«Самые интересные выборы за последние годы», — такую оценку британским выборам дало большинство мировых изданий. Действительно, победитель на них не был ясен до самого конца. Более того. Вчера, когда уже стало известно, что консерваторы сместили с трона лейбористов, имя следующего премьер–министра все равно не объявлялось: ни одна партия не собрала абсолютного большинства мест в парламенте, а значит, политикам предстоит договариваться между собой о коалиции. Так что в смысле интриги голосование на островах удалось на славу. Но сказать, что наблюдать за происходящим было интересно, — нет, так не скажешь. Может, будь я британцем, меня бы больше трогали споры Гордона Брауна (премьер–министр) и Дэвида Кэмерона (лидер оппозиции, консерватор) о налогах во время теледебатов. Но, находясь за пределами туманного Альбиона, невольно задумываешься: а какая разница, кто займет уютный особняк на Даунинг–стрит, 10, если в окружающем мире ровным счетом ничего не изменится?
Ни Браун, ни Кэмерон, ни восходящая звезда Ник Клегг из Либерально–демократической партии не являются и, к сожалению для них, никогда не станут Уинстоном Черчиллем, Маргарет Тэтчер и даже Тони Блэром. Хотя вряд ли новую генерацию британских политиков можно в чем–то обвинить, просто им досталась немножко другая страна. Формально еще великая держава (ядерное оружие, постоянное кресло в Совбезе), но уже далеко не «владычица морей».
Черчилль вместе со Сталиным и Рузвельтом кроили карту послевоенной Европы. «Железная леди» могла натравить свой флот на Аргентину. Карикатуристы любили изображать мистера Блэра в образе ручной болонки Джорджа Буша, но нельзя не признать, что при нем у Великобритании была уникальная роль в мировой политике. Лондон являлся ближайшим и фактически единственным союзником Вашингтона во время иракской кампании. Не весть какой статус, конечно, но тоже кое–что.
А что достанется новому премьер–министру? У Барака Обамы в союзниках нет недостатка. А какой смысл ему сейчас обсуждать что–то с британцами, если и так ясно, что они скажут, — говорят они на одном языке. «Американцы — наши лучшие друзья, хотим мы того или нет», — так говорят канадцы, но, наверное, то же можно вложить и в уста англичан.
С другой стороны, и в Европейском союзе Британия занимает место на периферии, причем не только с точки зрения географии. Это государство не входит ни в еврозону, ни в шенгенское пространство. Подданные нынешней королевы уже давно не считают себя отдельной частью света (во время правления Виктории англичане оскорблялись, если их называли европейцами), но все равно всегда стараются взять как можно «меньше Европы» с общего стола. Понятное дело, в такой ситуации британский премьер не может рассчитывать на роль тамады во время саммитов ЕС. И то, что баронессу Эштон назначили министром иностранных дел Евросоюза, — не более чем продолжение старой европейской политики подтягивания к себе Великобритании. Канцлер ФРГ Людвиг Эрхард объяснял это так: «Европа без Британии осталась бы туловищем без головы».
А чтобы солировать в мировом концерте, у Лондона уже нет тех ресурсов. Сити все еще является крупнейшим финансовым центром мира, но экономический кризис определенно умерил аппетиты британских банкиров. Черчилль как–то заметил, что репутация державы точнее всего определяется суммой, которую она способна взять в долг. У Великобритании с репутацией пока все в порядке, но не все ладно с ее государственным долгом. Он даже выше, чем у Греции, и это, конечно, позор для такого специалиста в области финансов, как Браун. Возможно, именно поэтому действующий премьер–министр не получил на выборах той поддержки, на которую рассчитывал.
Еще одна претензия, которую можно предъявить правительству, — это организация самого процесса голосования. «Тысячам людей не позволили воспользоваться их избирательным правом», — сообщает «Таймс», и если бы не уважаемое имя газеты, то я даже засомневался бы в достоверности этой новости. Все–таки Великобританию принято считать самой зрелой демократией. Европейские организации, надо полагать, думали так же, поскольку ничего не слышно о миссиях международных наблюдателей на Альбионе. Между тем им было бы чем заняться. Лондонские газеты пишут, что многие участки не справлялись с наплывом посетителей, кое–где они работали после 22.00 (что является нарушением закона), а в Ливерпуле так просто иссяк запас бюллетеней...
