— Юрий Вячеславович, почему, на ваш взгляд, процесс строительства Союзного государства идет медленно?
— Я бы не сказал, что медленно. 12 лет назад между Беларусью и Россией фактически существовала таможенная граница. Сейчас у нас выстроена достаточно четкая интеграционная структура. Другое дело, что в последние годы мы сталкиваемся с новыми сложностями, которые необходимо решать хотя бы для простого сохранения уже достигнутого. В начале 90-х годов наблюдалась общая тенденция на постсоветском пространстве — центробежные силы, направленные на откол друг от друга, на создание независимых экономик и государств. С середины 90-х годов пошли процессы, нацеленные на объединение, на сближение.
— А что сегодня мешает сотрудничеству наших стран?
— Происходит столкновение разных по структуре экономик. Российская во многом завязана на добыче сырья, а значит, одна из ее основных задач — получить максимальный доход от экспорта энергоресурсов. В основе белорусской модели лежит перерабатывающая промышленность — чем дешевле будет сырье, тем меньше будут стоить товары и соответственно будут более конкурентоспособными.
— Две наши страны в равной степени заинтересованы друг в друге?
— Беларусь сегодня остается большим сторонником объединения усилий, нежели сама Россия. Объяснение этому лежит в плоскости идей и ценностей. Белорусское понимание своей идентичности не требует настороженного отношения к России.
— Какие центры влияния на интеграцию есть в Минске и Москве?
— В Беларуси, я думаю, это Администрация Президента. В России все несколько иначе. Это огромная многонациональная страна, где есть крупные корпорации с высокой степенью самостоятельности, поэтому там центров влияния, безусловно, больше. Можно говорить, что есть столица федерации и есть регионы. Да и регионы по своей сути отличаются друг от друга: есть добывающие, а есть дотационные. Что же касается интеграционных процессов, то здесь главный центр, безусловно, Кремль и те структуры, которые сосредоточены вокруг Администрации Президента России. Но на них оказывают большое влияние прежде всего сырьевики. “Газпром” — это акционерное общество, и это не копия бывшего советского министерства, которым можно управлять директивно. “Газпром” часто умеет аргументировать необходимость защиты его интересов силами всего государства. То же самое можно сказать и о нефтяных компаниях. Крупные корпорации в стране с преобладанием сырьевой отрасли стремятся сделать свою точку зрения максимально общественно значимой.
— Данные соцопросов свидетельствуют, что большинство россиян за Союзное государство.
— Можно сколько угодно симпатизировать Беларуси, вспоминая наши славные общие страницы истории, напоминая, что Беларусь — это страна, где русский язык признается государственным, но тем не менее эти настроения не являются сегодня в России превалирующими на уровне высшей власти.
Говоря о центрах влияния, можно сказать, что есть еще уходящая либеральная волна. Нынешний российский строй пришел на смену тому либеральному хаосу, который был в 90-х годах. И некоторые прежние прозападные структуры (они сохраняют определенную степень влияния на Кремль) настроены в отношении Беларуси негативно. Это не значит, что они такие уж большие сторонники сырьевиков, но в чем-то их позиции сходятся. Либералы, чье влияние сейчас не стоит преувеличивать, говорят о политических моментах. Для тех же, кто стоит во главе сырьевых корпораций — все проще. Сегодня они повысят цены для Беларуси за углеводороды, а завтра и сами россияне окажутся перед фактом резкого подорожания топлива. Кстати, это уже запланировано.
— В чем логика таких действий?
— Как это ни странно, в России разработанных сырьевых месторождений не так уж много. И еще, разница во внутренних и мировых ценах на углеводороды настолько высока, что для владельцев добывающих гигантов выгоднее поставлять сырье на Запад, чем способствовать развитию отечественного промкомплекса, предоставляя ему дешевые газ и нефть. Заметьте, в России в последние годы темпы роста экспорта сырья превышают темпы роста его добычи. Это значит, что поставки на внутренний рынок так или иначе сокращаются.
В то же время необходимо сказать, что Администрация Президента России руководствуется в своих действиях категориями национального государства и стремится сбалансировать интересы разных групп влияния, но так как структура экономики в значительной степени зависит от сырьевой политики, то отсюда и определенный характер принимаемых решений.
— Насколько российская и белорусская экономики могут дополнять друг друга?
— Наши промышленные комплексы сохраняют ту структуру, которая сложилась в советские времена.
