Источник: Знамя юности
Знамя юности

Анфиса Черных: надеюсь, звездная болезнь никогда ко мне не вернется

Первую главную роль Анфиса Черных получила в 11 лет, а к своим 23 годам сыграла уже практически со всеми мэтрами российского кинематографа. Победительница «Последнего героя» рассказала «Знаменке» о том, как попала в кино, о бунтарской юности, жизненных принципах и мечтах стать матерью.

– Анфиса, вы уже подвели итоги 2019-го? Чего было больше – радости, побед, приобретений или же сложных моментов?

– Именно прошлый, 2019 год для меня характеризуется состоянием «больше, выше, сильнее, мощнее». У меня даже не было времени задуматься и порефлексировать, понять, что я чувствую, потому что постоянно работала. Мне кажется, я никогда в жизни столько не работала, как в 2019-м. Постоянно бросаю себе вызовы и кидаюсь в авантюры, по­этому год получился максимально ярким.

– Чем сегодня вспоминается ваша победа в проекте «Последний герой»?

– Это такой опыт и трансформация, которые меняют жизнь. Я провела на острове 39 дней, и это была перепрошивка конкретная. Но сейчас, спус­тя почти год, очень скучаю по этому состоянию, даже по тому, когда физически было очень плохо. И когда меня спрашивают: «Хотела бы ты еще раз туда поехать?» – я говорю: «Да!» На острове внимание останавливается на самых простых вещах, и ты понимаешь: вот оно – правдивое и настоящее. Это был потрясающий опыт и подарок, ведь когда еще будет возможность прожить 39 дней без телефона, без какой‑либо ответственности, ни с кем не общаясь? Очень тяжело держать такое состояние и такие ощущения, когда находишься в мегаполисе.

– Вы не обращались к психологу по возвращении в Москву? Наверняка же была какая‑то ломка…

– К психологам не обращалась, но ломка была по полной. Было очень тяжело спать в комнате, казалось, что находишься в клетке. Мне не хватало пространства, потому что привыкла спать под небом. Очень напрягало огромное количество шума, информации, случались панические атаки, не могла заходить в супер­маркеты, где много людей, голосов, цветов, разных запахов.

– Вы всегда стремились побеждать и быть лучшей? В детстве были лидером?

– У меня никогда не было слепых лидерских амбиций, не помню себя в таком состоянии, когда ничего не видишь и не слышишь, главное – победа. Но у меня бывают такие состояния, когда пропускаешь суть процесса, видишь цель и идешь к ней. Хотя это скорее азарт и, на мой взгляд, не­адекватное состояние. Если со мной такое и случается, то это бывает в шутку, когда мы, например, в «Монополию» с друзьями играем. А в жизни, когда чувствую, что не мое, то не буду стремиться и доказывать. Мы все прекрасны в своей индивидуальности. Не нужно стремиться во всем быть лучшим, не нужно пытаться отобрать что‑то у кого‑то. Если чувствуешь, что это твое, делай, но не для того, чтобы кому‑то что‑то доказать.

– О чем вы мечтали в детстве и как появился в вашей жизни кинематограф?

– Все произошло случайно, в детстве я хотела стать адвокатом. Я хорошо училась и думала о стабильной профессии. Всегда была разговорчивая, любила травить анекдоты, но актрисой становиться не собиралась. Все решил случай. Как‑то раз я шла в школу (мне тогда было 11 лет), и меня заметили ассистенты худрука «Ералаша» Бориса Юрьевича Грачевского. Пригласили на кастинг, и каким‑то чудом я его прошла, обойдя пять тысяч девочек. Немножко, видимо, обалдела, решила, что я актриса, и зазвездилась. Слава богу, меня быстро спустили с небес на землю, я поняла, что одна роль ничего не значит и никакая я не звезда. Насмотрелась еще передач про трагические судьбы детей-знаменитостей, как они спиваются и умирают, и снова передумала быть актрисой. Но когда мне было 15, я – опять же каким‑то чудом – встретилась с режиссером Александром Велединским, и он пригласил меня в свой фильм «Географ глобус пропил». И тогда я поняла, что раз уж жизнь меня второй раз так круто разворачивает, то надо ей довериться и идти учиться в театральный. Так я поступила в ГИТИС.

– Известность в детском возрасте стала тяжелым испытанием на медные трубы?

– В одиннадцатилетнем возрасте моя детская психика оказалась не готова к тому, что мне досталась сразу главная роль в фильме, особенно когда маму играет Мария Шукшина, а папу – Валерий Гаркалин. Потом мы еще ездили на гастроли по стране, встречались со зрителями, и у меня началась звездная болезнь, которая продлилась недели две. Я почувствовала себя особенной, ведь меня везде возили на машине, на съемочной площадке пытались угодить, принести чай-кофе. И я возомнила себя великой актрисой. Но по окончании съемок мне пришлось догонять в школе все, что пропустила. И моя учительница по английскому очень грамотно меня осадила, сказав: «Черных, ты звездой решила стать? Тогда всем один параграф учить, а тебе четыре. Иди, учи». В общем, спустили меня с небес на землю, с того момента звездная болезнь меня покинула и, надеюсь, больше никогда не вернется.

– А в переходном возрасте вы были бунтаркой?

– Что касается максимализма, то тут тоже очень странно все происходило, с одной стороны – да, я была бунтаркой, очень темпераментной, своенравной и себе на уме. Для меня не было авторитетов, не слушала никого, если считала, что знаю, как правильно. Не слушала старших и в этом плане была сложным ребенком. Я Телец, очень упрямая, резкая, импульсивная, вспыльчивая, договориться со мной и переубедить было невозможно. Сейчас, с возрастом, стараюсь становиться мягче и прислушиваться к каким‑то советам. Хотя поступаю все равно так, как считаю нужным. Мой максимализм выливался в забастовки ради отстаивания своего мнения, я считала, что моя правда имеет право на существование. Но я никогда не перекрашивала волосы, как это обычно бывает у девочек в 14–15 лет. Я не прокалывала себе пупки и носы, не делала татуировки, не курила за подъездом. Это даже скучно и обидно, но вся моя школьная и институтская жизнь прошла без единого негативного инцидента. Ни разу не разбила стекло, не подралась ни с кем, не сделала ничего, за что было бы стыдно моей семье. Все мои порывы были скорее внутреннего, духовного характера, а внешние проявления никогда не приносили не-удобств, и никому за меня не пришлось краснеть. Так что меня можно назвать идеальной дочерью, потому что ни разу не подставила своих родителей.

– Видимо, и комплексы такой самоуверенной девушке, как вы, были не свойственны?

– Наверное, я очень счастливый человек, потому что у меня никогда не было желания что‑то в себе менять внешне. Я боюсь всего, что связано с пластикой. А вот желание меняться внутренне присутствует постоянно, но это не комплексы, а стремление к чему‑то новому, раскрытию своих граней, желание исследовать себя, людей вокруг. Помню, был единственный момент, когда я чувствовала себя неловко среди людей. Это случилось лет шесть назад, когда я приехала на свой первый кинофестиваль «Кинотавр» с фильмом «Географ глобус пропил». Была очень юная, мне еще не исполнилось 18 лет, и я оказалась самой маленькой среди взрослых, уже известных артистов. Мои родители не из актерской среды, никто меня там не опекал, совсем не с кем было посоветоваться. Тогда постоянно общалась со взрослыми дядьками-продюсерами 40–50 лет, и я пребывала в состоянии стресса, потому что приходилось все время прыгать выше своей головы, обговаривая серьезные вопросы, в том числе по контрактам и гонорарам, а я ведь еще ни в чем не разбиралась. Не менее страшно было выходить в свет, на красные дорожки, где все друг друга знают, делятся последними новостями. Все такие крутые, а ты стоишь на этой дорожке, трясешься, как бы не сломался каблук, и мечтаешь скорее сбежать оттуда. Это был самый большой стресс в жизни – оказаться маленькой девочкой во взрослом обществе, где все стоят в шикарных нарядах. Но я мужалась как могла.

– Мне кажется, вы очень смелая и авантюрная. Вспомните какой‑то из самых безбашенных своих поступков?

