Мало что может застать врасплох человека, обложенного ежедневными угрозами мегаполиса. Кажется, готов ко всему. Но вот мамин вопрос — я приехала на пару дней в командировку из Москвы в Минск — явился для меня полной неожиданностью. Помню ли я, где хранятся мои чеки «Имущество», спросила она. И добавила: нужно вкладывать.
То ли событий в жизни столько, что для несиюминутных проблем в мыслительных процессах не хватает места, то ли я просто не успеваю за развитием жизненного сценария и упускаю нечто важное? Было над чем задуматься. Но прежде чем узнать, чего стоит чековая приватизация в родной стране, решила освежить в памяти, как это было в стране моего нынешнего пребывания — в России.
Из бесед с московскими друзьями, людьми разного достатка, вынесла убеждение, что практически никто из них не стал богаче в результате ваучерного раздела государственной собственности. Хотя в рассказах о друзьях друзей легендарные сюжеты об извлеченной пользе и фигурировали...
Так, судьбу одного НИИ решила география — институт мог еще лет десять тонуть, не располагайся он в пределах Садового кольца. Директор был человек понятливый. Когда косяком пошли предложения о покупке здания, он сдался быстро. Иначе можно было просто прийти утром на пепелище или узнать, что документы на право владения каким–то непостижимым образом оказались в... сейфе другого товарища... Даже сейчас таких примеров в России предостаточно.
На один рабочий день — по трудовым книжкам через соответствующие приказы — взял на службу людей из соседнего НИИ, по договоренности с тамошним руководством. Материально компенсировал им проработанный день. Взамен те расписались в двух ведомостях: за владение акцией вышеуказанного института и за последующую передачу ее директору. Хозяевами кирпичика храма науки акционеры были ровно один рабочий день, после чего законным владельцем здания стал директор. И тотчас продал его дружественному банку. Тот, по слухам, с дальнейшей перепродажей также медлить не стал. Судьба элитной недвижимости легко и непринужденно встроилась в общую московскую стратегию, повторяющую общероссийскую тенденцию обезличенных акций. Благо у нас чеки «Имущество» — именные, и такие «фокусы» невозможны. Это — общеевропейский путь разгосударствления промышленного сектора.
Мой московский приятель Алексей от участия в ваучерной приватизации не отказывался. Стал акционером «Газпрома», справедливо рассудив, что сырьевой монополист — это та устойчивая конфигурация, которая прочна под ветром любых перемен. В целом логика оказалась верной: углеводородное сырье в земле русской еще не перевелось. Но с акциями «Газпрома» мой приятель богаче не стал. Это не он, а топ–менеджеры, управляющие его акциями, строят и покупают такое и в таких местах, что становятся героями светских сплетен. Алексей — миноритарий. То есть один из тысяч владельцев единичных долей финансового мастодонта по имени «Газпром». Раз в год его приглашают на собрание акционеров. Алексей иронизирует, что пакет документов на мелованной бумаге для собрания, изысканное приглашение, исполненное типографским способом, стоят дороже, чем получаемые им дивиденды.
Вооруженная российским опытом, а он, как известно, сын ошибок трудных, пошла в наш Беларусбанк устраивать судьбу своих чеков. Внушительный список акционируемых предприятий не вызвал у меня зуда «золотой лихорадки». Если уж с «Газпрома» разбогатеть у моего знакомого не получается, так чего ждать мне от какой–нибудь «Райсельхозтехники»? С другой стороны, чем чеки зря в шкафу пылятся, то пусть лучше работают на общую пользу.
Только вот определиться нужно, совладелицей какого именно бизнеса я хочу стать. И если уж «отхвачу» кусочек условной райсельхозтехники, то прежде всего поинтересуюсь, что можно сделать для того, чтобы моя собственность не была «мертвым грузом», а работала. Для этого прежде всего надо грамотно ею управлять. Администрированию у нас сейчас учат в десятках вузов. Полагаю, новые экономические условия, которые создаются в стране, — экзамен и для всей системы образования.
Собственностью — чья бы она ни была — должен управлять эффективный менеджер. Нам ведь за наши деньги иных не надо.
