Когда немецкая «гражданская администрация» в обозе вермахта направлялась летом 1941 года из Берлина в Минск, то и Кубе, и его камарилья думали, что едут чуть ли не на курорт, где «измученные большевиками» белорусы встретят их нескончаемой овацией. Но прошло совсем немного времени, нацисты только–только развернулись со своими виселицами и «акциями», как у них под ногами загорелась земля. Запылал весь край! И культуртрегеры–немцы, и их помощники из числа местного отребья столкнулись не только с презрением, но и с яростью народа, который не склонил голову перед «коричневыми». Мало кто из нацистов всех мастей унес ноги из Белоруссии.Свидетелей тех трагических и героических событий остается все меньше. Тем ценнее их воспоминания. Наш корреспондент встретился с одним из героев партизанской войны белорусом А.Н.Ботяном, убежденным антифашистом, храбрым советским солдатом.
Тайна имени
— Я в паспорте всегда писался белорусом, — с гордостью говорит разведчик. — И все равно меня путали то с армянами, то с молдаванами — из–за окончания —ян. На самом деле фамилия Ботян — польско–белорусская, значит аист, или «бусел».
До Второй мировой войны деревня Чертовичи в нынешнем Воложинском районе, откуда родом Алексей Николаевич, принадлежала Польше. Пришлось Ботяну в 1939–м и в Войске Польском послужить.
— Наша часть зенитной артиллерии оказалась под Луцком, в Западной Украине — в основном вильняне, хлопцы из Виленского воеводства. Несколько раз постреляли в небо и получили приказ отступать в Румынию. Не доходя 50 километров до границы столкнулись с Красной Армией, завязалась перестрелка, в конце концов мы сдались. Однако почти всех отпустили домой. На станции Сарны я вышел из поезда купить хлеба, на перроне столкнулся лоб в лоб со своим дядькой Змитруком и так вместе доехали до Барановичей. Тут нас пересадили в теплушки и пообещали доставить в родные места. Ночью, когда состав тронулся, я по звездам сориентировался, что двигаемся мы не на север, к Лиде, а на восток. Пока поезд не разогнался, соскочили с дядькой — и пешком пошли домой. Вернувшись в родную хату, снял военную форму и подался учительствовать.
Вскоре по комсомольской путевке Алексея забрали в Москву, в Высшую школу госбезопасности. Парень крепкий и из хорошей семьи — такие нужны были в поредевших после репрессий органах.
— Помню, в 1940 году на соревнованиях со своим ростом 167 сантиметров на метр сорок в высоту прыгнул. Да еще в сапогах!
Он и теперь два раза в неделю выходит на спортплощадку поиграть в волейбол.
На воздух!
Первый раз к званию Героя Советского Союза Алексея Ботяна представляли в 1943 году. Парню шел тогда 26–й год, он числился сотрудником 4–го управления НКВД под началом генералов Павла Судоплатова и Наума Эйтингона. Управление занималось диверсиями и разведоперациями в тылу противника.
— В глухих лесах на границе Белоруссии и Украины нужно было организовать партизанскую базу, — вспоминает Алексей Николаевич. — Вырыли землянки, поставили баню, медпункт, обжились. Во главе нашей группы стал капитан госбезопасности Виктор Карасев, я числился при нем помощником. Стал ходить в разведку. В одной из деревенек ночевал как–то у бывшего красноармейца, и тот признался, что у него родственник в Овруче у немцев завхозом служит в гебиткомиссариате. Звали его Яков Каплюк. У немцев был на хорошем счету, но человек наш, советский.
Каплюк с женой Марией пронес в здание гебиткомиссариата 150 килограммов взрывчатки. Мария приходила со свертком под видом запеленутого младенца. Ботян с товарищами научили, как правильно установить механизм, чтобы он сработал. Выжидали лишь момента для взрыва. Решили действовать, когда из Берлина в Овруч прибыла группа высоких чинов для подготовки карательных акций против партизан.
...Столб огня и дыма от пламенеющего здания был виден на городских окраинах. 80 гитлеровских высокопоставленных военных погибли в тот вечер, 9 сентября 1943 года. До сих пор овручскую операцию преподают как классический образец разведывательно–диверсионной работы.
Карасев подал в Москву рапорт о представлении своего помощника к званию Героя. Но даже в 1965 году, когда Ботяна во второй раз пытались выдвинуть на награду, не набралось нужного количества голосов «за». Дали нашему земляку, как и в 1943 году, лишь орден Красного Знамени. Официально ничего не объяснили, а в кулуарах поговаривали — из–за того, что «посчастливилось» Ботяну служить унтер–офицером в армии Пилсудского...
Остановка с боем
В 1970–е годы в городке Илжа на востоке Польши появилась стела с русским именем Алеша. «Я думал, этот столбик снесли, а он стоит!» — радуется Ботян доброй вести. Алешей по–свойски называли Алексея Николаевича лесные братья из Армии Людовой. В районе Илжи партизанило триста людовцев. Они мечтали взять город и освободить из тюрьмы своих братьев по оружию.
У Ботяна весной 44–го было задание: двигаться на Краков. Промедление смерти подобно: если немцы сейчас раскроют, что у них под боком проходит крупный советский отряд, то может провалиться план Лубянки по уничтожению генерал–губернатора Польши Ганса Франка. А тут людовцы просят Ботяна задержаться в их местах, освободить Илжу: «Люди поверят, что Сопротивление существует!»
У Алеши другие соображения: «Вдруг провалимся? С меня же шкуру снимут!» И все–таки решил задержаться. Разведал: ближайший немецкий гарнизон стоял в 15 километрах от города. В Илже расквартирована лишь местная полиция.
— С наступлением ночи спустились с гор, — вспоминает ту ночь Ботян. — Окружили немецкую казарму. Несколько раз пальнули из пулеметов — фрицы даже не высунули голов из окон. В это время польские подпольщики освобождали из тюрьмы своих «хлопцев», опустошали немецкие склады, взяли банк, почту. Наутро пришлось, однако, уйти из города. По дороге заглянули в немецкую аптеку: запаслись медикаментами для раненых.
В память о событиях 14 — 15 мая 1944 года в Илже и появился обелиск.
По дороге к Кракову отряд Ботяна соединился с диверсионной группой Ивана Золотаря. Главной целью оставалась ликвидация Франка. Удалось завербовать личного камердинера Франка поляка Юзефа Путо. Путо должен был установить английскую мину в резиденции шефа. Но не успел — Франк сбежал...
Ключ к Кракову
Внезапно у Ботяна по
явилась другая проблема. Его отряд остановился в Татрах, в местечке Новы Сонч, рядом с замком, принадлежавшим потомкам польского короля Ягайло и белорусской княжны Софьи Гольшанской. В 1944 году немцы устроили в крепости склад боеприпасов, которыми снабжали свою армию. Об этом сообщил инженер–картограф из штаба тыловых подразделений вермахта Зыгмунт Огарек.
Но как проникнуть во двор заваленного фаустпатронами и снарядами замка, закрытого от внешнего мира массивными каменными стенами и железными воротами? Алексею повезло, он сумел завербовать одного из гестаповцев.
— Вот как это было, — вспоминает Ботян. — Два гестаповца пошли на охоту, и мои ребята их выследили. Но те молчат — ни слова не говорят. Тогда одного я приказал вывести за дверь. Второй услышал выстрел и обмяк — выдал планы своего начальства. Новы Сонч считался «ключом» к Кракову. Если бы фашистам удалось взорвать плотину на реке Дунаец, затопило бы целый район и Красной Армии надолго был бы отрезан путь на другой берег — вот что мы узнали.
Алексей долго думал, что делать с хранящимися в замке боеприпасами, и решил их взорвать. Вместе с замком.
Взрыв прогремел 18 января 1945 года. Назавтра Краков уже был в руках Красной Армии.
В фильме «Майор Вихрь» иной сюжет. Советская разведгруппа должна спасти целый город. Краков «сидит» на минах и снарядах, в любой момент рискуя взлететь в воздух. Только ценой жизни Вихря, который отбивается от эсэсовцев, но не дает им поджечь роковой фитиль, город спасен. «Эсэсовцы побежали, по шоссе неслись русские танки», — завершается эта история в книге Семенова.
Ботян объясняет несоответствие между реальностью и фильмом так:
— Юлиан Семенов писал свою повесть о майоре Вихре по материалам ГРУ, а в архив КГБ доступа не имел. Поэтому и не знал подробностей.
В 1974 году, в канун 30–летия Победы, за Алексея Ботяна снова ходатайствовали о награждении Звездой Героя. Но к тому времени документы КГБ по делу разведчика–белоруса были уже уничтожены. Согласно приказу № 500 о работе с секретными документами.
Прототипом Вихря до недавнего времени считался не Ботян, а Евгений Березняк, который теперь живет в Киеве. Березняк, кстати, Герой Украины, свидетельствует: «На нашу разведку работал немец. Мы раздобыли через него план разминирования Кракова».
Алексей Николаевич не спорит: «Конечно, каждый из нас внес свою лепту в освобождение. Впереди Красной Армии на Краков шло несколько советских разведгрупп: разминировали мосты, проводили диверсии в тылу врага — нападали на немецкие базы, взрывали поезда. И сами поляки помогали. Но реальная угроза Кракову исходила из Нового Сонча, если бы немцы воспользовались своим складом боеприпасов».
***
Алексей Николаевич Ботян не претендует на звание киногероя. Это нам важно знать, кто есть кто в истории — не в киношной, а настоящей. Сам Алексей Николаевич и о Звезде Героя уже не мечтает:
— Я воевал за Советский Союз, а по указу еще ельцинских времен награды СССР отменены. Ходатайствовали коллеги за меня, чтобы Героя России дали. Но я же за другую страну сражался!
Алексей Николаевич живет в Москве, а мыслями весь в белорусских Чертовичах. Он и в этом году собирается наведаться в родную хату, которая еще с довоенных времен стоит целехонькая, на могилу отца и матери...
Москва — Минск.