– Их очень много, недавно, например, я впервые прыгнула с парашютом с высоты четырех тысяч метров. Было очень круто, хоть и страшно, хочу еще повторить! Стараюсь брать от жизни все возможности, которые она мне дает, потому что вижу, как люди с возрастом обрастают своеобразной «коростой». Даже я зачастую предпочту дом и чтение книги под одеялом ночной тусовке с друзьями, что я так любила в 18 лет. С годами мы все обрастаем удобствами и все с меньшим удовольствием покидаем зону комфорта. Поэтому пока я все‑таки стараюсь использовать большинство возможностей узнать что‑то новое, испытать себя.

– А когда вы почувствовали себя самостоятельной?

– Я с 15 лет живу одна, абсолютно самостоятельно. Мама, конечно, была против, но я просто собрала вещи и ушла – опять же, проявила характер. Я, в принципе, хорошая хозяйка, люблю готовить, хоть и делаю это нечасто. Но если делаю, то с душой, кайфово. Обожаю приобретать для дома всякую полезную утварь – посуду, шторы, полотенца, подобные магазины – мои любимые. При этом терпеть не могу шопинг и магазины одежды. Дом для меня очень важен, и хочется, чтобы в нем было комфортно, тепло и уютно. Понимать это я стала не так давно, когда начала очень много работать, а на отдых оставалось пять-шесть часов в сутки. И когда ты приходишь ночью домой, ты должен быть там полностью защищен.

– Ваш Instagram напоминает бесконечный праздник, фейерверк событий…

– У меня действительно очень яркая жизнь, я обожаю свой путь, своих друзей, людей, с которыми работаю. У меня есть главная цель, которая, как мне кажется, вполне удается. Когда‑то я сказала себе, что не хочу делить работу и отдых, жить в ожидании выходных. Я хочу просто жить и быть максимально честной. Хочу делать лучше мир, себя и людей вокруг.

– Пару лет назад вы признавались, что очень хотите стать матерью. Весьма неожиданное заявление для 20‑летней девушки… Сегодня создание семьи и рождение наследников есть в ваших планах на ближайшую пятилетку?

– Конечно! Меня многие убеждают, что невозможно успешно совмещать карьеру и воспитание детей. Даже знакомые актрисы, у которых есть дети, обычно говорят: «Анфиса, не торопись! Ты не понимаешь, что это такое!» Я все это слушаю и поддакиваю, но при этом уверена, что у меня все будет совсем иначе. Это все из той же серии – не делить работу и жизнь, не делить работу и выходные. Так же я не хочу делить работу и семью с ребенком. Я понимаю, что у мамы другие энергозатраты, растить малыша и параллельно создавать какие‑то проекты, конечно, непросто. Но опять же я верю, что все происходит наверху, все случается так, как оно должно быть.

– А какие качества вам импонируют в мужчинах?

– Прежде всего сила воли. Он должен быть сильнее меня, а таких не очень много. Если вижу, что мужчина меня «не тянет», я могу быть просто ужасной. Мне важно, чтобы человек с себя много спрашивал, потому что я с себя спрашиваю по максимуму. Любовь к себе – это не лежать на диване, любовь к себе – это делать себя лучше, искать и находить в себе лучшую версию себя. Вот таких мужчин я уважаю. Также, помимо силы воли и требовательности к себе, очень важна самоирония. Мужчина, который не может над собой посмеяться, – это провал. И конечно же, чувство юмора и доброта. К счастью, мне встречались мужчины, сочетающие в себе все эти качества.

– Какие моменты в жизни вас вдохновляли в последнее время?

– Не знаю, почему мне сейчас вспомнилась эта история… Выхожу недавно утром из дома, вызываю лифт и вдруг чувствую вкусный-превкусный запах, как из детства. Оборачиваюсь и вижу соседку по этажу, стоит она с тарелкой горячих сырников, прикрытых полотенцем, говорит мне: «Хочешь сырничек?» Было неловко, но я не удержалась, взяла попробовать, было потрясающе вкусно. Оказалось, что соседка с утра наделала сырников, чтобы порадовать свою дочку, которая живет в соседнем подъезде. Мы спускаемся на лифте, выходим на улицу, и я смотрю, как она бежит к своей дочке с этими сырниками… Меня почему‑то это так тронуло. Я почувствовала в этом моменте столько любви и добра, что сама оказалась ими наполнена и получила заряд позитива на долгое время.

Лика БРАГИНА, ООО «ТН-Волгоград» (специально для «ЗН»). 

Фото Instagram.com.

Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter