Архимандрит Савва Мажуко: Чаша доверия

Исповедь — церковное таинство. Привычное определение. Но звучит парадоксом: слово “таинство” говорит о глубоко личном характере происходящего, а прилагательное “церковное” указывает на то, что это касается общины.

Как только мы что-нибудь наделяем определением “церковный”, тут же это что-нибудь перестает быть делом личным. Нельзя исповедоваться для себя, как нельзя причаститься для себя. Исповедь — личное дело каждого? Не совсем. Если речь идет о Церкви, то здесь вообще нет личных дел. Идя на исповедь, ты не отправляешься решать свои вопросы. Церкви принадлежит тот, кто участвует в Евхаристии. Церковь живет Евхаристией и живет в Евхаристии. Быть в Церкви — быть в Евхаристии. Можно стать специалистом в богословии, сделать карьеру церковного чиновника, овладеть нюансами церковной политики, но все же не быть в Церкви. Доступ в Церковь — через Чашу.

Однако мы знаем, что священник может не допустить человека к причастию, а значит, поставить его вне Церкви. Если ты вне Евхаристии, ты — вне Церкви, отлучен, выключен из ее жизни. Потому что Церковь — это не просто сообщество людей или организация, хотя и эти уровни бытия Церкви никто не оспаривает. Церковь являет Себя в Евхаристии, в единстве Тела и Крови. Буквально. Тело и Кровь Христовы делают нас единокровными друг другу. Буквально. Христиане — братья и сестры по крови. Буквально. Христиане — братья и сестры друг другу не просто по убеждениям, а по той крови, что течет в наших жилах. Мы можем принадлежать разным расам: вы, например, китаец, я — негр, но причащение от Чаши Причастия делает нас подлинными братьями, несмотря на цвет кожи. Страшно? Воистину! Но это еще не все.

Мы не только причащаемся Телу и Крови Христовой, позволяя Жизни Бога влиться в нашу жизнь, смешаться с ней, пронизывая все существо. На литургии Святого Василия Великого священник молится: “Нас же всех, от единаго Хлеба и Чаши причащающихся, соедини друг ко другу, во единаго Духа Святаго причастие”. Это значит, что у Чаши Причастия мы причащаемся и жизни друг друга, и мне есть большое дело до того, чьей жизни я причащаюсь в Церкви. Наши жизни сообщаются, приобщаются друг другу. А вы готовы причаститься тем, кто вместе с вами подходит к Чаше?

— Что же, значит, его грехи перейдут на меня? Вот из-за чего я болею?

— Спокойно! Евхаристия — общение святых. Вы не знали, что вы святой? Святой. Так же, как и я, как и каждый из наших братьев и сестер. Ничего не поделаешь. Вы святой, и с этим надо смириться. Никакие тяжкие грехи не в состоянии задушить искорку образа Божия в человеке, а значит, искорку святости. В Евхаристии, в общении святых, раскрываются самые потаенные и незамутненные уголки нашей души, оттого так легче дышится после литургии, и вы это знаете.

Как знаете и то, что в молитве перед Причастием поминаются Тайная вечеря и Иуда. Этот несчастный апостол предал не только своего Учителя. Он предал все братство учеников, изменил своему братству. Их было одиннадцать, и каждого он обманул, придя на Вечерю с дурными намерениями, от которых его не отвратила даже торжественность момента. Для Иуды это был простой ужин. Очень скромный и несытный. Он был чужим на этой Вечери. Тот, кто подходит к Чаше, цинично намереваясь продолжить жизнь нечистую и нечестную, — чужой, посторонний. Поэтому, отлучая от причастия “чужака”, священник оказывает ему услугу: страшно и опасно идти путем Иуды.

Но был некто Петр. В прошлом — рыбак. Есть брат и теща. Он тоже был на Тайной вечери и причастился от рук Спасителя. Петр пламенно обещал и клялся, что останется со своим Учителем до конца и ничто не устрашит его. И всего через несколько часов друг за другом случились странные события: Петр мужественно бросился защищать своего Наставника с мечом в руках, не испугавшись вооруженной стражи, а потом отрекся трижды, напуганный служанкой. Знал ли об этом Христос? Знал. И причастил Петра.

Не только Господь знает немощь нашу, но и наши братья и сестры знают это слишком хорошо. Все мы грешны, и все мы падаем, и мужества в нас не больше, чем у Петра. Но Господь верит в нас, сколько бы мы ни оступались. Поэтому к Причастию допускают и тех, кто еще не совсем поборол свои страсти, но сражается за свою любовь, укрепляясь в этой борьбе Евхаристией. Потому что Евхаристия — это лекарство бессмертия, лучшее средство против греха и порочных привычек.

Мы живы доверием Бога и доверием братьев. Чаша Причастия — это Чаша доверия.

Архимандрит Савва Мажуко

Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter