Тайное Белой дачи в минской Курасовщине не становится явным
В тот вечер я возвращался домой непривычным маршрутом — по улице Казинца. Троллейбус был полупустым, и, сидя у окна, я заметил, что в окне Белой дачи горит свет. На следующей остановке вышел и, вернувшись назад, по тропинке начал взбираться на холм. В нескольких окнах одинокой, но симпатичной постройки действительно горел свет. Неужели сегодня мне удастся приблизиться к разгадке тайны Белой дачи? Однако
все двери здания были заперты, а на мой призывный стук в окошко отозвался лишь «сторожевой» кот. Заинтересовавшись непрошеным гостем, он так и остался темным силуэтом сидеть на подоконнике, когда я побрел назад на троллейбусную остановку…
Таинственное обычно ищешь где-нибудь далеко, хотя загадки бывают совсем рядом. Удивительное дело, но о Белой даче, расположенной в черте Минска, причем достаточно далеко от его окраины, так и не удалось собрать сколь-нибудь правдивой и достоверной информации. Пожалуй, ни один из архитектурных памятников, где мне приходилось бывать, не был так «засекречен». Хотелось бы поверить в легенду о графе (в некоторых версиях — генерале) Курасове, о котором приходится слышать постоянно: дескать, усадьба на высоком берегу Лошицы принадлежала этому помещику и в честь его была названа деревня Курасовщина, но слишком уж много получается нестыковок. Например, деревня Курасовщина «при большой Пинской дороге» упоминается в «Камеральном примечании Минской губернии», которое датируется 1800 годом, тогда как сам граф должен был жить почти на 100 лет позже. Самое главное, что никакой помещик Курасов из Курасовщины не значится в исторических архивах. О нем просто рассказывают СМИ, экскурсоводы, местные жители, ничуть не сомневаясь в существовании основателя деревни, давшей название столичному микрорайону. И кто, как не Курасов, должен был построить небольшой красивый усадебный дом, венчающий «приграничный» холм Курасовщины?
Оказывается, это мог сделать Николай Евграфович Ададуров — личность исторически подтвержденная, инженер, меценат. Во второй половине XIX века он был начальником Либаво-Роменской железной дороги, одна из магистралей которой была видна (и слышна) с холма на берегу Лошицы. В то время река была еще достаточно широкой, часто выходила из берегов, подступая к фундаменту Белой дачи. Дабы ее присмирить, возводили высокие насыпи. Приходилось читать о том, что руководил этой работой именно начальник железной дороги и в связи с этим появилось местное название усадьбы — застенок Ададурова.
Третьим хозяином и строителем Белой дачи мог быть некто Рогов, кандидат естественных наук. О нем имеются соответствующие сведения в исторических документах. Якобы М. Рогов брал в Минской городской управе разрешение на постройку каменного одноэтажного здания в урочище Курасовщина. Вот только было это в 1911 году, тогда как абсолютно все источники, в том числе и справочники по архитектуре, дату строительства Белой дачи указывают как конец XIX века. Кроме того, известно, что во время русско-японской войны (1904—1905 годы) в усадьбе располагался освященный госпиталь. Раненых доставляли сюда «поездами милосердия» по Либаво-Роменской железной дороге. В общем, окончательно запутавшись, я в очередной раз поехал к Белой даче…
В окнах на западной стороне усадьбы снова горел свет, да и дверь была открыта. Встретил меня сторож — колоритный парень с длинными волосами и бородой, больше похожий на священнослужителя. Представился Сергеем. Ознакомил с интерьером Белой дачи и предложил свою (заметьте — уже четвертую) версию происхождения домика на холме.
Сергей слышал о том, что местные жители для совместного провождения выходных и праздников решили построить загородную дачу и посадить парк. Кстати, в подтверждение этой версии говорит тот факт, что рядом не было никаких хозяйственных построек. То есть Белая дача, скорее всего, служила культурным целям и вряд ли являлась жилым усадебным домом. Услышав о том, что в архивах нет документов, указывающих не только на точный возраст здания, но даже на ее владельца, Сергей предложил мне почитать книгу о Белой даче, которая некогда в ней и хранилась. Где она сейчас — мог знать сторож с большим стажем.
Так я познакомился еще с одним сторожем Белой дачи — Владимиром Герасимовичем. Произошло это на следующее утро, и обилие света дало возможность хорошо рассмотреть интерьер здания. В нем угадывались следы недавнего ремонта. В процессе реставрации дача претерпела некоторые изменения: были заделаны двери в кладовку и одна из арок, появилась новая лестница на второй этаж, заменен витраж на фасаде. Но самое главное — ремонт так и не был закончен. В подвал и на второй этаж лучше не ходить — полнейшая заброшенность. Вспомнив на время, про Белую дачу снова забыли, так и не определив ей новое предназначение. «Сколько здесь работаю, она всегда использовалась как склад», — подчеркнул мою мысль Владимир Герасимович. Действительно, отремонтированная часть заставлена столами и стульями — списанной школьной мебелью.
«А где же книга?» — интересуюсь у «сторожа со стажем». Но по его версии это была не книга, а брошюра, и попала она в руки Владимира Лисицы — бывшего заведующего сектором методики картографирования и бонитировки почв БелНИИ почвоведения и агрохимии. Дело в том, что долгое время Белая дача принадлежала этому институту, мало того — в 1980-х годах в ней планировалось открыть музей почв, а вокруг разбить дендросад. Об этом, кстати, можно даже прочитать в книге «Памятники архитектуры Минска». Увы, затее не суждено было сбыться — элементарно не хватило денег… на ограду. Рассказав об этом, Владимир Лисица направил меня к своему коллеге — бывшему заведующему сектором внедрения научно-технических разработок Петру Шкуринову. Искать брошюру и прочие документы о Белой даче нужно было у него.
Что ж, с Петром Ивановичем я тоже встретился. На поверку брошюра (если помните, сначала она была книгой) оказалась обычной статьей в одном из республиканских изданий, которую к тому же я давно прочитал. Как говорится, следствие зашло в тупик. Между тем Петр Шкуринов все-таки снабдил меня новой информацией о Белой даче.
В 1962 году, когда Петр Иванович пришел работать в Институт почвоведения, в домике на холме размещался детский сад для детей работников экспериментальной базы «Курасовщина» и сотрудников института. В то время на месте нынешней концертной площадки рос огромный тополь, а мимо дачи и вдоль речки Лошицы тянулась узкоколейка, по которой возили лес. «Видите вон те дубы слева от дачи? — указывает на молодую рощу мой собеседник (мы стоим у окна в Институте почвоведения). — Сам лично их пропалывал. Тогда, кстати, здесь еще жилой поселок был».
Выйдя из здания института, я побродил по бывшему поселку, то и дело натыкаясь на обломки фундамента. Среди опавших листьев находил детские игрушки, предметы домашней утвари. Но все это относится ко времени относительно недавнему, а осталось ли хоть что-то от хозяина Белой дачи, кто бы он ни был?
Поискать напоминание о графе Курасове меня отправили вниз по улице Казинца. Якобы нынешний дом номер 98 — бывшая резиденция основателя Курасовщины. Однако вряд ли стоило тешить себя надеждой отыскать следы загадочного графа в Государственном объединении животноводческих комплексов по производству свинины, которое сейчас там располагается. Хотя за зданием удалось наткнуться на остатки лебедочной установки — когда-то здесь был огромный колодец. Вот только кто именно из него пил — Курасов, Ададуров, Рогов, — остается загадкой…
