Дискуссия об авангардном искусствеТворческая молодежь любит спорить. Знаю не в теории: на заседаниях клуба «Лiтаратурнае прадмесце», который вот уже несколько лет собирается при нашей газете, ни разу не обошлось без дискуссии — для чего, собственно говоря, клубы и существуют. Тем более что среди завсегдатаев и «крутые» авангардисты, и «традиционалисты»... Неудивительно, что взаимоотношения классики и авангарда — любимая тема споров. Очередной виток получился после того, как мы прочитали статьи известного художника Олега Аблажея в журнале «Куфэрак Вiленшчыны» под названиями «Невыносная зручнасць быцця» и «Дыктатура духоўнага пралетарыяту». Куда катится искусство в мире дайджестов и фонограмм? «Няма такой праблемы! Абсалютная лухта!» — кричал один. «Лiтаратуру трэба ратаваць!» — кричал другой... Каюсь, не выдержала и выставила на стол диктофоны... Пусть и у вас, уважаемые читатели, появится возможность поприсутствовать на одном из наших занятий... Думаю, у многих, наверное, тоже есть что высказать по теме.
Людмила Рублевская: А ведь я тоже слышала: когда студенты наших художественных учреждений выезжают за границу, на них иногда смотрят то ли как на чудо, то ли как на антиквариат — они владеют академической школой рисунка! Например, умеют реалистически изобразить лошадь, что для художников как бы тест на владение профессией. А в мире тотального авангарда просто исчезает мастерство.
Оксана Безлепкина: А как отличить настоящее искусство от подделки? Вот картины, нарисованные обезьяной... Вот «загогулины» современного художника... Считается, что отличие в том, что обезьяна не вкладывала в свои каракули высокий смысл, а художник в своих «загогулинах» видел глубокую философскую символику.
Юрась Нераток: В таких случаях мне всегда вспоминается Остап Бендер, выдавший себя за художника, чтобы попасть на теплоход. Когда его разоблачили, он кричал: «Я так вижу, у меня такой подход, давайте спорить!» Не нужно упрощать. Когда я вижу работы сюрреалиста Сальвадора Дали, я знаю, что он нарисовал бы и реалистическую картину.
Андрей Ключников: Умеет художник рисовать или нет — не имеет значения, если его произведения покупают.
Вика Тренас: И в традиции есть профессионалы и графоманы, и в авангарде...
О.Безлепкина: Просто графоманы от авангарда заставляют нас не доверять своему вкусу. Если у художника раскрученное имя, в его произведении что–то увидят, даже если это столб, обклеенный кружочками колбасы.
Андрей Тевловский: Сама техника авангарда провоцирует, чтобы все графоманы направлялись туда. Если графоман напишет что–то в традиционной манере, сразу будет видна его некомпетентность. А в авангарде отсутствие таланта может определить только специалист.
В.Тренас: Мне кажется, что авангардистом, как и реалистом, нужно родиться. Читателя и зрителя невозможно обмануть.
О.Безлепкина: Если сотня человек скажет, что это «супер», сто первый, даже если он видит, что это не так, тоже поверит.
В.Тренас: Сегодня поверит, завтра — уже нет.
Рагнед Малаховский: А плохо ли это — обман в искусстве? Если человек хочет обманываться?
Микола Кондратов: Мне кажется, что должна быть цензура в определенных рамках, чтобы не пропускать халтуру.
Л.Рублевская: Прогресс в искусстве — вообще иллюзия. На самом деле его нет, стихи древнегреческой поэтессы Сапфо и стихи, скажем, нобелевского лауреата польской поэтессы Виславы Шимборской существуют в одном пространстве, они не хуже и не лучше. Авангардное искусство просто делает какую–то петлю.
Всеволод Горячка: Авангард возник на идее движения, он держится на вере, что создает лучшее, стремится к светлому будущему. А тот, кто создает классическое искусство, сверяется с неким внутренним законом, который существует независимо от времени.
Л.Рублевская: Некоторые авангардистские течения проповедовали, что никакого будущего вообще нет, все не движется, а рушится.
М.Кондратов: Когда человек падает в бездну, это тоже движение...
В.Тренас: Хороший верлибр написать тяжелее, чем рифмованное стихотворение.
О.Безлепкина: Авангардизм и традиция сосуществуют, как полоски на зебре.
А.Тевловский: Чем более жесткая форма, тем больше таланта нужно от художника, чтобы в ней передать свою мысль.
В.Горячка: Взгляды на искусство меняются. Сегодня воспринять поэму очень трудно. Максимум — небольшую книгу стихов...
Юля Новик: Может быть, именно потому, что для восприятия классического произведения надо долго думать, а в авангарде каждый увидит что–то свое, и побеждает последний. Ведь от переизбытка информации у человека остаются секунды, чтобы что–то выбрать.
Виктор Иванов: Может ли сегодня заинтересовать читателя поэма в октавах на двухстах страницах в двадцати пяти песнях? Какова вероятность, что это будет талантливо?
Р.Малаховский: Почему бы и нет?
В.Иванов: Но большинство заранее убеждено, что это скучно.
В.Тренас: Говорят, человек измельчал, искусство измельчало... На самом деле все усложнилось. Мало кто одолеет «энциклопедию постмодернизма» от корки до корки и поймет, что там говорится.
О.Безлепкина: Потому что авангард — все–таки не массовое искусство. Этот «дамский роман» всегда будет писаться традиционно.
В.Иванов: А вот наскальные рисунки — это авангард или традиция?
О.Безлепкина: Традиция.
В.Тренас: Это первый авангард.
В.Иванов: В таком случае авангард исчерпал себя 25 тысяч лет назад.
М.Кондратов: Просто ничто не развивается по прямой, а только по спирали. Лев Гумилев очень точно все описал...
Л.Рублевская: Умеет ли кто–нибудь из современных женщин ткать, начиная со среднего поколения? А ведь когда–то это считалось необходимым умением! Разучатся ли также писать рифмованные стихи, поэмы, большие романы, рисовать с натуры? А может, когда–нибудь это снова войдет в моду?
Р.Малаховский: Люди когда–то умели на мамонтов охотиться, а мы не умеем.
А.Ключников: Потому что мамонтов не стало.
М.Кондратов: Может быть, до наскальных рисунков существовала культура выше нашей.
В.Иванов: Критик Андрей Гуцов писал об одной нашей знакомой поэтессе, что природа создала ее согласно законам абстракционизма. Вопрос к присутствующим парням: какую девушку они выберут — созданную согласно законам реализма или законам абстракционизма?
В.Горячка: А почему абстракционизм сразу воспринимается как некрасивое?
М.Кондратов: Потому что в основе мира лежит закон гармонии, закон золотого сечения, и то, что этому закону соответствует, человек считает красивым. На уровне подсознания. Это божественная математика.
В.Иванов: Если бы все красивое на свете подгонялось под закон золотого сечения, я бы лучше выбрал некрасивое.
Ю.Новик: Мы пытаемся придать искусству категорию удобности. А искусство — это не обязательно удобно.
Татьяна Пузенко: Когда человек начинает творить, у него всегда есть пример. Но если допустить, что этого примера нет, то, что он создаст, будет авангардным. Главное, чтобы художник смог высказать свое «я».
Татьяна Протасевич: Есть понятие этики... Была выставка картин, сделанных из природных материалов. На первый взгляд очень красивых, но в картину вставлялся, например, глаз, вырванный у кролика.
В.Тренас: Оценки в отношениях между людьми и в сфере искусства разные. В конце концов, сколько мы убиваем каждый день коров и свиней?
Т.Протасевич: Но при этом не предлагаем этим любоваться, выдавая за произведение искусства.
Л.Рублевская: Недавно были публикации о «Докторе Смерть», художнике, который использует в своих скульптурах части трупов людей, особым способом их мумифицируя. Самое страшное, что на эти выставки ходят. Пусть ханжески возмущаются, но деньги художник зарабатывает.
В.Тренас: Когда мы говорим об авангарде, ищем в нем только плохое. Почему? В начале ХХ века произошел кризис реалистичной культуры, и именно авангард помог ее возродить. Нельзя говорить, что в авангарде нет духовности...
Л.Рублевская: Да, в концептуальном искусстве есть произведения, исполненные высокого смысла. Но где духовность в «Черном квадрате»?
В.Тренас: Она в человеке.
А.Ключников: А должна быть в произведении.
Наталья Кучмель: Я видела столько графоманов, преисполненных высокой духовности! И в их произведениях ее было навалом. Но качества написанному это не добавляло.
О.Безлепкина: Искусствовед может интерпретировать рисунок на моей майке и найдет там духовность.
Н.Кучмель: На недавнем поэтическом вечере возле меня сидели студенты. Они всех выступающих воспринимали хорошо, и стихи, и музыку. И только когда начал выступать один известный автор, стали тихо, но выразительно хихикать. А почему? Потому что это была блестящая, заученная, заранее рассчитанная на успех фальшь. Против нее юные и бунтуют, кто бы ее ни выражал. И выбирают андеграунд и авангард — пусть шероховато, но искренне.
В.Иванов: А через десять лет, возможно, будут выбирать академизм, потому что оно гладко, но искренне.
Н.Кучмель: В статье Аблажея в качестве аргумента против абстракционизма написано, как в одном польском городе открылась галерея, произведения с которой расхватываются, как теплые булочки. Секрет в том, что в галерее выставляется жена мэра города. А если бы картины этой жены были в стиле реализма? Что, их не расхватывали бы?
В.Тренас: Никто искусственно не придумывал никаких течений. Их создавало время.
Л.Рублевская: Один читатель прислал нам письмо с утверждением, что литература — это прежде всего боль... Апелляция к совести. Есть ли боль в произведении из набора букв?
А.Ключников: А зачем она?
Л.Рублевская: Проблема современного общества в том, что люди хотят удобства и не хотят душевных страданий, катарсиса. Кстати, в авангарде есть катарсис?
В.Тренас: Иногда есть.
Н.Кучмель: Вспомним роман «Страдания юного Вертера»... Сколько народу из–за него пострадало. А современного человека на дешевые слезы не возьмешь. Он не будет платить своей душой за то, что стоит три копейки.
О.Безлепкина: А я думаю, будет. Потому что ценности для него остались те же. И в эсэмэсках можно признаваться в любви так же, как триста лет назад в письмах, отправляемых с голубем.
Л.Рублевская: Что ж, доспорим в своих произведениях.
