ДАВНО намечали мы этот диалог.Даже очень давно. И все было недосуг: то он занят или в отъезде, то я. И вот подоспело сразу несколько настолько серьезных поводов, что откладывать встречу было нельзя
Во-первых, «Дажынкі» в Жлобине, во время которых мы, собственно, и наметили встречу на воскресенье в его хозяйстве. Во-вторых, незадолго до хлеборобского праздника Президент, в числе других заслуженных людей страны, вручил председателю СПК «Красный боец» Кировского района Александру СЕРЯКОВУ орден Почета. Ну и, наконец, 3 октября у Александра Владимировича — знаменательный жизненный юбилей, ему исполняется 60 лет. Рано утром, в воскресенье, как и договаривались, я — в Павловичах. А пока добирался туда из Кировска, не мог не обратить внимания на засеянные рапсом и озимыми колосовыми красивые поля, на участки еще не убранной на зерно кукурузы, на работающую недалеко от свиноводческого комплекса мощную технику. Собственно, с этих наблюдений и начался наш, совсем не праздный и не юбилейный, диалог об аграрной экономике. «У нас-то и кукурузы осталось гектаров пятьдесят, — пригласил меня в зал заседаний полный сил и энергии хозяин. — Знаете, здесь, на первом этаже здания правления СПК, мне привычнее, удобнее, чем в рабочем кабинете: и людей принимать, и дела решать, и дискуссии проводить».
— Я разговаривал на «Дажынках» с заместителем министра сельского хозяйства и продовольствия Василием Павловским. Он говорит, что, слава Богу, погода наступила, кукурузу самое время убирать на зерно. Прогнозы разные: кто говорит — 2 миллиона тонн по стране, кто полтора… Так что на фоне ваших 50 неубранных гектаров в Беларуси еще много кукурузы. И не только на зерно, но и на силос.
— Насчет цифр. Никогда не говори гоп, пока не перепрыгнешь. У нас была прекрасная кукуруза, семинары проводили, из области приезжали. Коллеги спрашивали: вы что, рассадой высаживали? Ожидали большой урожай. Но случилось то, что случилось: земли наши легкие, кукуруза засохла. И дает по 90 центнеров зерна, хотя есть участок, где урожайность 160 центнеров — низкое место, почва хорошая. Есть же разница между 90 и 160?
— Судя по всему, результатами этого сельхозгода (включая и кукурузу), как и все, вы, Александр Владимирович, не удовлетворены? Присутствует привкус горечи: можно было бы и лучше… Но все-таки, на что рассчитывали и что получили?
— Председатель райисполкома предложил провести районные «Дажынкі», мы, руководители хозяйств, отказались. Может быть, и неправильно, так как люди трудились, старались. Но не получили желаемых результатов! Решили: будет День работников сельского хозяйства, тогда и подведем итоги.
В этом году мы недополучили треть вала зерна, что очень существенно для хозяйства, где крупный свинокомплекс. В прошлом году урожайность была 60 центнеров, а в этом — только 40. Намолотили зерна 4 тысячи с хвостиком тонн.
— В этом году площади под колосовыми не увеличивали?
— Нет. Часть недобора зерна мы компенсируем излишками прошлого года.
— Урожайность упала не потому, что не организовали работу, не вовремя посеяли озимые, яровые, что нарушили технологию…
— Все было сделано по технологии и в соответствии с регламентом. В том-то и дело, что я не могу упрекнуть ни себя, ни агронома, ни механизаторов — никого из тех людей, кто был причастен к этому… Всеми было сделано всё!
