В истории 30-летней давности пыталась разобраться корреспондент «БН».
Злополучный июльский день 1981-го, когда на третьей ферме колхоза имени Жданова случилось несчастье, в Гулевичах Калинковичского района помнят лишь единицы. Многих свидетелей уже давно нет в живых. Правда, сама покалеченная быком Надежда Дулуб вот уже 29 лет безнадежно пытается стереть из памяти то утро, когда здоровенный колхозный бык разбил ей внутренние органы и на месяцы приковал к больничной койке. Теперь она пожизненно — инвалид второй группы. Ладно бы, одна беда... Так еще все эти годы женщине приходилось доказывать, что произошло несчастье на работе, а не дома. Вероятно, колхоз хотел «похоронить» подробности того увечья...
Надежда Андреевна за телятами ухаживала не одна — вместе с покойным мужем Иваном Ивановичем. Суточному привесу в 1200 граммов, который давали Дулубы, удивлялись в родном колхозе, а в соседних тихо завидовали. До сих пор она хранит грамоту, которой отметил их с мужем председатель как лучших телятников хозяйства.
— Муж меня слушался: не дам ему “загнать” муку — не выпьет. А не выпьет — телята ухоженные и сытые, — раскрывает секрет большого привеса пенсионерка. — Нам ведь привозили из Сырода слабых телят — на первой ферме колхоза таких откидывали, а мы их выхаживали. И что вы думаете — не было у нас падежа животных!
11 июля 1981-го начинался как обычный день. К 9.30 утра сытые телята гоняли хвостами мух, в стойле сонно жевали телицы. Бык свой буйный нрав не проявлял, поэтому его не опасались.
Более того, из телушек вырастали добротные телицы — под 400 килограммов. Тогда председатель решил: жалко сдавать на мясокомбинат — привезли быка, чтобы покрывать. Вот он свободно и разгуливал по ферме. 11 июля 1981-го начинался как обычный день. К 9.30 утра сытые телята гоняли хвостами мух, в стойле сонно жевали телицы. Бык свой буйный нрав не проявлял, поэтому его не опасались. Муж Надежды Андреевны в тот момент пошел перекурить с мужиками, а женщина собирала пустые мешки из-под муки.
— Я подняла мешки и уже собиралась на выход, — вспоминает она подробности тех роковых минут. — А бык насупился и давай за мной гнаться. Далеко не убежала. Сначала рогами он в спину всадил, потом в живот…
От боли Надежда Андреевна потеряла сознание. Дальше восстановить картину происходящего помогли свидетели. Они признаются: не ожидали, что Надя выживет.
— Ой, Боже, убил нашу Надю — первое, что я подумала, когда увидела ее, полуживую, — признается доярка Надежда Навныко. — Мужики давай ее быстрее вытягивать из-под быка, на телегу — и домой, чтобы переодеть и в больницу отвезти.
— Про то, что Андреевну покалечил бык на ферме, вся деревня гудела, это точно помню, — рассказывает Елена Гараст из Гулевичей. — Я тогда была в декретном отпуске и приходила на ферму маме помогать, но своими глазами несчастного случая не видела.
Еще одна доярка из третьей фермы Лида Ленкевич хорошо помнит, как колхоз потом приплачивал добавку к пенсии Надежде Дулуб.
— Не хотела бы я таких денег, только бы сама здоровая и крепкая была! — мудро рассуждает женщина.
— Работники Надя с покойным Иваном были — хоть куда! Телят кормили на убой, — рассказывает бывший бригадир Александр Навныко, сейчас пенсионер и счастливый дед. — Подробностей того случая, увы, не помню, давно было... Однако стопроцентно уверен: произошло несчастье именно на ферме.
Колхоз, по словам Надежды Андреевны, ей сначала приплачивал кое-какую копейку за увечье, а потом, как она получила вторую группу инвалидности, видно, успокоил свою совесть и оставил ее на попечение государству, мол, без рубля не пропадет!
Своими глазами произошедшее бывший главный зоотехник колхоза Николай Матарас не видел, но упрямо доказывает свое: дома Надежду Дулуб покалечил бык, и точка.
— Да она вообще не работала в тот день на ферме! — горячится Николай Филиппович. — У нее дома был красно-пестрый бык, вот он ее и покалечил.
— А почему вы решили, что именно дома? У вас есть доказательства? Свидетели? — не отступаю я.