— Но изменения тоже более чем очевидны.
— Безусловно. Россия в период коллапса 90-х годов в значительной степени потеряла крупное перерабатывающее производство. После роста цен на нефть и газ сырьевая отрасль стала еще более значимой для всего государства. Беларусь же является центром перерабатывающей промышленности, имея в России три четверти поставщиков. То есть наши экономики взаимодополняющие. Это и является философией белорусско-российской интеграции. Сегодня пока еще не перейдена точка невозврата, мы можем восстановить прежнюю большую органичную экономику.
— Что для этого нужно?
— Нам приходится преодолевать лоббистские интересы российских сырьевых корпораций. (Лобби это было, кстати, и в СССР. Только тогда это называлось отстаивание ведомственных интересов.) Чтобы преодолеть это основное препятствие, необходимо отталкиваться от больших общих ценностей, во имя которых и надо идти на определенные уступки. Экономика не должна быть выше категорий, которые являются общенациональными, духовными.
— О чем свидетельствует опыт последних лет во взаимоотношениях между нашими странами?
— Несмотря на возникшие противоречия, наши государства в последние годы имели огромные темпы экономического роста. Так что существование разных взглядов на те или иные проблемы современности еще ни о чем не говорит. Это все решаемо. Главная же трудность не в цене на нефть и газ — Беларусь в любом случае устоит, а в слабости самого российского энергетического сектора. Там добираются месторождения, которые были в советские времена, а для разработки новых нужны инвестиции. То есть Россия будет вынуждена поднимать цены на углеводороды, чтобы иметь источники доходов.
— Сегодня на постсоветском пространстве идет проработка идеи создания газотранспортного консорциума.
— Беларусь озвучила предложение об объединении нефтегазовых мощностей, транзитных путей и некоторых сегментов нефтепереработки республик бывшего СССР. Такое ядро могло бы решить множество проблем, которые нас сегодня разделяют. Конечно, в данном случае цены на сырье для Беларуси и Украины были бы установлены ниже мировых, но за счет укрепления позиций на внешних рынках появилась бы возможность влиять на мировые топливные цены. Пока Россия на них не влияет. А если бы возникло такое объединение, то это стало бы чем-то вроде газового ОПЕК.
— Газотранспортный консорциум — это по сути министерство энергетики СССР. Советский Союз распался, а министерство возрождается? Возможно ли такое?
— Да. Потому что сейчас начал работать тот фактор, которого не было во времена Советского Союза: появился новый добывающий регион — Каспийский. Это политический фактор.
Почему Россия вынуждена гнать на экспорт сырую нефтепродукцию? Потому что нет удобно расположенных перерабатывающих заводов. В Беларуси же таких два — современных, модернизированных. И если интеграционные белорусско-российские процессы остановятся, то Минску придется искать новых партнеров. Азербайджан и Казахстан уже подтвердили готовность к сотрудничеству. Более того, здесь возможна выработка согласованной транзитной политики Беларуси и Украины, а это уже будет работать на третьи страны. Через Беларусь идет большой процент российского газа и нефти. То же самое и Украина. И в погоне за сиюминутной прибылью Россия может потерять даже гораздо больше, чем открытый коридор на Запад.
— Что дальше?
— Те процессы, которые в Беларуси начались — поиск новых источников сырья из других регионов — уже не остановить. И это все является следствием глубинных тенденций. Высокая цена на нефть дает Беларуси моральное и экономическое право выбора. И, к сожалению, структура углеводородного российского сектора такова, что внутренние и внешние цены будут объективно подниматься.
— Минск постоянно предлагает Кремлю сотрудничество в освоении новых месторождений.
— В таком случае Беларусь получила бы достаточно высокую степень энергетической безопасности, а это в свою очередь имело бы и политические последствия.
— Вместе с тем западные корпорации работают в российском сырьевом секторе.
— Российский энергетический комплекс не в состоянии развиваться без внешних инвестиций.
— Какие варианты событий наиболее реальны во взаимоотношениях между Беларусью и Россией?
— О коллапсе говорить не приходится. На компромиссах должны разрешиться нынешние проблемы между нашими государствами. К тому же нас связывает не только “труба”, но и сотрудничество в военной, научной, промышленной, социальной сферах. И это не разорвать. От этого выигрывают не только государства в целом, но и все наши граждане по отдельности. Это в интересах наших народов.
