Политическая среда обитания переполнена антропологическими параллелями, причем сегодня столь же острыми и эффектными, как когда–то. Очень популярно в этом контексте, например, сердце. Наполеон Бонапарт говорил, что «сердце государственного мужа должно находиться у него в голове». А у нас, после распада страны, часто повторяли известное: тот, кто не сожалеет о гибели СССР, не имеет сердца, а кто хочет восстановить его в прежнем объеме — головы. Маршал Ней, приговоренный к расстрелу, кричал команде: «Солдаты, цельтесь в сердце!» Несколько веков тому назад, подчеркивая, что правящая французская династия ничему не училась за годы революций, говорили: «У Бурбонов глаза на затылке, и смотрят они назад». Другими словами, нет, наверное, такого органа, таких чувств, которые не использовались бы современниками, общественными деятелями прошлого в политическом контексте.
Но речь не только об антропологических параллелях. Достаточно популярно и «изъятие» того или иного человеческого качества в сугубо прагматических целях. А.Гитлер, его идеологи обещали своим солдатам освободить их от химеры совести, и надо сказать, что эта процедура оказалась в то время довольно успешной. Достаточно часто и эффективно манипулировали и с человеческой памятью: вспомним манкуртов Чингиза Айтматова. Впрочем, разве сегодня, в том числе и у нас, не продолжается борьба против беспамятства в любой из форм?
Особую роль играет «антропологическое измерение» властителей. Классика: будь нос Клеопатры чуть покороче, весь облик земли был бы иным. Уинстон Черчилль так характеризовал своего соперника на парламентских выборах в 40–х годах прошлого века: «Мистер Эттли — человек очень скромный, и с полным на то основанием». Но, между прочим, выборы этому «скромному человеку» потомок герцога Мальборо все же проиграл. Точно так же, стремясь подчеркнуть недостаточную образованность одного из американских президентов, сами же американцы шутили: «В библиотеке мистера Трумэна случился пожар, и обе его книги сгорели». Что, однако, не мешает им же полагать «отца» Хиросимы и Нагасаки одним из самых эффективных управляющих страны. Получается, что библиотека в политике, как и интеллект, вовсе не главное качество. Политические противники Отто фон Бисмарка упрекали его во многих грехах: и что он слишком много ест и пьет, и что склонен к неврозу. При этом вспоминали, как перед взятием Парижа во времена прусско–французской войны канцлер катался по полу, плакал и униженно молил своих генералов не входить в поверженную столицу до нужного ему срока. Бисмарк соглашался с наличием проблем у себя, даже лечился. Но при всех этих анекдотах Бисмарк не перестал быть Бисмарком.
Да, политику всегда осуществляют люди, тут спорить нечего, однако достаточно часто политическую деятельность пытаются подать как нечто объективное, «вечное» и не зависящее от субъекта. Ну вот расширение альянса НАТО интерпретируется его сторонниками исключительно как акт естественный, миролюбивый, не связанный с амбициями, историческими страхами и прочими аксессуарами типично человеческой деятельности. Но так ли на самом деле? Если попытаться определить итоги прошедшего в Варшаве саммита стран — участников НАТО одним словом, то, возможно, таким словом будет «надежда». Надежда одних на защиту от возможной агрессии. Надежды других на реванш в той или иной мере, хоть это слово никто и никогда не произнесет вслух. Надежда на мир — и это правда. Антропологическая составляющая политики — ее главная черта. И понять суть тех или иных человеческих действий можно лишь тогда, когда станут относительно прозрачными действия конкретных людей.
Выход ищут и находят в обращении к различным сторонам человеческой деятельности. Например, к истории — общеизвестно, насколько мощно прошлое влияет на нашу сегодняшнюю жизнь. Или к ментальности — наша политика такая, какие мы есть, это «срез» наших общественных привычек, обычаев, нашей психологии. В этом смысле достаточно распространены, например, апелляции к национализму как родовой черте общества, нации: дескать, чего с ним бороться, это бессмысленно. Но та политика, которая основана на идее превосходства одной нации над другими, на агрессивном неприятии иных культур, должна отвергаться в принципе. Если же речь идет о понимании нацией своей собственной культурной специфики, если разговор о рождении нации, то почему это должно шельмоваться?
Антропология политики — это понимание ее как исключительно человеческой деятельности. Хотя иногда можно услышать: то или иное развитие политических событий — это судьба, фатум, рок. Это имеет место, и это как раз тот случай, когда человеческий разум чувствует свою ограниченность, и абсолютно все равно, по каким основаниям это происходит.
Советская Белоруссия № 135 (25017). Пятница, 15 июля 2016