— Люди мне все-все рассказали! И к тому же на следующий день Дулубы своего быка на мясокомбинат сдали, — перешел на повышенные тона Николай Филиппович.
Как собирался подтвердить бывший зоотехник свои слова, непонятно... Сделала звонок на Калинковичский мясокомбинат. Выяснилось, что данные 30-летней давности стали уже макулатурой. Узнать, кто сдавал скот, можно лишь за прошлые три года.
Рассказать правду о том дне могли бы еще три человека — муж Надежды Андреевны, Мария Лазарева — руководитель участка в колхозе имени Жданова, где работала женщина, и инженер по технике безопасности Иван Мицуля. Правда, все уже в мире ином. Тем не менее общему делу Лазарева и Мицуля помогли: оставили свои подписи на очень важном документе. Пенсионное дело женщины — желтое от старости — хранится в управлении по труду, соцзащите и занятости населения Калинковичского райисполкома. А в нем черным по белому написано: акт о несчастном случае на производстве. Этот документ — один из ключевых моментов, который может обеспечить пенсионерке страховые выплаты. Правда, «выбивать» их придется через суд. Как помогли делу Лазарева и Мицуля? На акте стоят их подписи, которые подтверждают, что увечье действительно произошло на третьей ферме в Гулевичах. Правда, подписи тогда было положено ставить без расшифровки — их распознали сами работники бывшего колхоза. Так что акт подчеркивает: Надежда Андреевна законно требует страховых выплат. Колхоз, по словам Надежды Андреевны, ей сначала приплачивал кое-какую копейку за увечье, а потом, как получила вторую группу инвалидности, видно, успокоил свою совесть и оставил ее на попечение государству, мол, без рубля не пропадет!
Колхозный бык подорвал ей не только здоровье, но и покалечил жизнь:
— Когда попала в больницу, ко мне дети приходили и плакали: мама, наш папка загулял... А мне так по-женски обидно, больно стало, — вспоминает она.
— По сути, Надежда Андреевна могла и с детства быть инвалидом второй группы и получать от государства пенсию по инвалидности, но трудоспособность она потеряла на работе, — комментирует ситуацию ведущий специалист представительства «Белгосстраха» в Калинковичском районе Сергей Палазник. — Поэтому колхоз обязан был ежемесячно доплачивать до ее среднемесячного заработка. В 2003 году колхоз, или его правопреемник, должен был передать дело Надежды Дулуб нам. С этого года полномочия по несчастным случаям передали от нанимателя «Белгосстраху». Мы страховых выплат не производим, а значит, либо травма была скрыта, либо она непроизводственная.
Подтверждение, что травма производственная, задокументировано. Остается второй вариант: травму пытались скрыть. Но зачем и кому это надо было? Неужели руководство боялось получить «по шапке» сверху?
— Раньше руководители за своих работников особой ответственности не несли, а сегодня с этим строго, — размышляет Сергей Палазник (он занимается несчастными случаями на производстве достаточно долго). — Могу предположить, что за этот год в колхозе имени Жданова уже было три или четыре производственные травмы — тогда руководителя могли строго наказать.
Архив «Белгосстраха» предположения не подтвердил: на совести колхоза числилось всего две производственные травмы, и те случились позже. Ведь за эти три десятка лет хозяйство трижды реорганизовывалось, сменилось уже три руководителя. Но если умолчали об увечье Надежды Дулуб, то где гарантия, что она одна такая?
Сергей Палазник считает производственную травму пенсионерки доказуемой: к нему много приходит пострадавших, и в большинстве случаев дела решаются в их пользу. Правда, волокита не исключается. Но чего не сделаешь ради справедливости?
Надежде Андреевне — 78, возраст уже не тот, чтобы по судам таскаться. Больниц она боится как огня и не спешит там появляться.
Справку о том, что после увечья от быка ее прооперировали в Калинковичской ЦРБ, хранит до сих пор. По какому-то странному недоразумению, ее амбулаторная карта оказалась на руках...
— А мне ее в регистратуре дали, я и забрала, — сама удивляется Надежда Дулуб.
Кстати, колхоз в 1983 году отправлял Надежду Дулуб на определение процента утраты трудоспособности в результате несчастного случая. А из письма Гомельского облисполкома женщине узнаем: «Потеря профессиональной трудоспособности у Надежды Дулуб составила 100 процентов, общей — 50». Судя по этому, судмедэкспертиза признала: женщина не может работать больше на ферме, да и половина домашних дел ей не под силу. Столько фактов в пользу Надежды Андреевны. А почему тогда колхоз не платил покалеченной женщине и не передал, как это полагается по закону, в 2003 году дело «Белгосстраху»? Разбираться во всем этом придется суду, если, конечно, сама женщина этого пожелает.
Почему тогда руководитель колхоза имени Жданова пустил все на самотек? Неужели хозяйство разорилось бы от ежемесячных выплат покалеченной на ферме пенсионерке? И дело даже не в деньгах, возможно, там будут сущие копейки. Почему тогда телятнице отказали в праве на справедливость?
Я решила проведать бывшего руководителя колхоза имени Жданова Олега Русецкого, он как раз в то время отдыхал с женой на даче. Человек приятный и обходительный. Вспоминал студенческие годы, рассказывал, как диплом блестяще защищал. Правда, когда речь завела о неприятном для любого руководителя деле, стал уводить разговор в сторону. Травму на ферме Олег Аркадьевич не вспомнил, хотя, мне кажется, такие случаи вряд ли руководитель забывает, даже если он не один десяток лет на пенсии. Посмотрев на акт о несчастном случае, спросил:
— Я свою подпись на этом акте не ставил. Так что вы от меня хотите?
— Может, в хозяйстве хотели скрыть травму на производстве?
Жена, смекнув, по какому поводу я наведалась, решила меня культурно выпроводить:
— У Олега тоже вторая группа инвалидности, он болен, а вы... — упрекнула она.
Если суд докажет, что Надежда Андреевна получила травму на производстве, тогда она ежемесячно будет получать страховые выплаты. И за прошедшие три года получит сумму страховки. Но ведь речь не о деньгах, как и эта статья. Речь о человеческой совести одних, и желании добыть правду — других.
Наталья СЕРГУЦ, «БН»
P.S. В 90-е годы охрана труда была скорее понятием абстрактным, нежели реальным, — случались трудовые увечья один за другим. Беда в том, что техника давала сбои, от этого страдали, а то и гибли люди. В некоторых районах количество производственных травм за год «набегало» до 100. Имеется еще один нюанс: производственная травма автоматически лишала хозяйство права участия в соцсоревнованиях районного, областного или республиканского уровня. Так что, случись трудовое увечье — это и авторитет хозяйства подорван, и колхоз, даже имея роскошные урожаи, высокие темпы уборки и заготовки кормов, слетал со ступенек пьедестала.
Зинаида Макаревич в комментарии оговорилась, что понести вину за производственную травму мог конкретный человек. И тут меня осенило, почему так рьяно бывший главный зоотехник колхоза пытался убедить: покалечил Надежду Дулуб не колхозный, а домашний бык. Хотя остальные свидетели говорили обратное. Может, все-таки Николаем Матарасом двигал страх быть наказанным? Он — главный зоотехник, Надежда Андреевна — телятница, его подчиненная...
Начальник управления сельского хозяйства и продовольствия Калинковичского райисполкома Иван Пилипец уверен, что дело не в том, чтобы привлечь кого-то к ответственности, а в том, чтобы справедливость восторжествовала и Надежда Дулуб получила законные страховые выплаты. Иван Пилипец готов для этого сам протянуть руку помощи пенсионерке — выслушать, вникнуть в дело 30-летней давности и посодействовать скорейшему восстановлению прав бывшей колхозницы.
НА СНИМКАХ: Надежде Андреевне ходить по судам не по душе; ведущий специалист представительства «Белгосстраха» в Калинковичском районе Сергей ПАЛАЗНИК уверен: дело пенсионерки доказуемо.
Фото автора
КОММЕНТАРИЙ
Зинаида МАКАРЕВИЧ, председатель райкома профсоюза работников агропромышленного комплекса Калинковичского района:
— Акт формы №1 о несчастном случае на производстве — это уже признание производственной травмы. И если бы акт был недействительным, то он не попал бы в управление по труду, соцзащите и занятости населения Калинковичского райисполкома. Он там имеется. Травма на производстве — это серьезно: виновные лица при этом подвергались административному и дисциплинарному взысканию. В иных случаях, если доказывалась вина конкретного человека, то именно он, а не хозяйство, осуществлял выплаты.