— Это тот случай, когда в «Красном бойце» в случае, если складываются нормальные, терпимые, а то хорошие погодные условия, обречены собирать урожай в 60, а при лучших обстоятельствах — и больше центнеров с гектара… Поэтому если что-то и случается, то это не зависит от всей команды «Красного бойца»…
— Случилось то, что случилось. Технологии были выдержаны все. Одна из причин невысокой урожайности — весной из 660 гектаров озимых, а это больше 50 процентов, было пересеяно 435 гектаров, вернее, уплотнено. Почему не обратились в Госстрах? Есть нюансы. Посевы в этом году погибли потому, что на месяц дольше лежал снег: они просто «задохнулись», и снежная плесень их погубила. Но в страховом регламенте плесень — не основание для выплаты страховки. И если приезжает комиссия, я должен, чтобы получить страховку, их уговорить написать, что посевы уничтожила не плесень, а, например, они вымерзли. А потом Госконтроль проверит: фальсификация. Зачем мне эта головная боль? Поэтому мы посевы только уплотнили, но это, к сожалению, большого результата не дало.
— И затраты увеличились...
— И затраты. Посчитайте: семена, топливо, работа. На «Дажынках» в Жлобине Президент про планку в 25 процентов экономии затрат сказал правильно. Надо брать по максимуму. В сельском хозяйстве хватает резервов для снижения себестоимости продукции.
— В итоге, что больше дало: озимые или яровые? Озимые уплотненные или оставшиеся непересеянные?
— Уплотненные яровые, посеянные в ранние сроки. Мы всегда соблюдаем агротехнические сроки.
— Вы уже отсеялись. А если следующий год будет по погодным условиям такой же…
— Вы видели наши посевы. Придраться не к чему. Сделано все строго по технологии. Уже проведена химзащита. Семена хорошие. Остальное ждем. Понятно, будем смотреть, ухаживать, реагировать. Но сегодня нас никто не упрекнет и не упрекает, что вот вы там ляпсусы допустили…
— Какие ляпсусы! Ваше хозяйство в списке шестидесяти лучших в стране. Назвался флагманом, полезай в кузов… Надо соответствовать уровню… Я думаю, так оно и есть. Мы говорили о затратах. Президент четко сказал: надо снизить затраты, чтобы эффективно велось хозяйство. Не просто любой ценой… Если низкая урожайность, то иногда лучше вообще не сеять, а если выросло 5 центнеров, то дешевле не убирать... Важна экономика. И не только в зерновом хозяйстве. Насколько я знаю, в «Красном бойце» в этом плане как раз таки экономику чтут…
— Важно соблюсти баланс между тем, что требуют, и тем, что эффективно и выгодно. О чем разговор? Именно о двух показателях: о валовой продукции, по которой пока оценивают. И о минимальных затратах при этом. То есть считать экономику. И вот иногда сто раз подумаешь: а как же поступить, проводить ли третий раз обработку посевов против болезней? Грубо говоря, за счет химобработки почвы получим полтора-два центнера прибавки. Яды стоят столько! То есть можно внести, но не получить той прибавки, на которую рассчитывали. Просто закопать деньги. Как поступить? Хорошо, если угадал… Тогда все хлопают в ладоши: какие умные. А если прогадал, всегда находятся те, кто говорит: а зачем ты это делал? Вот получили урожай рапса 33,4 центнера. Прекрасный урожай! С осени, когда посеяли рапс, он перерастал. Надо было обработать ядохимикатами, чтобы снизить скорость его созревания. Но это очень недешево, мы обработали где-то 30 процентов посевов. Потом некоторые, не будем называть фамилии, говорят: ваш рапс может зиму не перенести. Но и обработанный химикатами рапс, и необработанный прекрасно перезимовали, мы убрали урожай и были довольны. И теперь скажите: кто прав… Вроде мы на коне — и сэкономили, и деньги от продукции получили. По-моему, это как раз то, о чем говорил Президент.
— Но он говорил образно. Есть хозяйства, где и урожай в 10 центнеров с гектара убирают…
— Возможно. Я был в Израиле. Там есть кибуцы, подобие наших колхозов. Там все работает, и все нормально. И там есть понятие — продовольственная безопасность страны. В вашей газете была такая рубрика: «Если бы директором был я». Так вот, если бы меня спросили: убирать или не убирать при низкой урожайности? Убирать! Если не будет у нас что есть, надо выращивать и пять центнеров. Да и потом — это же хлеб! Я в этом убедился в Испании: там 3—4 центнера с гектара убирают ячменя. Там же жара, песок и частная собственность! Разве они не понимают, что это дорогое удовольствие — убирать мизер, они же тоже неглупые люди. А они убирают, и не жалеют затрат. А почему? А потому что деньги еще никто не ест. Важно найти баланс. А он в том, чтобы нас никто потом не начал давить голодом и диктовать условия.
