В календарях у белорусских гребцов скорое 7 ноября наверняка отмечено особым образом. Настроение, правда, у них совсем не праздничное. На этот день в Лозанне намечено сражение, которое должно наконец поставить точку или, по крайней мере, многое прояснить в «мельдониевой истории», которая лишила мужскую часть белорусской сборной Олимпиады в Рио–де–Жанейро. Перед отъездом в Швейцарию мы встретились с главным тренером команды Владимиром Шантаровичем, чтобы выяснить, чего ждать от предстоящих слушаний.


— На сегодняшний день ситуация выглядит так. 7 ноября в 9.45 в Лозанне состоится слушание по нашему делу: Международная федерация каноэ против НОК Беларуси, который и подавал этот иск. У них шесть адвокатов, у нас — четыре. Будем отстаивать свои позиции, выяснять отношения. Расклад прежний: за это время никаких новых фактов не появилось, у министерства юстиции Франции и французского антидопингового агентства к нам по–прежнему нет никаких претензий. ВАДА тоже ни в чем не обвиняет. Мне, если честно, даже сложно предположить, на чем будет строиться позиция ICF. Они говорят о некоем «грубейшем нарушении» и «коллективной ответственности», но в этих словах по–прежнему никакой конкретики.

— За это время в Беларусь приезжал вице–президент ICF Иштван Вашкути, представители международной федерации собирались прибыть в Минск на празднование 25–летия НОК: неужели никто не пытался все же найти какой–то компромисс?

— На чествование никто из руководства ICF не приехал. От Вашкути мы тоже не дождались даже извинений. Было бы интересно выслушать их, ведь все претензии ICF строятся лишь на одной публикации в газете Le Monde. Насколько я слышал, они ждали, что за этой статьей последуют какие–то разоблачения и обвинения от полиции и суда в Ажене, но ничего не случилось.

— Директор РЦОП по гребле Сергей Хмельков рассказывал, что нам обещают отдать взрослый чемпионат мира по гребле на байдарках и каноэ. Это можно считать своего рода шагом к примирению?

— Нам действительно предлагали: подавайте заявку на проведение. Выглядит несколько нелогично. И уж точно вряд ли это можно считать подарком.

— Как вся нынешняя ситуация сказалась на команде?

— А как еще она может сказаться, если мы недобрали минимум две олимпийские медали? Так что эта история очень сильно повлияла на ребят и психологически, и финансово. 15 ноября мы, например, идем на аттестацию в Министерство спорта, а как аттестовывать спортсменов, если они даже не попали на главный старт? Ладно ставший чемпионом мира Артем Козырь: у него стипендия распространяется на два года — 100 базовых ставок первого разряда. Не пропадет. А остальным как жить? У них же и семьи, и дети...

— Теперь придется ждать следующей Олимпиады?

— Нет, следующего чемпионата мира. Победят там — все зарплаты должны вернуться. Но пока парням приходится непросто. Плюс психология еще. Мы ведь все тогда ждали и надеялись буквально до последней недели: тренировались, тестировались... Сравнение «бразильских» результатов с показателями наших тестов однозначно говорит: и Козырь, и Богдановичи, и экипажи Роман Петрушенко — Виталий Белько и Олег Юреня — Павел Медведев — все это потенциальные кандидаты на медали в Рио. И я, анализируя последовательность событий, пришел к выводу, что кто–то попросту просчитал и выстроил свою «стратегию». Кто? Вопрос хороший... Думаю, здесь важно понять, кто больше всех выиграл от нашего отстранения. Но не думаю, что это было в интересах международной федерации как таковой. Тем более что ВАДА уже огласило свое решение, а те тысячные доли процента содержания мельдония, которые были у наших спортсменов, не могли служить причиной дисквалификации.

— Вы ощутили, что отношение к вам изменилось?

— Слышал, начались разговоры, что, дескать, дыма без огня не бывает и, значит, не все так чисто в белорусской гребле. Увы, есть такая категория людей, которые всю жизнь занимаются не созиданием, а сплетнями. И, судя по обсуждениям нашей истории, таких людей в Беларуси хватает. От профессионалов, кстати, я скепсиса не слышал.

— Не опасаетесь, что даже если суд мы выиграем, этот мельдоний еще долго будет напоминать о себе?

— В том, что ICF будет что–то предпринимать, я почти не сомневаюсь: искать поводы, тянуть резину... Ближайшие дни еще не раз покажут, насколько продажная и гнилая вся система. Но если честно, мне совершенно безразлично, будет ли кто–то что–то против нас искать и что именно. Я точно знаю, что нужно делать мне: готовить команду к новым Олимпийским играм.

— А как насчет иска с требованием компенсации?

— Насколько я знаю, он готов. Но это уже не задача белорусской федерации или национальной команды. Судиться будет Национальный олимпийский комитет, а медалей нам уже в любом случае никто не вручит. Насколько я понимаю ситуацию, в лучшем случае перед нами просто извинятся. Поэтому я считаю, что всем нам нужно поскорее все это забыть: я уже устал от подсчета гипотетически потерянных медалей. Да, мы их потеряли, да, это было бы одно из ярчайших выступлений в истории нашего спорта, но хватит об этом. Разве что после суда еще поделюсь впечатлениями, но команда уже копит силы и эмоции для новой Олимпиады. Саша Богданович избран депутатом, но, кроме него, все остаются в строю и будут грести в Токио.

— Многим лидерам в 2020 году уже будет под 40...

— У нас циклический вид спорта, многие выступают и в таком возрасте. Вспомните Екатерину Карстен! К тому же результаты во всем мире сейчас стабилизировались, прорывов нет, а на этом уровне наши ребята запросто способны продержаться еще четыре года.

— Появление в календаре Европейских игр вас обрадовало или заставило задуматься над изменениями в подготовке?

— Насколько я знаю, обсуждается возможность, чтобы финалисты или, например, победители Игр получали лицензии на Олимпиаду. Возможно, в этом случае отменят европейский «добор». Возможно, что–то станет ясно после ближайшего конгресса ICF в Баку. Там же, кстати, будут внесены изменения в олимпийскую программу гребли на байдарках и каноэ. Вероятнее всего, исключат выступления мужских экипажей–двоек на дистанциях 200 метров в байдарках и каноэ, вместо которых появятся соревнования женских каноэ–двоек. В итоге получится 6 женских видов и 6 мужских.

— Это как–то скажется на наших медальных перспективах?

— Не думаю, что мы что–то потеряем. В женском каноэ Беларусь ведь тоже среди лидеров. Да, результаты в этом виде после придания ему олимпийского статуса начнут стремительно расти, но мы к этому готовы. Тенденция давно просматривалась: в спорте все делают для женщин. Хотели штангу? Пожалуйста! Хотели бокс — вперед!

— Вы, как я понимаю, против?

— Конечно, но таковы реалии. И поэтому нам приходится уделять больше внимания развитию женских видов гребли в Беларуси. Например, строить теплые эллинги для лодок. Это сегодня — банальная культура спорта. Плюс селекционная работа. От того, как мы будем вести отбор в этом олимпийском цикле, будет зависеть очень многое, а хаотичности у нас еще хватает.

— Греблю, наоборот, обычно ставят в пример другим видам спорта...

— В пример ставят сборную, а мне нужна система на всех уровнях. В стране около 40 школ и отделений гребли, 6 училищ олимпийского резерва, масса народа: спортсменов, тренеров, специалистов. Очень важно организовать их работу так, чтобы поиск и отбор ребят шел точно по расписанию. Чтобы, например, восьмиклассники делали именно тот объем работы, который соответствует их возрастным особенностям. Если удастся выстроить эту систему, в Беларуси запросто может появиться 3 — 4 состава национальной сборной. Но главное — это обеспечит долговечность успехам нашего вида спорта. Я ведь уже сегодня думаю, кто заменит в будущем Владимира Шантаровича. Кто заменит Геннадия Галицкого. Тренера братьев Богдановичей Николая Банько, которому, между прочим, уже 68 лет. Это очень серьезный вопрос: посмотрите, как вымирают некоторые другие циклические виды спорта. Уходят тренеры — и все буквально рушится, потому что не было построено полноценной системы, не было преемственности. В гребле, кстати, людей, способных заменить нынешних ведущих тренеров, я пока не вижу, успешность двух последних олимпийских циклов может быть до основания разрушена всего одной–двумя ошибками. Поэтому сегодня нам приходится растить кадры, и я пытаюсь сделать так, чтобы этот процесс был максимально прозрачным, понятным и видимым для каждого.