Почему все это так сложно? Потому что, размышляя об исповеди, мы упускаем из виду ряд ключевых моментов, принципиальных позиций, от которых следует отталкиваться, если хотите в этом туманном вопросе разобраться. Отмечу лишь один.
Исповедь — церковное таинство. Это не тривиальное определение, а “мысль, которую стоит подумать”. Слово “таинство” означает, что мы не знаем, у нас нет слов, чтобы объяснить “механику” покаяния и отпущения грехов. Если что-то в Церкви названо таинством, это означает, что речь идет о личном и неповторимом событии, которое происходит между Богом и человеком. В этом смысле все таинства — невыразимы, принципиально недосказуемы.
У каждого таинства есть внешний знак, сакральное действие, означающее то, что происходит невидимо и непостижимо. Но мы сказали, что исповедь — таинство церковное, то есть это исключительное событие, которое происходит между Богом и человеком, касается всей Церкви как общины, сообщества братьев и сестер. Человек раскаивается в своих проступках, просит у Бога прощения, честно рассказывая о тех поступках, где он вел себя не как брат и сестра, не как церковный человек, но нехристь — тот, кто вне Церкви, не ученик Христа.
Можно ли обойтись без священника? По правде говоря, можно. В древности кающийся исповедовался всей общине в своих прегрешениях. Думаю, немногие предпочтут этот вариант исповеди у батюшки. Однако эта древняя практика помогает нам понять один из центральных моментов исповеди: человек кается перед Церковью, и его примирение с Церковью свидетельствует священник.
В молитвах к исповеди есть такое прошение: “Примири и соедини его Святей Твоей соборной и апостольской Церкви”. Священник — свидетель примирения кающегося с Церковью, свидетель оставления человеком греха, поручитель его церковной жизни.
Исповедь примиряет с Церковью, свидетельствует, что этот человек — наш, свой, церковный, он — брат, сестра, единоверец. Поэтому главный элемент исповеди — свидетельство примирения со своими братьями и сестрами, и первый вопрос исповеди: в мире ли ты со своими близкими? Идешь к Чаше — “первее примирися тя опечалившим, таже таинственное брашно яждь” — так наставляют молитвы к причастию. В Церкви не должно быть вражды, распри, тяжбы. Примирение — вот с чего начинается разговор об исповеди, само событие исповеди. Начинается, но не заканчивается.
Архимандрит Савва Мажуко
