Как пели Александр Ширвиндт и Людмила Гурченко в картине «Вокзал для двоих»: «Пусть в голове мелькает проседь — не поздно выбрать новый путь. Не бойтесь все на карту бросить и прожитое зачеркнуть». Вот и актер Национального академического драматического театра им. Я.Коласа Валентин Соловьев, видимо, вняв поэтическим строчкам Эльдара Рязанова, однажды, выйдя из дому в непогоду, взбодрил дух, пришпорил плоть и решил начать новую страницу биографии.
Играя на витебской сцене с 1986 года, не так давно Валентин Николаевич решился на «завоевание» Минска. Теперь играет в 3 спектаклях одного из известных театров, запросто чаевничая в свободное время со снобами из местного бомонда. Не каждый актер решится в зрелом возрасте поменять свою гримерку и привычный уклад жизни на новые «предлагаемые обстоятельства». Но Соловьев рискнул, и предпринял этот полный смелости шаг не для славы, а исключительно из профессионального честолюбия.
—В какой–то момент появилось ощущение, что нужно двигаться куда–то дальше. Театр им. Коласа во многом стал уже не тем, каким был раньше. Что–то в нем неуловимо изменилось. Ничьей вины в этом нет, просто другое время, иное отношение к сцене. Когда я начинал, в труппе работали корифеи, на которых все равнялись: Кулешов, Тишечкин, Дубов, Шмаков... Каста профессиональных людей. Сейчас, честно говоря, в искусстве, на мой взгляд, вообще наступило опасное время полупрофессионалов. Так мне кажется с моей колокольни. Поэтому с удовольствием откликнулся на предложение поработать в театре белорусской драматургии. Его художественный руководитель преподавал у меня еще в институте, я снимался в его телевизионной картине «Последний журавль» в 1986 году. Теперь вот играю и в Минске, и в Витебске.
— Вы — чеховский актер?
— Совершенно нет. И признаюсь, я Антона Палыча не до конца понимаю. Сейчас сложно репетируем «Дядю Ваню». К Чехову я отношусь с уважением, но пробраться к нему, открыть его по–настоящему никак не могу. Например, Достоевского, Толстого, Короткевича или Шукшина ощущаю всеми фибрами души. А Чехова — нет. Он от меня далек.
— На мой взгляд, когда показывали отрывок из будущего спектакля, ключ к Войницкому вам все–таки удалось подобрать.
— Предела совершенству нет, и результатом я пока не очень доволен. Если смотреть критически — там есть только какие–то отдельные удачные моменты, эскизы, наброски роли, не более того. Я видел запись этого показа, и не все меня там устроило. Если делать, то — «конфетку».
Мне нравится, как актерская группа работает над спектаклем. Потому что задача поставлена непростая: начинать с себя, не актерствовать, а выглядеть живыми людьми, со всеми низкими и высокими качествами, которые есть в каждом. Необходимо сделать так, чтобы грань между театром и жизнью исчезла, а мы пришли к достоверности, к полному психологическому реализму. Только так и нужно работать. Тогда будет получаться что–то настоящее.
— Валентин Николаевич, вы уже много лет в актерской профессии, как оцениваете сегодняшнее состояние театра?
— У нас, по–моему, очень хорошая школа. Это всегда было в ремесле, и радует, что, несмотря на все проблемы и искушения, которые есть в современной жизни, основа профессии не утеряна. Это не московская манера, когда все эмоции, нервы находятся у актера на поверхности. Для меня такой театр слишком предсказуемый, шумный и экстравертный. А наши артисты по–прежнему не боятся глубокого погружения в образ.
— Не устаете так часто ездить между двумя городами?
— Мне это нравится, ведь до быта мне дела нет. Вообще люблю эту авантюру — театр. Обожаю состояние одиночества. Я — самодостаточный человек, говорю это без ложной скромности. Репертуар в Минске составляют таким образом, что мои спектакли идут подряд. Так что я приезжаю на 2 — 3 дня, играю и уезжаю обратно. Хотя здесь у меня живут родная сестра и племянница и мне есть, в общем, где остановиться, я их своим общением не нагружаю. Мне лучше быть одному.
— Окончательно переехать в Минск могли бы?
— Конечно, эти переезды за год немного утомили. И, наверное, надо бы определиться, где–нибудь осесть. Но я, бывает, поворчу, поворчу, а потом вдруг думаю: «Ну все же хорошо складывается». Вот в Израиль на гастроли съездил. В Иерусалиме побывал. Энергетика в этом городе очень мощная. В духовном плане она дает актеру нечто непостижимое. Я бы в жизни никогда туда сам не добрался, если бы не вояж с минской труппой. Так, для себя я определил: игра стоит свеч. Еще помотаюсь.
