Банкротство — это спасение или дорога в один конец?

Антикризисный дает добро продать добро

Банкротство — это спасение или дорога в один конец? Почему некогда успешные предприятия скатываются на дно долговой ямы? Избавиться от долгов за три года — перспектива действительно призрачная? Чем пожертвовать в меньшем, чтобы выиграть в большем? Как договориться с кредиторами? Можно ли привлечь руководителя хозяйства к субсидиарной ответственности?


ЛИКВИДИРОВАТЬ нельзя оставить — пожалуй, с такой дилеммой сталкивается каждый антикризисный управляющий, когда знакомится с очередным кандидатом в банкроты. И в такие минуты, наверное, понимает, что это такое, быть богом. Ситуацию следует рассматривать строго и непредвзято, ведь даже малейший просчет влечет необратимые последствия. И как бы ни хотелось сказать, мол, не боги горшки обжигают, но эти люди не имеют права на ошибку. С одной стороны, пострадает собственная репутация, с другой — десятки, а то и сотни людских судеб. 

О том, какая ответственность лежит на этих людях и каково это — быть на ступеньку выше всех, корреспондент «СГ» побеседовала с Юрием ТИШИНЫМ, антикризисным управляющим шести хозяйств Брестчины.

— Понятие «банкротство» зачастую ассоциируется с неким порочащим клеймом, но при этом не всегда означает дорогу в один конец — ликвидацию предприятия. Сама процедура предполагает развитие событий по разным сценариям: это может быть мировое соглашение с кредиторами, санация либо ликвидационное производство. И именно антикризисный управляющий задает тон дальнейшему движению: все зависит от того, увидит он желанный свет в конце тоннеля или нет.

— Юрий Александрович, до недавнего времени вы занимались промышленными предприятиями. Есть ли различия с процедурами финансового оздоровления в сельском хозяйстве?

— Безусловно. Самое главное отличие: хозяйство — это живой организм. Станок можно остановить, скот голодным оставить нельзя. К тому же в отличие от промышленности в сельском хозяйстве окончательный результат спрогнозировать достаточно сложно — зона рискованного земледелия как-никак. Поэтому цифры здесь скорее не прогноз и перспектива, а в большей степени анализ прошлого периода. Да и план санации всего лишь картинка, которую нам хотелось бы увидеть, хотя реальные события могут складываться по-другому. И мы должны быть готовы к тому, что придется оперативно вносить изменения и дополнения в проект оздоровления.

— Почему в плачевном положении оказываются и некогда успешные сельхозпредприятия?

— Переоценили свои возможности! Иногда, посмотрев на соседа, который успешно освоил новый вид деятельности, руководители начинают это повально копировать, надеясь на легкие деньги и такой же скорый эффект. Вроде и делают то же самое, а хозяйство ложится. Потому что не хватает ресурсов, а для развития новой отрасли деньги изымают из основного оборота. В результате основное производство начинает хромать, а новое направление так и не удается запустить в полную силу.

— Вы пытаетесь вытащить из долговой ямы целых шесть сельхозорганизаций. Можно ли причины их плачевного положения привести к общему знаменателю?

— У всех очень большая кредиторская задолженность — от двух до шести миллионов рублей. На дно потянули неуплаченные коммунальные платежи, кредиты, полученные на строительство ферм и овощехранилищ, покупку техники, приобретение ГСМ, удобрений, средств защиты растений. Так как собственных оборотных средств не хватало изначально, долги стали нарастать снежным комом. Думаю, эта ситуация характерна не только для Брестчины. К тому же не все руководители понимают, что такое построить, допустим, ферму. Мало возвести здание. Его ведь еще надо заполнить. Скот — накормить. Работникам — заплатить. И если предприятие изначально еле концы с концами сводило, а ресурсов не хватало даже на текущую деятельность, откуда деньги на остальное возьмутся? Конечно, можно попытаться распродать имущество. Но это же неликвид — много денег не принесет. А за счет хозяйственной деятельности, которая до сих пор была убыточной, погасить задолженность за три года — перспектива туманная. Разбогатеть-то можно, но поднапрячься придется. Правда, за копейки уже работать не принято, да и чем ниже зарплата, тем скромнее уровень работающих в хозяйстве специалистов. Найдите того, кто станет работать за идею?!

— Выходит, хозяйство, освобожденное от уплаты кредитов, может встать на ноги, но риск снова погрязнуть в долгах по-прежнему висит дамокловым мечом?

— Вся сложность в том, что возникает некая ограниченность ситуации. Чтобы увеличить приток тех же поступлений, нужно нарастить обороты. С бухты-барахты это сделать нельзя. И чтобы посеять больше, нужно больше вспахать. Значит, появятся дополнительные расходы на обработку земли, покупку семян, минеральных удобрений, средств защиты растений. А если денег не хватает, чтобы обработать то, что уже есть?! Культура земледелия требует солидных капиталовложений: в сельском хозяйстве принцип «что посеешь, то и пожнешь» работает четко. И опять же, насколько такие траты оправданны и принесут ли желаемую эффективность? Но это не единственное обстоятельство, которое мешает выходить из положения. Для предприятий, вошедших в процедуру экономической несостоятельности, недоступны рассрочки и отсрочки платежей, товарные кредиты. Все услуги предоставляются только на условиях полной предоплаты. Потому что в случае задержки выплат к таким хозяйствам нельзя применить меры принудительного взыскания.

— Юрий Александрович, какой результат планируете увидеть на финише?

— Программа-максимум, заметьте, не минимум, — восстановить платежеспособность и тем самым выйти на самодостаточность. Процедура санации предусматривает разные пути развития событий: можно подписать мировое соглашение с кредитором и выйти из процедуры либо погасить все требования по задолженности. Третий вариант — восстановление платежеспособности без погашения требований или же рассчитавшись с долгами частично. Опять же для ранее убыточных хозяйств, которые с трудом выходят даже на минимальную доходность, это будет сложный шаг. В любом случае хозяйство должно научиться жить по средствам — иного выхода нет. Если управляющий не справляется и не добивается намеченных показателей, спрос жесткий: применяются штрафные санкции — падает рейтинг, а в отдельных случаях и заменить могут. Но многое зависит и от субъективных факторов, в том числе и от того, насколько удастся найти подход к руководителю, влиться в коллектив. Меня должны воспринимать не как врага, а как помощника. Да, я владею юридическими тонкостями, нюансами и знаю, как поднять хозяйство, но в одиночку я не смогу ни посеять, ни обработать, ни убрать, ни скот накормить. Безусловно, управляющий должен быть компетентным, но огромную роль играет и внутренний посыл каждого работника. Люди должны понимать, что в трудных условиях придется чем-то пожертвовать. Как правило, материальной стороной. Но не всегда подобные просьбы воспринимаются адекватно.

— Считаете ли вы оправданным оздоровление ради оздоровления?

— Прежде чем взяться за любое дело, нужно четко видеть перспективу и понимать, какой результат должен получиться на финише. Управляющий — как инструмент, который, с одной стороны, помогает наладить конструктивный диалог руководства хозяйства с кредиторами, с другой — выискивает такие моменты, которые смогут придать положительную динамику в развитии. Оздоровить-то любой ценой можно, но принесет ли это экономическую эффективность? Всякая работа должна быть оправданной и обоснованной. Можно вливать немерено денег, а на выходе не получить ничего. Это лишь усугубит ситуацию. Лучше один раз переболеть, чем потом еще долго мучиться. Если альтернативы нет, бессмысленно продолжать эту агонию, наращивая расходы и долги. Правда, когда мы говорим о сельхозорганизациях, о ликвидации речь не идет, потому что можно спровоцировать социальную напряженность. К тому же мы живем в аграрной стране — в итоге срубим сук, на котором сидим. Поэтому сначала желательно выполнить максимум и попробовать оздоровить хозяйство. А ликвидировать — последнее дело. Это всегда можно успеть сделать.

— И все-таки, если антикризисный управляющий не видит смысла в оздоровлении, а в хозяйстве, наоборот, находят перспективы, как быть в такой ситуации?

— Одно дело смотреть со стороны, другое — анализировать изнутри. Поэтому взгляды и разнятся. И насколько будет правильным принятое решение, зависит от компетентности, дальновидности и профессионализма антикризисного управляющего. Я не сторонник радикальных решений, пока не предприняты все попытки для возрождения. Но если кто-то не согласен с действиями антикризисного управляющего, всегда можно провести независимую экспертизу, которая определит: хозяйство платежеспособное либо неплатежеспособность приобретает устойчивый характер. Но, по большому счету, все решают кредиторы. Они выносят свой вердикт, изучив анализ работы предприятия. По результатам принятого решения управляющий разрабатывает либо план санации, либо — ликвидации. Но цепляться нужно даже за малейшую возможность.

— Можно ведь реализовать предприятие в качестве имущественных комплексов потенциальному инвестору с определенными условиями — например, сохранением профиля и численности работников?

— Такой ход событий исключать нельзя. Только без независимой оценки имущественного комплекса вряд ли мы сможем выставиться на торги и заинтересовать потенциальных инвесторов. Но работа в таком направлении весьма перспективна. Сейчас я прорабатываю несколько предложений и замечаю немало шероховатостей. Например, любой инвестор с порога спрашивает цену вопроса. Назвать ее мало. Стоимость должна быть обоснованной. Для этого нужно провести независимую оценку. Процедура для хозяйств накладная: цена на услугу варьируется от 20 000 до 50 000 рублей. А как изъять из оборота те двадцать тысяч, если вся выручка семьдесят? Да и участие в торгах не дает гарантии, что найдется заинтересованное лицо и заберет по заявленной стоимости. Некоторые хозяйства даже с учетом максимального понижения цены продать нереально, так как ничего из себя они не представляют.

— Юрий Александрович, а если присоединить эти хозяйства к более крепким?

— Я не могу повлиять на то, чтобы два хозяйства объединили в одно. Но можно применить высший пилотаж: найти инвестора, который бы купил два хозяйства — он может их объединить. Или применить радикальный метод. Выставить предприятие на торги. Снизить цену до минимальной, и, если покупатель не найдется, управляющий предлагает это имущество кредиторам в счет погашения задолженности. Большая вероятность, что они откажутся, так как организация будет непрофильной. Как только управляющий получит от всех отказ, он обязан передать это имущество в коммунальную собственность местным властям: теперь они будут распоряжаться хозяйством — могут переименовать и создать новое, а могут и присоединить к более крепкому. И хоть хозяйство по-прежнему будет слабеньким, но зато свободным от долгов.

— На этапе оздоровления от непосредственного руководителя многое зависит?

— Если рассматривать законодательство, вся ответственность лежит на антикризисном управляющем, который, по сути, является теоретиком. А исполнительные директора на местах — практики. Не все в ладоши хлопали при моем появлении. Сначала отнеслись с осторожностью, но как только осознали, что наступил период, когда можно чуть-чуть вздохнуть, — кредиторы не наседают, счета не закрывают и средства можно распределять по первостепенности возникающих обстоятельств, пошли мне навстречу. Ведь раньше четверть всей выручки шла на погашение различных ссуд и займов, сейчас эта сумма остается в распоряжении хозяйств. Никто в принудительном порядке не может изъять эти деньги. Конечно, когда диалог не получается, остается лишь один выход — сменить руководителя. Но это только со стороны просто — одного снял, другого назначил. А ставить-то некого! Если б от кандидатов отбоя не было, то и должность занял бы более опытный. Местные власти такую перестановку давно бы уже провели.

— Есть ли вина руководителя в том, что предприятие начинает терять обороты?

— К сожалению, пока на производстве будут работать люди, от человеческого фактора мы не уйдем. Все сегодня знают, что главная проблема на селе — кадры. Молодежь не хочет ехать в деревню по банальной причине: небольшая зарплата, слабенькая инфраструктура, удаленность от райцентра. Думаю, не от хорошей жизни в хозяйствах так много работает пенсионеров. Но и здесь все неоднозначно. Да, материальная сторона важна. Но не меньше зависит и от самого человека. Кто хочет работать, тот не только будет работать, но и зарабатывать научится.

— Можно ли предупредить банкротство и как не упустить те самые тревожные звоночки?

— В идеале на любом предприятии работа должна строиться на выявлении критических моментов и своевременном их регулировании. Где-то перераспределить доходы, а где-то, если потребуется, их урезать. Опять же, если речь идет о сельском хозяйстве, нужно четко понимать, за счет чего уменьшать затраты. Сэкономить на удобрениях, кратности химобработок и за счет кормления скота? Если урезать зарплату, то люди и вовсе работать не станут. Стоит ли потом удивляться, что на выходе получаем дырку от бублика? Самодеятельностью в таких случаях лучше не заниматься — сразу нужно идти к собственнику. Иначе по незнанию таких дров наломать можно…

— Юрий Александрович, иногда собственники недооценивают угрозу?

— И в итоге предприятие доходит до ручки. От руководителя, который управляет хозяйством, мало что зависит. Он может прилагать максимум усилий, но выше головы так и не прыгнет, если собственник не захочет ничего слышать. Конечно, в случае чего можно попытаться найти виновных, возложить на них всю ответственность, заставив возмещать сумму задолженности. Вроде и понятно все. Только если копнуть глубже и дальше порассуждать на тему субсидиарной ответственности, вскрывается ряд обстоятельств, весьма неприятных для кредиторов. Во-первых, нужно найти основания для привлечения к ответственности — это не так-то просто. А в сельском хозяйстве, как мне кажется, и вовсе невозможно найти крайнего. Виноватыми окажутся погода, болезни, вредители, отсутствие денег, но только не халатность работников хозяйства. Но и выявив виновное лицо, сыскать долг будет нелегко. Даже если к ответственности привлечь несколько человек — на возмещение ущерба уйдут годы, ведь удерживать средства будут с зарплаты.

— Процедура экономической несостоятельности похожа на замкнутый круг, выбраться из которого нет возможности?

— Почему же! Ситуация наладится, как только пойдут финансовые вливания от государства. Во всем мире сельское хозяйство живет на дотациях. И вряд ли мы станем исключением. Во-вторых, райсельхозпроды должны давать больше свободы сельхозорганизациям и не навязывать свою структуру посевных площадей — в хозяйствах лучше знают, что и где будет расти. Они ведь уже научены собственным горьким опытом. Но я больше склоняюсь к тому, что земля должна быть в руках у собственников, заинтересованных в том, чтобы не потерять производство и приумножить ресурсы. Как только на земле станут работать хозяева, сразу многое изменится.

— Последний вопрос, на который, если хотите, можете не отвечать. Сколько зарабатывает антикризисный управляющий?

— От каждого хозяйства ежедневно поступает одна базовая величина. Если отнять налог и отчисления в Фонд соцзащиты, остается примерно половина. Часть из этой суммы уходит на транспортные расходы, мобильную связь, канцтовары.

— Юрий Александрович, спасибо за искренний диалог!

Визитная карточка


Юрий Александрович Тишин, 46 лет. Занимается антикризисным управлением с 2009 года. Окончил БНТУ по специальности «Коммерческая деятельность». Прошел обучение на курсах по подготовке антикризисных управляющих с последующей сдачей экзамена в Департаменте по санации и банкротству Министерства экономики.

Изначально работал с предприятиями частной формы собственности. С 2016-го занимается финансовым оздоровлением четырех хозяйств Ганцевичского района — СПК «Дубняки», СПК «Крышиловичи», СПК «Любашево», СПК «Возрождение» и двух Ивановского — СПК «Октябрь-Агро», СПК «Боровица».

syritskaya@sb.by

Фото автора

Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter