Если встретите этого человека на улице, поспешите взять у него автограф. Потому что имя Вадима Алисова теперь значится практически во всех кинематографических энциклопедиях. Немногие знают его в лицо (обычная судьба оператора!), но фильмы, которые он снимает, смотрят все. «Транссибирский экспресс», «Жестокий романс», «Вокзал для двоих», «Забытая мелодия для флейты», «Ширли–мырли» и еще несколько десятков не менее известных картин мы видели его глазами. В ближайшие два месяца у жителей Минска, Солигорска, Гродно, Бреста и Борисова есть реальный шанс познакомиться с Вадимом Валентиновичем — съемочная группа Василия Пичула сейчас как раз курсирует по этим городам, и скоро нам предстоит увидеть его новую 12–серийную военную мелодраму под названием «Застава Жилина». Увидеть глазами Алисова... И не обращайте внимания на реплики режиссеров и коллег Вадима Валентиновича, рассказывающих прессе, будто характер у него крайне жесткий. Не сомневаюсь, что в своей профессии Алисов именно такой, ведь по количеству снятых (и притом достойных) картин мало кто способен с ним соревноваться. Чтобы так работать, характер еще какой нужен! Но лично мне хватило недолгого знакомства в перерыве между съемками, чтобы почувствовать, насколько это душевный и открытый человек — Вадим Алисов...
— Интересно, в какой степени оператор смотрит в камеру глазами режиссера?
— В принципе, оператор должен быть глазами режиссера в стопроцентной степени. Двух мнений у них быть не может, и если сразу не возникает взаимопонимания, надо расходиться, потому что ни о какой совместной работе речи уже не идет.
— Выходит, режиссер и оператор должны быть друзьями?
— Конечно.
— Значит, правду говорят, что вы перестали работать с Рязановым, потому что поссорились?
— Ну что вы, мы никогда не ссорились! Но если говорить откровенно... Хотя мне не очень нравился сюжет его картины «Небеса обетованные», мы все–таки начали ее снимать, поскольку личность Эльдара Александровича меня вполне устраивала и опыт совместной работы у нас к тому времени был солидный. Мне было очень жалко расставаться с Рязановым! Но в начале 90–х возникло так называемое кооперативное кино. Только за время подготовки к съемкам «Небес» я снял 3 картины! Кино же тогда делали с фантастической скоростью — за какие–то 2 недели я снимал полноценный фильм, даже умудрился выйти на второе место по количеству картин, снятых за год (первым был Павел Лебешев). Конечно, это не делает нам чести, но я говорю о той реальности, которая существовала... Так вот, отлучаясь на эти съемки, я морочил Рязанову голову, будто болею. Но скрыть в нашем кинематографическом мире ничего невозможно — вскоре все вышло наружу... Несмотря на это, Рязанов был готов все забыть и снимать «Небеса» на моих условиях, но я все–таки предложил ему поискать другого оператора. «Эльдар Александрович, поймите, вы согласились на мои условия, — сказал я ему. — Вы же меня съедите во время съемок за то, что согласились!» «Конечно», — засмеялся Рязанов, и мы расстались без всяких претензий. В результате снял эту картину Леонид Калашников, замечательный оператор и очаровательный человек. И после Рязанов стал сотрудничать с разными операторами (в том числе с Лебешевым), но никаких многолетних обид у нас не было. В конце концов, он снова предложил мне работу...
— Это вы о последнем фильме Эльдара Александровича «Андерсен»?
— История вышла долгой: картина то запускалась, то останавливалась, деньги то были, то не было... А после, уже в Дании, накануне очередных съемок я сильно простудился. Настолько сильно, что врачи стали настаивать на срочной операции. Рязанов пришел в ужас — опять я ухитрился обвести его вокруг пальца! Потребовал телефон врача и лично выяснил все обстоятельства... Представляете, какое отношение ко мне было в больнице, когда за моей операцией следил сам Рязанов!
— А вам не предлагали поучаствовать в съемках продолжения «Иронии судьбы»?
— Нет, ведь этим проектом занимались совсем другие люди. Ну и во время съемок у Рязанова я был всего лишь камероменом, наблюдал за одной из трех камер — кстати, Рязанов впервые в советском кино опробовал на своей «Иронии судьбы» трехкамерный способ съемок.
— А Бекмамбетов для достижения того же эффекта к съемкам своего продолжения выстроил целых три идентичных квартиры... Неужели никто, кроме Рязанова, так и не освоил альтернативную съемку?
— Просто эта трехкамерная система, которую «Мосфильм» купил в Германии, быстро износилась, а другую покупать не стали — слишком дорого. Но Басов, Желакявичус и еще несколько режиссеров все–таки успели на ней поработать, Рязанов, кстати, таким же способом снимал еще «Гараж» и «Служебный роман»... Поступал он крайне просто: включал все три камеры одновременно и потом выбирал лучшие кадры. В день мы снимали более 3 тысяч метров пленки (больше, чем полнометражный фильм!), а после каждый вечер все это просматривали. В конце концов даже мы, камеромены, путались, что какой камерой было снято, однако Рязанов не ошибся ни разу — память у него феноменальная!
— Замечу, что вам с рождения везло на талантливых людей: мама, Нина Алисова, — звезда довоенного кино, старшая сестра, Лариса Кадочникова, — любимая актриса Параджанова...
— Ну да, деваться некуда, пришлось и мне идти в кино. Хотя, когда я пытался поступить во ВГИК в первый раз, мне откровенно сказали: мол, это у сталеваров есть традиция создавать семейные династии. А в кино такой преемственности никому не надо... Я обиделся и пошел работать на пивоваренный завод. Но, как видите, кино меня все–таки настигло...
— Кстати, мои коллеги часто называют вас «человеком, который умеет и любит снимать кино». Вы его по–прежнему все так же любите?
— Конечно. С удовольствием работаю и в экранном, и в сериальном кино. Работать стало намного проще и интереснее, пленка другая совершенно, не та гадость производства Шостки или Казани, которой мы были вынуждены пользоваться. Но, понимаете, гениальных картин всегда было мало. Как 40 лет назад, так и сейчас.
— У вас есть фильм–фаворит?
— Несколько раз в год показываю своим студентам «Летят журавли». И каждый раз плачу... Это настолько выше всего остального!
