Амаэ ты мое, амаэ

«Амаэ» вообще–то нельзя перевести с японского на другие языки, так как в них просто не существует аналогов для отражения значения этого слова. Если все же попытаться, то при переводе на русский может получиться приблизительно так: «зависимость от благожелательности других». Очень выражает сущность здешнего населения, что наглядно демонстрирует чемпионат мира.

Японцы — большие затейники. Построить искусственный остров из валявшегося по всему городу мусора и разместить на нем аэропорт? Пожалуйста! Взглянуть на мир с высоты полукилометрового дома (именно такой меганебоскреб сооружают сегодня в Токио)? Нет проблем! Провести чемпионат мира так, чтобы его участники и гости дома еще долго рассказывали о нем своим друзьям–коллегам? И это можно. Причем последнее им, похоже, даже в радость.

50 километров улыбок

«Нынешний чемпионат — переломный момент в истории легкой атлетики. Уже сейчас в Азии есть много высококлассных атлетов, а, учитывая возможности здешних стран и то впечатление, которое производит спортивная Япония, уверен, что уже очень скоро Азия станет одним из лидеров легкой атлетики». Один из высокопоставленных чиновников Международной ассоциации легкоатлетических федераций не лукавил. Впечатлений у участников нынешнего чемпионата действительно хватит если не на многотомный труд, то на книгу — точно. «Как это вообще есть можно», — поковыряв палочками зелено–бурую массу непонятного происхождения под гордым названием «салат», мой российский коллега, причмокивая, идет за... добавкой. И за вилкой, потому как палочки — это одна из трех вещей, к которым европейцам в Японии, наверное, не привыкнуть никогда. Две другие — убийственная духота мегаполисов (от палящего солнца японцы пытаются спасаться под зонтиками, которыми умудряются пользоваться даже снующие туда–сюда молекулы–велосипедисты) и улыбки. В автобусах, на улице, в коридорах отелей... «Дозо», — кланяясь (где вы еще такое увидите?) и щуря глаза до состояния черточек, улыбаются охранники, секунду назад с грозным видом стоявшие у входа в медиа–центр. «Хэллоу», — расплывается в улыбке водитель автобуса при виде замученных беготней между трибуной и микст–зоной «акул пера». «О! Искалатир!» — просто тают от счастья смешливые продавщицы в магазине, вспомнив название «самоходной лестницы», о местоположении которой их уже битый час, размахивая картой города, расспрашивает какой–то афрофранцуз...

Показуха? Возможно. Но кажется мне, что дело здесь не только в желании понравиться съехавшимся со всего мира гостям (на иных турнирах уже к середине программы улыбки на лицах персонала сменяет в лучшем случае равнодушие ко всему происходящему). «Японцы не даром любят марафон, — объясняет «феномен» Тасуки Нагахаши, один из «солдат» многочисленной армии японских журналистов, снующих в толчее медийной зоны. — В этом виде как бы воплощен их характер, привычка распределять силы и энергию на длительное время». Может, оно и так. По крайней мере, в одном Тасуки прав: японцы любят спорт. Свидетельство тому — 50–тысячная чаша «Нагаи», каждый вечер почти до краев заполняющаяся бурлящей, гудящей и разрисованной в цвета японского флага толпой, баскетбольные кольца, висящие в малюсеньких двориках домов и десятки стадионов, кортов и прочих спортсооружений, на которые японцы не пожалели драгоценного пространства.

Ответы без вопросов

Зачем все эти труды? Для чего вообще нужны эти метры и секунды, на которые тратятся зачастую не укладывающиеся в сознании простого обывателя суммы? Честь страны, большая дипломатия, здоровье нации — это все понятно. Теоретически. А вот как все это действует на практике, представляют, подозреваю, далеко не все. Давеча я получил уникальную возможность лично убедиться в важности роли, отведенной в нашей жизни спортивным подвигам. Началось все довольно банально — с вопроса «как проехать до «Нагаи?», который я задал улыбчивой японке на автобусной остановке.

