Новое слово в экономическом лексиконеВо вчерашнем номере мы рассказали, к чему может привести на практике процедура банкротства предприятия. Теперь немного теории. Западные экономисты нередко употребляют слово «рейдерство». Термин означает «набег», «захват чужой собственности» или в более мягкой транскрипции «недружественное поглощение». Последнее определение сегодня используется чаще других. Время «головорезов в масках», вторгающихся на территорию заводов, магазинов и ресторанов, проходит. На смену грубой силе пришли изощренные и даже элегантные приемы...
Схемы «недружественных поглощений» предприятий разнообразны. Однако в этом разнообразии можно выделить типовой алгоритм. Это банкротство с назначением «карманного» управляющего и вывод с его помощью активов. Примерно таким образом в России был «положен» Челябинский тракторный завод. Его имущество «за 3 копейки» перешло в дружественные арбитражному управляющему организации. Это загадочное событие широко освещалось в прессе. Сюжеты на тему «белого», «серого» и «черного» рейдерства, к слову, регулярно появляются на первых полосах деловых изданий России и Украины... Явление обсуждается бизнесменами, экспертами, правительственными чиновниками. В Беларуси термин пока не на слуху. Однако значит ли это, что и само явление у нас не наблюдается? Есть немало фактов, которые указывают на обратное!
Вот еще одна любопытная история. Ею поделился с нами доктор экономических наук, руководитель предприятия «Антикризисные системы» Василий Дадалко. Он уверен, что на предприятии, где ему довелось работать, осуществлялась схема, которая сильно смахивает на рейдерскую. Речь идет об ООО «Альактив». Производственные мощности этой компании находятся в деревне Чуриловичи Минского района.
Бери — не хочу!
...В июле этого года в Минске состоялся очередной аукцион по продаже имущества «Альактива». На торги, в частности, была выставлена машина, взбивающая жидкие смеси для кондитерского производства. Относительно новая, 2000 года выпуска. Агрегат был приобретен «Альактивом» по остаточной стоимости на 2004 год за 4 миллиона 704 тысячи рублей. Оценка понизила его стартовую цену до 94 тысяч! Знакомый сюжет?
Почему же некогда успешное предприятие вдруг пошло с молотка? Дело было так. В 2004 году руководство «Альактива» приняло решение построить первый в стране завод по производству комбинированной молочной и масложировой продукции. Для этого в «Белорусском народном банке» был взят кредит до 2011 года под 12 процентов годовых. Но затем в банке сменились собственники. Ставка кредита в одностороннем порядке увеличивается ими до 29,8 процента. В результате «Альактив» становится банкротом. Что ж, бизнес есть бизнес. Беря займ, руководство «Альактива» шло на определенный коммерческий риск. Однако оставим за кадром вопросы, связанные с процентными ставками. Интерес вызывает дальнейшая судьба предприятия и его коллектива.
— Я пришел на предприятие в феврале 2006–го. Предыдущий антикризисный управляющий успел продать почти половину имущества. Оставшиеся на «Альактиве» сотрудники стали писать жалобы во все возможные инстанции. В итоге управляющий был отстранен судом от руководства. Правда, ущерб от его деятельности до сих пор не взыскан, — вспоминает Василий Дадалко. — Моей целью была не ликвидация, а санация «Альактива». Был разработан план, который одобрил хозяйственный суд Минской области. Нам удалось найти инвестора. Было закуплено оборудование, проведен маркетинг, начался выпуск продукции. До октября 2006–го мы стабильно работали и имели неплохие перспективы. На предприятии было занято 60 человек. Имелось около 3.000 договоров, в том числе и на поставку продукции в Россию и Украину. Вовремя выплачивались зарплата и налоги. Платежеспособность предприятия была восстановлена не за 18 месяцев, как предусматривалось планом санации, а гораздо раньше. У меня есть копии документов, подтверждающие это. Мы готовы были досрочно рассчитаться с долгами, общая сумма которых составляла 1 миллион 350 тысяч долларов. Однако основной кредитор под разными предлогами отказывался забрать свои деньги! Прозвучал и такой обескураживающий аргумент: правление банка проголосовало не за санацию, а за ликвидацию должника...
Все на распродажу?
4 октября 2006 года Высший Хозяйственный Суд удовлетворил заявление антикризисного управляющего В.Дадалко и освободил его от занимаемой должности. Уйти «по собственному желанию» управляющий, по его собственным словам, решил под давлением, которое на него оказывали «некоторые влиятельные» лица. «Судя по всему, мой план санации не совпадал с чьими–то интересами», — считает собеседник.
В ноябре 2006–го на предприятие назначается новый антикризисный управляющий, Сергей Юрьевич Борисов. Он, действуя в интересах основного кредитора, занялся ликвидацией «Альактива». Остановил производство, прекратил выпуск масла, имеющего раскрученную торговую марку, расторг все заключенные ранее договоры, уволил рабочих и стал распродавать оборудование и недвижимость ООО.
— Лично я не понимаю, как эти действия согласуются с заинтересованностью государства в сохранении предприятий и рабочих мест, — разводит руками Дадалко. — Самое любопытное, что спустя некоторое время после остановки производства на «Альактиве» аналогичный завод открылся в Смоленске. Часть его продукции поставляется и на белорусский рынок...
— Вы предполагаете, что сторонники ликвидации «Альактива» подразумевали уничтожение потенциального конкурента? — спросил я.
— Это не исключено. Рейдеры могут преследовать самые разные цели. В том числе и «зачистку» своей рыночной ниши от конкурентов. А страдает государство.
P.S.Мы рассказали о загадочных событиях вокруг двух предприятий–банкротов. Тема будет продолжена в ближайших номерах «СБ». Однако уже сейчас возникают резонные вопросы, которые, на наш взгляд, требуют оперативных и четких ответов. А именно:
1) Почему из значительного количества предприятий–банкротов лишь около 2 процентов возвращается в экономику? Да, процедура санации объективно возможна не на каждом предприятий. Однако всегда ли антикризисные управляющие хотя бы пытаются спасти «лежачий» бизнес? Что толкает их во многих (если не в большинстве) случаях на более простой путь — ликвидацию. Отсутствие времени ввиду высокой загруженности (многие антикризисные менеджеры занимаются 5 — 6 предприятиями одновременно) или что–то другое? Это крайне важно понять. Ведь за каждым «списанным в архив» бизнесом судьбы трудовых коллективов, десятков тысяч людей!
2) Насколько эффективно сегодня построен мониторинг деятельности антикризисных управляющих? Здесь необходимо правильное понимание. Мы отнюдь не пытаемся «бросить тень» на группу людей, выполняющих важную функцию «санитаров» экономики. Наличие у нас института антикризисного управления, работающего во многих странах мира, можно только приветствовать. Однако не стоит забывать, что суммарная стоимость активов предприятий–банкротов составляет огромную величину. Десятки, если не сотни, миллиардов рублей. Насколько эффективно этими активами распоряжаются управляющие? Не становятся ли они пособниками чьих–то корыстных планов?
3) Насколько в нашей стране велика вероятность умышленного банкротства предприятий нанятым директоратом или третьими лицами? Можно ли защитить, например, бизнес, подвергшийся изощренным, опосредованным атакам со стороны недобросовестных конкурентов? Или же в законодательстве достаточно лазеек и противоречий для того, чтобы захватчики в «белых воротничках» вместе с коррумпированными чиновниками могли развернуться на полную?
Фото Артура ПРУПАСА, "СБ".
