ни в палатах, ни в реанимации. Потом всех обгоревших перевезли в 3-ю клинику. Родные, когда приехали навестить, не узнали меня. На лице живого места не было. Плакать я не могла. Соленые слезы на обожженное лицо – это страшная боль. Поэтому только кричала: от крика мне становилось легче… Обгоревшие тела были как головешки, и трупы опознавали по клочкам одежды, чудом сохранившимся между лежащими вповалку трупами и полом автобуса.
Франц Пасканов работал в то время начальником городского штаба пожаротушения. В управлении пожарной охраны он прослужил 25 лет, принимал участие в ликвидации почти всех столичных катастроф:
— Хорошо помню, что в первых сообщениях, поступивших диспетчеру, речь шла о пожаре в школе. Звонили жители соседних домов, заметившие клубы черного дыма и пламя над зданием. На место происшествия сразу выехали 4 пожарные машины, за ними – машины «скорой помощи». Клубы дыма мы заметили еще на улице Первомайской. Когда поравнялись с Академией наук, получили новое сообщение: «Горит автобус с пассажирами. За Ботаническим садом автомобильная пробка». Пришлось выехать на тротуар и по нему добираться до кольца.
То, что довелось увидеть на месте происшествия, невозможно передать словами. Первой на мостовой увидел беременную женщину. Никогда не смогу этого забыть – скрюченные обгоревшие руки обнимали живот, словно она пыталась защитить так и не родившегося младенца. Рядом мужчина, женщина и еще мужчина. Тела безжизненные, хотя и не полностью обгоревшие. Автобус потушили. Зрелище не для слабонервных – черный остов, в котором в невероятных позах застыли люди, вернее, то, что от них осталось. Они не сумели пробиться сквозь пламя. Не хотелось верить в реальность произошедшего. К тем, кто подавал хоть малейшие признаки жизни, сразу бросалось несколько пожарных-спасателей. Не представляете, каким огромным было желание вытащить и спасти хотя бы кого-нибудь.
— Как могла произойти такая чудовищная катастрофа и можно ли было ее избежать?
— Много думал об этом и уверен: это не роковое стечение обстоятельств, а результат необдуманных действий. Трагедия могла и не случиться, если бы водитель автобуса не въехал в бензиновую лужу, а свернул в пешеходную зону, не растерялся и сразу открыл двери, если бы водитель «москвича», трезво оценив обстановку, просто покинул бы свой автомобиль, а не старался его спасти…
В качестве моральной компенсации государство взяло на себя расходы по организации похорон погибших. Тем из оставшихся в живых, кто нуждался в улучшении жилищных условий, выделили квартиры и выплатили по три тысячи рублей. Деньги по тем временам немалые.
В ходе судебного разбирательства водители бензовоза и «москвича» были признаны виновными в трагедии и осуждены на 12 и 5 лет лишения свободы. Через полтора года после освобождения водитель бензовоза умер.
