Дорога в рай
Чтобы попасть из Минска в Киев, надо провести ночь в поезде или автобусе. Да еще несколько часов украинские пограничники будут вас мариновать, как огурцы в банке, на таможенном переходе.
Чтобы попасть в «рай», достаточно двух часов. Погрузившись в американский «Боинг-747», через 120 минут вы приземлитесь в аэропорту, рядом со всемирно известным курортом Анталия.
Древняя земля. Когда-то властвовали здесь византийские императоры, римские сенаторы, шахи Османской империи. Теперь «властелином» стало Средиземноморское побережье. Тысячи отелей принадлежат богатым людям из разных стран, однако все они беспрекословно платят налоги в казну Турецкой Республики.
Нынешним летом судьба и меня заветрила в южную Турцию, в эту самую Анталию. И, конечно, я с любопытством посмотрел на тамошнюю жизнь.
Уже старт в южные горные края показал, что нам, русским, белорусам и украинцам, не хватает общей культуры, а хамства – в избытке. Горько сознавать такой факт, но куда денешься. Как говорят турки, неудачника и на верблюде собака покусает.
Вот конкретный пример. Лёту из Киева до Анталии всего два часа. Но по прилете в Турцию добрая половина пассажиров вывалилась из самолета пьяней пьяного, а одного земляка мы умудрились потерять на высоте десять тысяч метров.
Попробую расшифровать изложенное. Это там, в Европе и Америке, думают, что они самые умные, а мы так, прогуляться вышли. Опасаясь террористов, запретили проносить в ручной клади на борт лайнеров колющие и режущие предметы, вплоть до пилок для ногтей, жидкости – не более 100 мл (в т.ч. жидкостью считается зубная паста). Зато в магазине «дьюти фри» можно купить на человека аж два литра любой горелки. Ее запаивают в пакет, пришпиливают к пакету чек: пожалуйста, неси на борт. Ну, мужики, естественно, отоварились по полной программе диковинной водкой «Секвойя». Особенно те, с кем не было жен. А вскоре стюардессы подали обед.
Как только приспела закуска, в ход пошли пакеты «дьюти фри» со спиртным. Начался пир с песнями. Правда, до плясок не дошло.
Обслуга разводила руками – рядом с жилищем Бога, в поднебесье, остановок нет, так что никого не высадишь. Самое скверное, что в салоне не утихал отборный мат, хотя со многими родителями летели дети.
…На улице у главного входа нас ждал представитель турфирмы, который коротко представился: «Осман». Он по спискам начал распределять нас в автобусы, чтобы отправить в отели. И тут оказалось, что потерялся Венечка из Дзержинска.
Во время высадки в Анталии про Венечку, «квасившего» канадскую горелку в задних рядах, забыли. Он провалился между кресел и спал мертвецким сном. Служба безопасности отыскала «преступника», буквально протащила через таможенные кордоны и затолкала в один из автобусов, бросив следом пустой пакет из-под «Секвойи». Бедолага с похмелья озирался вокруг и все спрашивал: «И где я нахожусь?» Земляка я больше не видел до самого дня отъезда в родные пенаты.
Одеколон
В одной из поездок по горам и долам Турции мы спросили Османа, не планирует ли фирма показать туристам, как живут простые турки?
— Нет, не планирует, — ответил гид на чистейшем русском, а мог бы ответить и еще на пяти языках, которыми владеет, как родным, турецким, — у него за плечами Иерусалимский университет. – Мы не любим принимать гостей исторически, — оттенил гид свою мысль. — У нас действует закон юрты. Свои проблемы мы решаем в ресторанах и кофейнях за чаем и кофе, а не в квартирах.
— Ну а если все-таки возникает необходимость пригласить человека, вы что же, и на порог его не пустите?
— Пустим, конечно, но только сначала в прихожую. И сразу же предложим вымыть руки вот таким одеколоном, — он вытащил из коробки круглую, узкую в диаметре «пляшку» граммов на 300 – почти чистый спирт, 90 градусов, с добавкой ароматизаторов. От этой жидкости бактерии во все стороны шарахаются.
Осман пустил бутылочку с зеленовато-розовой «водичкой» по рядам. Женщины кокетливо роняли несколько капель на ладонь и оценивали аромат. Когда флакон удалился к задним сиденьям пассажирского «мерседеса», там появилось какое-то шевеление, возгласы, навроде «оставь, блин», «дай сюда»… Наконец чей-то хриплый голос простонал:
— Осман, извини, случайно разбили твой пузырек.
Ничего не подозревающий гид, улыбаясь, передал еще один.
Когда «случайно разбился» второй и третий, Осман укоризненно произнес, демонстрируя, между прочим, неплохое знание жизни белорусской глубинки:
— Неужели стародорожское виски хуже этого одеколона?..
В объятиях Клеопатры
Вечером, собрав группу в холле отеля, возле регистрационной стойки, Осман спросил: «Кто из вас купался в шампанском?» — «Мы в нем тонем, когда перебор», — услышал в ответ. «Если Аллах смилуется, то завтра к вечеру в Памуккале вы будете плавать в шампанском, как пробки».
Памуккале от Анталии километрах в четырехстах, к тому же в горах, на высоте 1500 метров.
Когда мы двинулись в путь, я уже через полчаса понял, что черт, похоже, кочергой эти километры мерил. Узкая дорога гадюкой извивалась между голыми скалами. Справа – кособокие склоны, с которых, того и гляди, грохнется какой-нибудь камешек тонны в три-четыре, слева – глубокие пропасти, на дне которых нет-нет да и увидишь грузовое или легковое средство вверх колесами. Металлические ограждения встречаются редко, на самых опасных и узких поворотах.
