Артист 007

Формальным поводом для нашей встречи с народным артистом Беларуси Геннадием Гарбуком стал юбилей картины «Люди на болоте», вышедшей на советские экраны 25 лет назад. Формальным потому, что Геннадий Михайлович умудрился сняться в таком количестве знаменитых белорусских фильмов, что праздновать юбилеи своих удачных киноработ может несколько раз в году. В ближайшие месяцы, например, поклонники отечественного кинематографа будут отмечать 25–летие сразу трех беларусьфильмовских картин, полюбившихся не одной лишь белорусской публике. Это «Дыхание грозы», «Белые Росы» и «Черный замок Ольшанский». А буквально только что телеканал ОНТ показал созданный 20 лет назад «Знак беды». Все эти фильмы, кроме названия киностудии, объединяет еще и имя актера Купаловского театра, сыгравшего в каждом отнюдь не второстепенные роли.

— «Люди на болоте» Виктора Турова были ведь не первой попыткой экранизации хрестоматийного романа?

— Еще в 60–е годы Александр Гуткович создал замечательный телеспектакль, в котором я сыграл роль Василя. Как раз та, первая экранизация «Людей на болоте», мне особенно дорога. Возможно, потому, что тогда я был молод, опять же первое общение с Иваном Мележем... А может быть, еще и потому, что за этот телеспектакль мы первыми получили Госпремию Беларуси. Кстати, у меня медаль под номером 007, премию тогда только–только учредили...

— По ходу съемок Мележ давал советы?

— Могу сказать, что только благодаря ему мы и освоили полесскую манеру говорить: «ето» вместо «гэта», «було» вместо «было»... В фильме Турова, кстати, тот же говор — многие актеры, снявшиеся в его фильме, перенимали произношение полешуков еще во время работы с Гутковичем, который нередко приглашал на репетиции Ивана Павловича. Мележ вообще сильно помог нам в постижении сути своих героев, многое показывал на себе. Кстати, вскоре после телеверсии на купаловской сцене появились еще одни «Люди на болоте» в постановке Бориса Эрина, и снова в сотрудничестве с автором. Этот спектакль не сходил с нашей афиши целых 19 лет. Помню, на премьеру пришел тогдашний министр культуры Минкович. После финальных аплодисментов мы, не разгримировываясь, вышли на сцену, чтобы выслушать его критические замечания. Минкович начал говорить — и вдруг из ложи раздается: «А народ думает иначе!» Одним словом, чувство жизни Мележа не подвело.

— Влиял ли на Турова кто–либо во время работы над фильмом?

— У меня осталось ощущение, что он очень доверял нам, актерам. Вообще, с ним было легко работать. Скажем, снимаем сцену свадьбы Ганны (теперь я играл уже ее отца). Кроме съемок, в этот день у меня еще репетиция в театре, вечером — спектакль. Но после репетиции у здания театра ждет «Волга», где для меня подготовлен костюм. В дороге я переодеваюсь, приезжаю на площадку (там уже выставлен свет, все раскадровано), мне тут же делают грим (довольно сложный, между прочим) и без проволочек приступаем к репетиции. Когда меня привозят назад в театр, я обнаруживаю, что прошло всего 4 часа. Такой точной была организация съемок.

— А много ли экстрима было на съемках — все–таки заповедник, болота, комары...

— Однажды в паузе между съемками Татьяна Мархель пошла собирать малину и напоролась на медведя. Услыхала его ворчание, бросила корзинку и не помня себя понеслась прочь... Места там, правда, были заповедные. Я, например, люблю собирать грибы, но ни до, ни после такого не видел: чтобы из–за лисичек не было видно ни мха, ни травы, вообще ничего — сплошной желтый ковер. Эх, 1981 год, счастливое время... Вспоминаю первый съемочный день «Людей на болоте». Сижу на гриме, и неожиданно входит толпа актеров, начинают надо мной подтрунивать. Оказывается, коллеги услышали по радио сообщение, что мне присвоили «народного». А я ничего и не знал...

— Во всяком случае, своими ролями в кино вы можете уверенно гордиться...

— Не буду играть в скромность — согласен с вами. Вряд ли вы помните, но в советские годы в Югославии проходил коммерческий фестиваль мирового уровня, где продавали картины. Когда Пташук снял свой «Знак беды», в главных фаворитах на этом фестивале был американский боевик «Взвод», получивший «Оскара» за киноэффекты. Так вот, представляете, мы забрали у «Взвода» все фестивальное «золото». Миша Пташук, светлая ему память, — за лучший фильм и режиссуру, Нина Русланова — как лучшая исполнительница женской роли, я — мужской...

— Современное кино вас чаще радует или разочаровывает?

— Перед Новым годом мне довелось побывать в Твери на единственном в мире актерском кинофестивале. Меня пригласили в жюри. И я вам скажу, что большинство фильмов было высочайшего уровня. Если у вас будет возможность посмотреть новый фильм Александра Рогожкина «Перегон», ни в коем случае не пропустите. Сценарий, режиссура, актерские работы — все потрясает... А разве может разочаровать «Остров» Лунгина? Правда, от одного очень уважаемого артиста я услышал, что «Остров» надо бы задвинуть подальше и больше никогда не выдвигать. Я не стал выяснять, откуда у него такое мнение, — был ошарашен и прекратил разговор, потому как для меня этот фильм настоящее открытие. Но, видимо, не все приемлют такую стилистику.

— И все-таки, что вам ближе — кино или театр?

— Ну в театре я больше занят... Хотя как посмотреть: летом вот снялся в фильме нашего молодого режиссера Марии Можар «Враги». Эта картина о войне, у меня там большая роль деревенского дедка Степана. Буквально 2 дня назад я его озвучил. Скажу вам честно: не люблю видеть себя на экране, но в этот раз смотрел на своего Степана с удовольствием...

— Актеру в годах проще в профессии, чем «возрастной» актрисе?

— Ну, это вы у актрис спросите. А я вспоминаю, как говорил наш учитель Дмитрий Орлов: «На театре, деточки, трудно первые 30 лет. Потом легко». Кстати, так считал не только он. В Витебске, где я начинал, служил народный артист Советского Союза величайший Александр Ильинский, который также утверждал, что трудно первые 30 лет. Я «на театре» вот уже 48–й год, но, поверьте мне, легче не стало. Наверное, потому, что, окончив институт, еще по дороге в Витебск сам себе заказал: теперь я ничего не знаю, ничего не умею, но с каждой ролью готов учиться заново... Впрочем, прошлый театральный сезон был у меня довольно благополучный, 2 роли вроде как получились: Гастрит в Дударевском «Вечере» и скрипач в «Маэстро». За них я был удостоен очень дорогой и ценной для меня премии «За духовное возрождение». Роман Филиппов, с которым мы когда–то делили одну гримерку, как–то сказал: «Человеку свойственно стремление к свету, добру и красоте». С тех пор это мое кредо.