— Вы из Беларуси? — Миока Сато с неподдельным интересом и восторгом рассматривала медийную аккредитацию (в отличие от большинства ее соотечественников, у которых слово «Беларусь» вызывало лишь улыбки и непонимающие взгляды). — Как здорово! Не поверите, но я очень интересуюсь вашей страной! Это из–за мужа: он в прошлом был неплохим атлетом — бегуном — и всегда поражался, как в такой небольшой стране (кажется, ваше население сравнимо с населением Осаки?) может появляться столько хороших атлетов.

— Имеете в виду бегунов?

— И их тоже. Я помню, как мы удивились и обрадовались, когда ваша Юлия Нестеренко победила на Олимпиаде! Тот забег мы смотрели вместе с нашими соседями и сейчас, во время чемпионата мира, они болеют не только за японских, но и за ваших спортсменов! И постоянно у нас расспрашивают о Беларуси.

— Болеть японцы, как я заметил, умеют... Как ваши зрители поддерживали толкательницу ядра Сатоши Хатасе, занявшую между тем предпоследнее место!

— Неудивительно — за нее ведь пришел болеть едва ли не весь район ее города! У нас это в порядке вещей — спортсменов, особенно своих, любят и поддерживают... Впрочем, есть, конечно, и те, за кого болеет вся страна.

— Например, Коджи Мурофуши?

— Да, и он тоже. Коджи здесь настоящий герой. Я знаю, что многие ставят его жизненный путь в пример своим детям, и на стадион пришли, чтобы показать им живую легенду, показать, как нужно любить спорт!

— Даже интересно: а за кого же вы болели в финале метаний молота?

— Ох... Конечно же, за Коджи. Но я была бы совершенно не против, если бы кто–нибудь из белорусских спортсменов оказался рядом с ним на пьедестале...

Не уверен, услышал ли Иван Тихон или Вадим Девятовский в многоголосом реве стадиона «Нагаи» слова поддержки, скандируемые на совершенно незнакомом для славянского уха языке. Подозреваю, что нет. Но зато я точно знаю, что, увидев великолепные броски белорусских парней или искренние улыбки сестер Усович, не одна сотня собравшихся на трибунах японцев открыли свои карманные компьютерчики (которые здесь, кажется, есть у каждого) и полезли в Интернет, чтобы узнать, что это за диковинная страна и откуда там такие ребята и девчата? И расстояние в тысячи километров, разделяющее Минск и Осаку, стало хоть чуть, но меньше...

Посторонним вход разрешен

Чужая душа, известное дело, — потемки. Но мне кажется, что в душе любого японца живут... еще два японца. Один — широчайшей души человек, с добрейшей улыбкой на лице встречающий любого, кто шагнет с трапа самолета на каменистую почву островов. В это же самое время другой — прагматик, наученный веками жизни на этих самых островах, — будет гнусавить под нос, что места и так мало и нечего кого ни попадя приглашать. В большинстве случаев побеждает первый: уж кто–кто, а японцы лучше всех понимают, что значит «в тесноте, да не в обиде». И тот факт, что среди более чем тысячи гостей и участников нынешнего чемпионата мира вряд ли найдется хоть парочка недовольных, похлеще искусственных островов будет!

30 августа

Метание молота (женщины). 1. Бетти Хайдлер (Германия) — 74,76, 2. Йипси Морено (Куба) — 74,74, 3. Венсю Чжен (Китай) — 74,39...

Бег на 400 метров с барьерами (женщины). 1. Яна Ролинсон (Австралия) — 53, 31, 2. Юлия Печенкина (Россия) — 53,50, 3. Анна Есень (Польша) — 53, 92...

Прыжки в длину (мужчины). 1. Ирвинг Саладино (Панама) — 8,57, 2. Эндрю Хоуи (Италия) — 8,47, 3. Дуайт Филлипс (США) — 8,30...

Бег на 200 метров (мужчины). 1. Тайсон Гей (США) — 19,76, 2. Усэйн Болт (Ямайка) — 19,91, 3. Уоллес Спирмон (США) — 20,05...