Жму на газ. Слева — лошадь, справа — две коровы. Кукурузные поля, посевы. Еду в дремучий лес. Пожить в дикой природе. В багажнике — пуховое одеяло, подушки, маринованное мясо для шашлыка, ящик итальянской воды, пять плиток бельгийского шоколада, две бутылки испанского вина. Нет, я не отшельник. Скорее, гедонист. И в этом аспекте дремучий лес и озеро пришлись очень кстати.
Мои знакомые смотрят на меня с иронией. У них в избе земляной пол, настоящая какая-то там очень аутентичная утварь и печь, собранная местным мастером. Я планирую лечь головой на запад, укрыться пледом и, вдыхая запахи леса, возиться с гаджетами. Ну почитаю... Они встанут в 6 утра, возьмут лопаты и пойдут искать артефакты. А я лежу, рассматриваю большой палец левой ноги и думаю о счастье. Собственно, я сложностями себя не утруждаю — что чувствую, о том и думаю. Придут копатели, достанут самовар и ну спорить о духовности. Вернее, о бездуховности.
Как хорошо быть самоваром, предполагаю, никто не упрекнет тебя в отсутствии высоких устремлений. Напротив, люди вот пьют из самовара и это даже характеризует их как духовных. А наливали бы кипяток из электрического чайника в пластиковые стаканы, где плавают одноразовые пакетики, и... на глазах бы деградировали. Все-таки культура быта формирует личность.
Пришел местный Валик — налили Валику рюмку. Другую. Валик рассказал новости. Истории. Деревня хотя и на краю земли, небольшая, а есть здесь и дом народного артиста, и коттедж рок-музыканта, и сруб телеведущего. Духовное место! Встанешь раненько, возьмешь лодку — и на озеро. Тишина...
Я пытаюсь тему сменить. А то мои друзья уже принялись распекать “офисный планктон”.
— В здоровом теле — здоровый дух! — говорю. И ищу поддержки у Валика.
— А то! — поддерживает. — От я падняўся ў 4.30. Парыбачыў, перакусiў i пайшоў... Мо кiлометраў 35 за дзень прайшоў! От i здароўе.
Разговоры-разговоры. Новая тема споров — дерево, большое, старое. Срубить жалко. А на дом упадет... еще жальче.
И опасно. Что делать? Моя бабушка Валику бутылку бы с собой дала, он бы и срубил. Мои знакомые дошли до того, что проще дом застраховать... Все-таки в настоящей народной жизни всегда больше было циничного здравого смысла. И если бы в деревнях всегда было электричество, пили бы чай из электрочайников. Жизнь и без того не сахар, что еще “выдумлять”.
Помню, мы студентами поехали на каникулы на хутор пожить пару недель. Заброшенная деревенька неподалеку. Наша провизия закончилась, пошли узнавать, где еду брать. Идем по сельской дороге с подружкой Машей. Маша увидала местных женщин, они из лесу возвращались с корзинами грибов. Маша волосы пригладила, майку с надписью The National Academic Bolshoi Opera and Ballet Theatre of the Republic of Belarus обтянула и спрашивает:
— Женщины, извините, пожалуйста, не подскажете ли вы, когда и куда приезжает автолавка?
— Туды! — повернулась одна.
Ждали мы автолавку три дня. Рыбу ловили, грибы нашли. У местных купили молока, масла. Потом приехал фургон, как его открыли, — оттуда запах сырости. Но хлеба хотелось — жуть как! И сахара! А когда увидели ящик “пячэння” — весь ящик и купили. И не было вкуснее ужина, чем в тот день. Все подряд ели — то хлеб с солью, то кашу с консервами и чай. Совсем сладкий. Хуторяне как поняли, что у нас деньги есть, стали повежливее.
Но я тогда почувствовала: даже если мне когда-нибудь захочется стать отшельником, никогда я не буду НАСТОЯЩЕЙ для диких мест.
В гости сходить, попробовать, подышать. Настоящие — они другие. Без выбора, без возможности сравнить. У них одна любовь. Один способ жить. Или выживать. А мы для них чудаки — чего в тепле не сидится?
А чего, кстати, не сидится? Едут же люди в такие места. На болота, в дичь, комаров да оводов кормить... Покормят, попьют самогонки, поговорят о близости к природе, естеству. Голыми пробегутся от бани до ледяной речки. В воскресенье собрались — и погнали! К “планктону”.
Хорошо, что есть куда вернуться. И есть возможность сбежать. Такая особая форма городского уклада. К высоким материям, на мой взгляд, мало имеющая отношения.
Просто гедонизм. И я это в людях очень люблю. Больше, чем стремление все обозначить тягой к духовности.
Люди так устроены, что когда счастливы, очень хорошо смотрятся. Думаю, большего от нас и не требуется. Вот Валик допил бутылку и стал почти как Далай-лама. Только друзья сказали, что все! Такой у него лимит. Дальше он несчастным становится. “Ладно!” — поверил Валик и пошел передохнуть за дерево.
И мы все уснули.
Дали Богу возможность полюбоваться.
Татьяна Сулимова