— Это и есть элемент независимости — продовольственная безопасность…
— И суверенитета, и независимости. Мы по стране десять миллионов тонн зерна определили как необходимые. Но должны просчитать и наиболее эффективные земли под это. А низкопродуктивные ради валовки не нужно засевать. Президент, как всегда, правильно сказал. Я видел, как в Израиле выкорчевывают апельсиновые деревья. Зачем, спрашиваем. Говорят, Испания поставляет более дешевые, нам выгоднее завезти оттуда. Они, израильтяне, молока производят столько, сколько им надо, и дотируют то производство, которое бы обеспечило эту продовольственную безопасность. А в остальном они производят только то, что дает прибыль…
— Я был в Германии, знакомился с их животноводством. Немцы по 10 с половиной тысяч килограммов от коровы молока доят. Говорят, и 11 можем, и 12, но это невыгодно, и стоить будет дорого. То есть уже будет не экономика. А можно ли в Германии выращивать апельсины?
— Можно! Сегодня технологии позволяют. Построить теплицы, создать искусственные… И мы можем выращивать. А надо ли?.. Они и так есть на рынке и в магазинах.
— Но один умный человек говорит, что в показателях вала нет ничего плохого, без вала якобы нет экономики. Стране нужно 10 миллионов тонн зерна, а некоторые ученые утверждают, что и 14 миллионов не помешает. Зачем? Чтобы экспортировать зерно.
— Эта мысль прозвучала и на «Дажынках». Сегодня зерно кукурузы на рынке стоит, скажем, 150 долларов. Если оно нам обходится в 140, ради Бога, чего не выращивать, а излишки продавать! А если затраты потянут на 160 долларов...
— Насчет цифр. 5 миллиардов долларов — уже достигнутый за прошлый год экспортный потенциал белорусского АПК. Отдельные сомневающиеся головы утверждают: высока себестоимость экспорта. Это ведь валютная выручка. А какой буквально ценой эта продукция досталась стране? Положим на одну чашу весов годовые дотации для сельского хозяйства, а на другую — эти 5 миллиардов… Такова их аргументация. Для меня же главное, что мы накормили досыта свою страну, а излишки продаем за границу. Здесь, сколько бы это ни стоило, даже если себе в убыток, никуда не деться. Мы не должны голодать, как в Африке. А вот целесообразно ли любой ценой поднять к 2015 году до 7,5 миллиарда долларов экспорт продовольствия?
— Считаю, целесообразно. На уровне своего хозяйства смогу посчитать…
— Хотя и за всю страну интересно. Но из экономики хозяйств складывается экономика страны...
— Естественно. Но ведь политику в данном направлении определяет государство. Понимаете, экспорт экспорту тоже рознь. Есть давно освоенные рынки, наподобие российского. Но он в перспективе может и сократиться. Значит, уже сегодня нам надо торить дорогу в другие страны. И вот там не очень важно, на мой взгляд, окупаемый финансово экспорт или нет. Особенно на первых порах. Важно закрепиться там. Подвинуть других. Этим, прежде всего, окупятся наши совместные усилия, и не всегда обязательно чисто экономически.
Наше СПК — лишь исполнитель заказа, который государство нам определило. А государство определяет уже направление, генеральный курс. И в направлении экспорта не может быть разрозненных усилий отдельных хозяйств, предприятий, мелких фирм: мол, дайте мне свободу, я буду мясо продавать, молоко. Ерунда, они никуда не выйдут: этим должны заниматься крупные компании. Во всем мире так принято, мы винтики механизма. Где вы видели американского фермера, который стоял бы на американском рынке и продавал свою говядину. Этим у них занимаются компании, холдинги. А нам в 90-е годы прошлого столетия вбивалось, когда надо было развалить Союз, что нужно все поделить, обособиться, землю отдать фермерам… И что бы мы имели, развалив все? Может быть, сегодня куску хлеба радовались бы...