Прежде чем добраться до разрушенного землетрясениями и временем дворца царицы Клеопатры, мы должны были преодолеть обширные плато: хлебную, садовую, опиумную, хлопковую долины, а потом уж осмотреть турецкую ривьеру — гитантскую впадину в земной тверди (километр в глубину и двадцать по окружности), где сосредоточены самые большие в мире залежи кальция, рассекаемые ручьями, берущими начало в подземных вулканических низах.
Днем Памуккале под солнцем – белее больничных простыней, на закате открывается фантастический вид – стены, обрывы, уступы становятся розовыми, ручьи – то же самое.
Но я немножко опередил события. В числе других нам запланировали встречу с йориками – горными пастухами овец.
С них, пожалуй, и начну, так как они первыми встретились нам в отрогах хлебной долины.
Йорики – единственное и самое древнее в Турции племя. У них свой язык, своя культура, религия. Уклад жизни – закрытый. Общаются только с властями, и по делу. Их всего 35 тысяч. Примерно 10 тысяч семей. Каждая владеет отарой в три тысячи голов. Территорию для кочевья им выделили от Средиземного до Эгейского моря. Около 1000 километров узких ущелий и маленьких долин рек и ручьев. Пастбища скудные. Вот они и гоняют отары с севера на юг и обратно круглый год. Живут в шатрах. Овцы их кормят, поят, одевают и обувают. Баранину все желающие покупают только у йориков по 12 долларов за килограмм. Цена — стабильная, спрос – неограниченный: и на кожи, и на мясо, и на овечий сыр.
Многие имеют благоустроенные квартиры в городах, но живут там от случая к случаю. За жилье не боятся, ибо законы в Турции суровые: воровство, ограбление караются жестко. Осман уверял, что за яблоко, украденное на базаре, вор может получить 18—20 лет тюрьмы, а за убийство изменившей жены муж «заработает» всего шесть месяцев. В Турции нет бомжей и голодных – за этим строго следят власть и муллы.
На йориков нам пришлось смотреть с шоссе. Одеты, как чабаны, неторопливы, суровы и нелюдимы. Кажется, что пришли из древних легенд. Впрочем, так оно и есть.
Аджипоям – опиумная, или горькая долина. Шла уборка зелья. 90 % опиума турки отправляют в мировую фармацевтическую промышленность для производства обезболивающих лекарств. 10 % уходит неизвестно куда. Все «опиумные султаны» живут здесь же. Дома мало отличаются от крестьянских. Крохотные розовые особняки, бассейны, спутниковые тарелки, дорогие легковушки. Вокруг поля, а посреди местная столица миллионеров – Сафьен.
Осман пошутил: «На уборку есть желающие? Сумеете наскрести по сусекам горшок «опиумной пыли» — шестисотый «мерседес» гарантирован». Кое-кто из группы принял шутку за истину и готов был недельку поработать. Осман рассмеялся: «Был до вас тут один такой турист из Сыктывкара, сбежал и пытался наняться в работники. Мы его даже искать не стали. Через два часа полиция догнала автобус и швырнула его в салон: «Нам еще только пьяных русских не хватает». Стало ясно: опиум под контролем, посторонних там не бывает.
Денизли встречает жарой и пылью. Переводится как морской город. Но до Эгейского моря отсюда далековато. В древности его оккупировали какие-то кочевники. Увидев множество озер вокруг, ошибочно подумали, что это морские бухты. Вот и назвали городишко по-своему. Но знаменит он совсем другим. Герб Денизли – петух. Денизлийские петухи прославились на весь мир своим пением и занесены в Книгу рекордов Гиннесса. Мы полюбовались на певунов в одном из двориков. За умеренную плату, разумеется. Пестрые не идут ни в какое сравнение с нашими бравыми кочетами на сельских подворьях. Но если какому-то из куриных топтунов вздумается закукарекать, он будет орать без остановки с утра до вечера, пока не упадет в обморок. Петухи-крикуны так уже достали горожан, что те готовы вырезать поголовье и бросить его в лапшу. Увы, нельзя. Поголовье на учете у государства. Контролеры недосчитаются хотя бы одного петушка – тюрьма. Людям приходится терпеть, пытаться хоть пару-тройку долларов заработать на воплях птиц. Но и это не всегда удается. При нас петухи почему-то не закукарекали, молчали, будто в рот воды из местной речки Мендере набрали.
Еще одна местная достопримечательность – вапские коты. Их завезли сюда когда-то персидские купцы. Коты – мордастые, толстые, пестрые и до единого… голубоглазые, ну прямо утреннее Средиземное море в очах плещется. Лежит такой мяучило на подоконнике и подмигивает, подлец, то левым голубым, то правым голубым оком. Особенно девицам, которые хихикают и почему-то краснеют. Коты тоже под защитой государства. Их даже продать соседу и кастрировать нельзя. Для них особой породы подруг в жены подбирают, их холят и лелеют.
Наконец, Памуккале. Стадный инстинкт с ходу загнал нашу братию в купальню Клеопатры. Дно ее устлано мраморными плитами и обломками античных гранитных колонн. Над головой – висячие сады с диковинными цветами. Есть такие омуты, где дна не достать. Там надо держаться за специальные канаты. Вода настолько минерализована и чиста, что действительно искрится над поверхностью мелкими золотистыми пузырьками, как шампанское. На вкус острее, чем нарзан, дух захватывает. Температура +26. Система устроена так, что смена воды идет круглосуточно, поэтому никакого загрязнения нет. Часа полтора бултыхался я в этой огромной мраморной проруби, действительно, как пробка: утонуть невозможно. Меня покачивали легкие волны, и казалось, что не купель обнимает тело, а сама царица Клеопатра…
