Америка никак не переживет "холодную войну"

Критика действий США в Афганистане звучит с той самой минуты, как от американской бомбы погиб первый не имеющий никакого отношения к "Талибану" афганец.
Критика действий США в Афганистане звучит с той самой минуты, как от американской бомбы погиб первый не имеющий никакого отношения к "Талибану" афганец. Хотя звучала она и раньше, еще на стадии подготовки "операции возмездия", и не только из уст российских политологов - многие британцы, французы, да и сами американцы открыто возражали против той системы боевых действий, которую вашингтонский Белый дом и Пентагон построили в Афганистане. Самое примечательное: голоса оппонентов не просто не были услышаны - они попросту не были слышны. Их печатали в европейской прессе - в "Монд", "Файнэншл таймс", "Экономист". Американская же пресса повела себя в этом отношении, как бы выразиться поделикатнее, ура-патриотически. Причем до такой степени, что любая критика внешней и внутренней политики Джорджа Буша-младшего после 11 сентября стала прямо-таки раритетом. Публичные выступления против антитеррористической стратегии нынешней администрации США можно буквально пересчитать по пальцам. Вся достоверная информация об Афганистане и вокруг него проходит через мощный фильтр Пентагона и спецслужб - ей-богу, американской прессе впору, как и российской, сетовать на информационную блокаду со стороны высших эшелонов власти. Не случайно специалист по праву нью-йоркского университета Стивен Холмс заметил, что "сегодняшний Вашингтон - это "черный ящик" с закрытым правительством, мало чем отличающийся от бывшей советской системы". И уж, во всяком случае, не более прозрачный, чем путинский Кремль.

Да, внешне Америка всегда и во всем открыта, в том числе для новых идей. Такое представление о США, которое их же настойчивыми усилиями распространяется по всему миру, часто обманчивое. В реальности же все не всегда так. За примером далеко ходить не надо, достаточно взглянуть на американское отношение к России.

1991 год уже далеко позади, Америка же этой смены вех словно и не почувствовала, скорее, напротив, с приходом новой администрации шагнула на 15 лет назад. Оправдывая односторонний выход США из Договора по ПРО, президент Буш всячески подчеркивал, что эпоха конфронтации закончилась и потому-де данный договор устарел. Буш говорит об этом так, словно не было посткоммунистического переходного периода, когда отношения между нашими странами уже были хотя и сложными, но вполне дружественными. Наверное, потому и воспринимают американцы выводы российских политологов как "абсурдные и не имеющие ценности", о чем пишет коллега Н.Злобин, что "холодная война" все еще присутствует в сознании самой Америки. Отчасти, наверное, потому, что в американской советологии и транзитологии (исследованиях о переходном периоде) всегда доминировало понятие некоей российской неполноценности и второстепенности. Однако это не значит, что сегодня американцы не слушают и не воспринимают будто бы застывших в своем развитии российских политологов. Очень даже слушают, хотя часто и не соглашаются с ними, - Лилию Шевцову, Сергея Караганова, Вячеслава Никонова, Алексея Арбатова, Андрея Пионтковского... Это действительно новое поколение современно мыслящих аналитиков.

А вот где и впрямь не замечаешь особой смены поколений, или, как говорит профессор Злобин, эволюции, - так это в американских исследованиях о России. Здесь по-прежнему - уже много-много лет подряд - тон задают консерваторы: Збигнев Бжезинский, Ричард Пайпс... "Похоронив" СССР, они с помощью архаичных идеологических штампов сегодня "хоронят" и Россию. И при этом вполне процветают.

Конечно, есть и новые имена. Однако тех исследователей, которые пытаются анализировать российские проблемы по-новому, принимая за исходную точку сегодня именно российские, а не американские интересы, как это делает, например, Клиффорд Гэди из Института Брукингса, почти не слышно.

Действительно, многие серьезные книги о России выходят сегодня за ее рубежами. Следует ли из этого, что русские авторы никудышны, - очень сомневаюсь. Зато доподлинно знаю, что в той же Америке авторы, уже занявшие свои политологические ниши, редко уступают позиции, иностранцу добиться внимания местных коллег и пробиться к читающей публике чрезвычайно трудно. Впрочем, часто серьезность американских книг о России - тоже вопрос спорный. Например, в 2000 году самыми популярными в США книгами о России оказались рефлексии аккредитованных в Москве корреспондентов американских газет. Они не содержали серьезного анализа. В то же время труд профессора истории Принстонского университета Стивена Коткина "Отвращенный Армагеддон: развал СССР с 1970 по 2000 годы" - попытка историко-политического анализа нынешней ситуации в России - вызвал неодобрение большинства политологов.

Чего хочет Россия? Российские политологи - и Караганов, и Рогов, и Никонов - говорят об этом часто и вполне внятно: стать демократической страной с рыночной экономикой, равноправным партнером западного мира в глобальном процессе. И Россия идет к этой цели - пусть "медленным шагом, робким зигзагом". Нехватку же или полное отсутствие неких извечно русских маниакально-мессианских концепций можно поставить скорее в плюс, нежели в минус российской политологии. Кстати, и сама Америка не слишком-то восприимчива к разного рода концепциям и мессианству в политике. Выдающийся администратор Билл Клинтон, напрочь убравший политологию из Белого дома и бывший при этом невероятно популярным, проводил в жизнь довольно примитивную концепцию: вначале благосостояние и благополучие, а потом уже большая политика. Или, говоря словами раннего Ричарда Никсона, "сила масла важнее силы оружия". В то же время сверхконцептуальный Буш-младший, громко объявивший войну терроризму, толком не знает, как и где дальше ее вести. То ли в Сомали, то ли в Ираке, где, как всегда, заранее виноват Саддам Хусейн... И вольнолюбивая американская пресса по этому поводу молчит, дабы не ущемлять население в его всеобщем патриотическом настрое.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter