Как повысить ответственность граждан за свои слова?
ЕСЛИ ЧЕЛОВЕКУ нечего скрывать, он не станет прятаться за анонимным статусом. Разве не так? Однако замечаю: в последнее время стало куда больше в нашей редакционной почте анонимных посланий, обращений, откликов на публикации. Почему? И можно ли отказать журналисту в праве… посмотреть в глаза авторам подобных писаний?
Мы с вами уже вели на страницах «БН» дискуссию о том, насколько ответственными, заинтересованными в решении поднимаемых проблем бывают авторы подобных посланий (см. реплики «Удобно раскручивать проблему, засев… в кустах?», в номере «БН» за 14 июня с.г., «Семья «перекати-поле» или?..», в номере за 12 сентября с.г.). А в одной из недавних командировок неожиданно услышала из уст начальника Шумилинского РОВД Вадима Медвецкого такое пожелание:
— Вы как журналист можете поднять на страницах «Белорусской нивы» такую тему: насколько, вообще, высок КПД от деятельности всевозможных инстанций, вынужденных проверять анонимные обращения? Да, по закону их можно не брать в расчет.... Однако мы, правоохранители, должны непременно разбираться с сигналами, сообщающими о готовящемся либо уже совершенном уголовном преступлении. И — проверяем, проверяем… Но толку, если откровенно, немного.
Обещала поднять эту тему — поднимаю! Правда, раздумывая уже сугубо с журналистской колокольни о природе анонимных «потоков», прихожу к мысли: уколы от бдительных, но безопасно засевших в кустах-укрытиях граждан — симптом отнюдь не безобидный! Соглашусь с Вадимом Медвецким — общество должно жестче относиться к ответственности за изреченные ими слова.
С другой стороны, настрочить анонимное послание соблазнительно! И позицию свою выразил, и до него, родимого, оппоненту никак не «дотянуться»… Удовольствие непередаваемое? К слову, Интернет немало способствует тому, чтобы жесткие анонимные суждения оставались «неопознанными». И дело тут не в законе, а в морали. Но кому и для чего нужен такой «диалог»? Если для сведения счетов, например, то, конечно, — очень удобный «метод»!
Попробую в очередной раз ответить обратившемуся ко мне читателю. Естественно, «забывшему» указать хотя бы адрес своего электронного ящика (в «кустах»-то спокойнее?).
«Здравствуйте, Инна Станиславовна! «Белорусская нива» для меня больше, чем просто газета. С ней связаны дорогие воспоминания. Но так сложилось, что сейчас живу за тысячи километров от страны, на другом континенте. Газету, тем не менее, читаю в электронном варианте «от корки до корки». Предвижу, что мой комментарий обидит вас и, скорее всего, вызовет гневную тираду на страницах газеты. Ничего. Это только мое мнение, и я имею на него право…», — пишет читатель «БН».
И продолжает: «Вы, Инна Станиславовна, на мой взгляд, очень уж часто пиарите себя, рассказывая о том, какой вы хороший журналист, что для вас главное. Но у ваших читателей, в частности, у тех, с кем мне приходится общаться, совсем другое мнение о вас. Вы человек категоричный, не склонный к компромиссам, а склонный к быстрому навешиванию ярлыков. Вспомните, как вы отнеслись к человеку, который сообщил, что где-то под Минском — свалки. Начали не с проверки фактов, а с поиска автора письма. Не найдя, сразу же, публично, на всю страну, назвали его анонимом. А может, стоило бы написать ему на тот адрес, с которого пришло письмо? Глядишь, человек и отозвался бы», — такое мнение сложилось у моего виртуального собеседника. По ходу замечу и отвечу читателю, что если журналиста читают, а тем более «возбуждает» он своей работой столь эмоциональный отклик — значит, не зря выбрал профессию.
Аноним — это не ярлык, это статус, положение, в которое и вы, и «Наталья Валерьевна Самохина» (такая подпись стояла под обращением о заброшенных лагерях у стен столицы) ставите себя сами. Поиск автора письма — мое право как журналиста. И когда начинать, в какой последовательности журналистское расследование — тоже мой выбор. С радостью написала бы на «тот адрес, с которого пришло письмо»… Равно как и вам тоже бы направила весточку, но… что делать, если редакционный сайт не требует от вас указания хотя бы адреса электронной почты? Между прочим, продолжаю надеяться, что и вы, и «Самохина» рассекретитесь. Вообще-то, человек, который соблюдает Закон Республики Беларусь «Об обращениях граждан и юридических лиц», хочет его соблюсти, обращаясь в газету, непременно укажет свои координаты: ФИО, домашний адрес, телефоны для связи.
К слову, в методах, путях поиска, способах сбора информации редактор журналиста не ограничивает. Априори он доверяет своему коллеге-подчиненному. И если тот попытается взглянуть на острый сигнал всесторонне, в том числе и с колокольни того, кто прячется в кустах… Мне главный редактор этого никогда не запрещал, за что ему благодарна. Суть в том, что я как журналист имею право посмотреть в глаза всем сторонам, задействованным в той или иной проблемной, конфликтной ситуации.
С чем еще не соглашусь, так это с вашим мнением насчет «безапелляционности», которой, по-вашему, грешат мои публикации. А еще того, что я якобы пытаюсь свои мнения, выводы преподносить в качестве «истины в последней инстанции». На мой взгляд, то, что вы читаете эти строки, говорит об обратном. Никогда не позиционировала себя в качестве безапелляционного «вещателя» самых «правильных», «категорически верных» истин! И возражения, как видите, не только читаю, но и выношу на страницы газеты. Никогда не боялась полемизировать. Не пряталась за анонимным статусом. И с чистой совестью солидаризируюсь с Вольтером, который говорил: «Могу быть не согласен с вашим мнением, но я отдам жизнь за ваше право высказывать его».
Инна ГАРМЕЛЬ,
редактор отдела писем «Белорусской нивы»
