И главное — оставил после себя обширнейшее творческое наследие. Обычные истории обычных людей, ставшие, однако, знаковыми для нескольких поколений читателей. Биение сердец его героев всегда удивительно совпадало с ритмикой времени — литературный талант Шамякина очень точно отражал все катаклизмы эпохи.
Доктор филологических наук, профессор кафедры теоретического и славянского литературоведения БГУ Татьяна Шамякина — о детстве в семье знаменитого писателя, отцовском кабинете и (неожиданно!) «Новой земле» Якуба Коласа.
Фамилия
В школьные годы я была уверена, что наш род имеет отношение к Дмитрию Шемяке, князю московскому и галицкому, сопернику Василия II, утвердившегося в ХV веке на московском престоле. Оба были внуками Дмитрия Донского и имели одинаковое право на трон. В конце концов Шемяку отравили, и для его дискредитации была создана повесть «Шемякин суд». Я искала сведения о Шемяке в книгах, а отец только посмеивался. Чуть позже он признался, что один из его предков в ХIХ веке ездил в Россию на заработки и вернулся оттуда в родную деревню с прозвищем — Шемяки. Слово — от «шею мять». Полагаю, предок отличался недюжинной физической силой и побеждал в кулачных боях. Прозвище прижилось и постепенно утвердилось как фамилия.Изначально, кстати, фамилия писалась Шемякин. Но в конце 1940-х, когда отец уже печатался, он изменил в документах одну букву — с «е» на «а». Так, говорил, больше по-белорусски.
Первая любовь
В жизни каждого человека случаются события, которые оказывают на него такое сильное влияние, что нередко определяют характер, даже судьбу. В науке такое впечатление называется импрессингом. Импрессингов может быть несколько на протяжении жизни.
Скажем, судьбоносным отец называл чтение в их лесной сторожке поэмы «Новая земля» Якуба Коласа. Уже став писателем, Иван Петрович познакомился с классиком и довольно часто бывал у него дома. Отец всегда считал Коласа своим наставником в жизни и творчестве.
Помню, как он читал мне, шестилетней, «Новую землю» по вечерам. Свою дипломную работу я писала по этому произведению. Да и по сей день занимаюсь творчеством Якуба Коласа.
Еще одно судьбоносное событие в жизни Шамякина произошло, когда ему было двенадцать. Тогда семья жила в лесничестве у села Терюха Гомельского района. Иван учился в Терюхской школе, где встретился со своей будущей женой, о чем, конечно, тогда не знал. Через несколько лет они узнали друг друга в кинотеатре в Гомеле. Влюбились. Это глубокое чувство отец описал в повести «Неповторимая весна», первой в пенталогии «Тревожное счастье», автобиографическом и любимом своем произведении. В мае 1940-го родители поженились. И прожили вместе 58 лет.
С женой Марией в Мисхоре. 1955 г.Семья
Ангел-хранитель семьи, дома — наша мама. Ей отец посвятил повесть-воспоминание «Славься, Мария!». В полной мере преданность папы мы увидели уже в первые дни маминой болезни. Благодаря его заботе она прожила на полгода больше, чем ей пророчили доктора…
Детьми и внуками отец очень гордился. Моя старшая сестра Лина была знатоком французского и немецкого языков. Брат Саша участвовал в проектировании минского метро. Младшая, Олеся, — кандидат филологических наук, хранительница архива отца, помогала в подготовке академического собрания сочинений Ивана Шамякина в 23 томах.
Мария Филатовна была для Шамякина и любимой женой, и матерью его четырех детей, и музой, и секретарем. Три дочери писателя стали филологами и только сын Саша — геологом.