— Для эффективного хозяйствования на земле что нужно? Кто-то говорит: поменять форму собственности. Чтобы человек отвечал за все, как за свое. Предлагают, чтобы у руководителя хозяйства была большая заинтересованность, мотивация какой-то частью собственности. Чтобы руководитель не был временщиком на этой земле. Если это все не то, тогда в чем причина, что агроэкономика иногда не срабатывает? Ответьте на этот вопрос как человек опытный...
— До руководства хозяйством я работал экономистом. Приходилось вникать в создание разных мотивационных концепций, начиная от КТУ, бригадных подрядов. Вы у меня прямо, по сути, спросили, за какую ты форму собственности? Я не готов сказать. В любом случае, надо создать такой механизм, при котором человек был бы заинтересован в результатах своего труда, чтобы он не был временщиком. А пока этого нет, мне лично хватает моей внутренней убежденности. Я, знаете, никогда не был временщиком, и, наверное, поздно мне меняться… Не знаю, сколько мне осталось здесь работать председателем, но никогда не допущу в «Красном бойце» развала. Сделаю все, чтобы люди, которые здесь живут и работают, были уверены в завтрашнем дне, социально защищены... Вот скажите, кому-нибудь приходила идея разделить завод «Форд» в США?
— Не знаю. Вряд ли, наверное.
— А ведь наши доморощенные демократы в лихие 90-е пришли и сказали: давай все в твоем колхозе поделим, а свинокомплекс ликвидируем. И что? Никому же не пришло в голову, слава Богу, БелАЗ поделить. Да, надо более предметно, нежели через одну только зарплату, мотивировать рабочего человека, дать ему долю в акционировании, как это делается в мире и кое-где уже у нас. Мы должны не только капитализировать экономику, но и мозги в нее внедрять, чтобы умные люди могли продвигать это производство. Но никогда все не станут собственниками. Всегда должна быть просто наемная рабочая сила, которая выгодно для себя продает собственнику свой труд.
— Но все равно эту силу надо больше заинтересовать в результатах своего труда. Либо надо держать на жестком волевом диктате? Тогда все зависит от лидера? Колхоз держится на руководителе-хозяйственнике?
— Нет, диктата одного, пусть и лидера, быть не должно. Но он обязан создать диктат технологий. Ну, извините, не стоял Форд на конвейере и не смотрел за сборкой. Работала жесткая технология. И рабочий знает: если сделает не так, будет выброшен на улицу. А там очередь.
— Там есть конкуренция рабочей силы. А у нас — ее дефицит. Может, у вас не дефицит. Кого поставить на ферму, посадить на трактор...
— Формирование собственника на селе должно происходить, но не волевым чьим-то решением, потому что будет развал. Скажите, кто сегодня в хозяйстве заинтересован в том, чтобы экономить топливо?
— Именно в вашем хозяйстве?
— В любом.
— Но если ввести эти показатели экономии в итоги за месяц...
— Никто! Вот я раньше на планерке начинал инженера спрашивать... А он думает: хотя б меня не ругали за эту солярку. Размышляю, как экономически «привязать» того же инженера, чтобы он был заинтересован в том, чтобы топливо не украли. Говорю экономисту: слушай, нужно норму поменять. А что такое поменять норму расхода топлива? Это значит, надо идти, нормировать, делать хронометраж, потому что нет универсальной нормы: поля, режимы работы техники разные. Но мы все же нашли выход. Применили систему мониторинга контроля и расхода топлива. Все показывается на компьютере, отслеживается в режиме онлайн. Эту систему мы установили на 95 процентах техники, и сегодня все под контролем.
Сергей МИХОВИЧ, «БН»
(Окончание в следующем номере.)