Друзья
В Москве отец часто гостил у знаменитых людей. С войны он дружил с директором Института Латинской Америки Виктором Вольским. Близко знал классика советской литературы Александра Твардовского. Приятельствовал с Михаилом Алексеевым, Александром Прокофьевым, Анатолием Софроновым. Был дружен и с украинскими писателями, в частности со Степаном Олейником — поэтом-сатириком, по стихотворному рассказу которого Леонид Гайдай снял фильм «Пес Барбос и необычный кросс». Из российских режиссеров дружил с Самсоном Самсоновым, режиссером фильма по повести отца «Торговка и поэт» с Натальей Андрейченко в главной роли.
Актер Николай Еременко-старший, Иван Шамякин и драматург Андрей Макаенок. 1981 г.Характер
Конечно, в течение жизни отец менялся. В молодые годы Шамякин — смешливый, любящий юмор и поощрявший постоянные розыгрыши своего закадычного друга Андрея Макаенка. Но вообще он был довольно застенчивым, терялся от оскорблений и грубости. В старости отец был трогательно смиренным: стал еще более снисходительным к людям, прощал все и всем. Ему были чужды чванливость, заносчивость, гонорливость. Отец всем помогал, причем часто тем, кому, может, не следовало бы… Так, в конце жизни он сильно радовался, что за годы руководства Союзом писателей он одних только квартир для литераторов и их детей выбил около двухсот. А ведь ходить по кабинетам чиновников совсем непросто…Отношения
В семье не было культа писателя Шамякина. Даже во время его работы — никаких табу. Дети, а тем более внуки, могли ходить хоть на головах. Он никого не сдерживал и не приказывал утихомириться. Дети вызывали у него умиление. Так же он относился ко всему живому. Скажем, на даче запрещал вырубать старые плодовые деревья, хотя они давно выродились и затеняли участок.
А еще отец, неоднократно заявлявший о своем атеизме, в реальной жизни всегда поступал по совести. Это особенно проявилось в те месяцы, когда смертельно болела мама и он сам, уже чрезвычайно слабый на ноги, перенесший тяжелые операции, каждый день ездил к ней в больницу. И всячески поддерживал ее до конца, проявляя ту глубину сердечности, которая характеризует и лучших его героев. Вообще отношение папы к маме всю жизнь было очень трогательным, нежным, романтическим. Восстанавливая в памяти семейную жизнь родителей, я могу точно сказать: их союз из, может, миллиона браков действительно был счастливым и исключительно светлым.
Иван Шамякин с внучками Машей и Славяной. Начало 1990-х.Дом
Отец ощущал себя счастливым прежде всего на родине жены — в деревне Терюха, где на деньги Сталинской премии он построил нам дом. В нем написаны все первые романы Шамякина. Сюда мы ездили каждое лето, даже после Чернобыля… Воспоминания о детстве и творческой поре в Терюхе он навсегда сохранил как самые дорогие.Счастливыми я считаю и 15 лет, прожитых нами в так называемом писательском доме на улице Карла Маркса, 36. Этот квартал по своей уютности как-то соотносился с папиным кабинетом, тоже очень уютным. Вообще, все кабинеты в домах, где мы жили, отец обустраивал под себя. А еще он отличался удивительной аккуратностью, даже педантизмом, и всегда сам убирал в кабинете.
В нашем писательском доме царил особый дух. Скажем, придя из школы и не застав в квартире родных, мы спокойно могли пойти обедать к соседям. Взрослые не жалели времени, чтобы рассказывать нам разные истории, читать свои произведения, водить на экскурсии. Нередко случались и воспитательные акции. Скажем, в отношении моего брата Саши, который держал на чердаке голубей и вылезал, гоняя их, прямо на крышу. Его, в свою очередь, гонял Янка Брыль, который вместо отца, вечно занятого на работе, стаскивал неосторожного Сашу с крыши... Отношения отца с соседями были исключительно дружеские. Он вообще не любил ссориться. Но и соседи — люди замечательные: Ян Скриган, Янка Брыль, Иван Мележ, Иван Науменко, Петр Глебка.
leonovich@sb.by
Фото из личного архива Татьяны Шамякиной.
